Читать книгу "Неотразимое чудовище - Светлана Алешина"

— Как это?

— Я нанес ей первый удар, — тихо сказал он. — Да, я ее… ударил. Она собиралась от меня уйти к какому-то странному типу, утверждая, что любит-то она меня, но в ней сидит какая-то другая женщина, она даже имя называла, и пока эта ее внутренняя женщина не соединится с мужчиной, вокруг нее все будут умирать. Понимаете, какой идиотский бред? Я спросил, кто ей все это наплел, не тот ли, кто оставляет на ее теле кровоподтеки? Она сразу замкнулась в себе и начала собираться. Я попытался ее удержать, но она на меня не обращала внимания. Я разозлился. И… Понимаете, я до сих пор не могу понять, почему я ее ударил! А она улыбнулась. Так спокойно и даже с непонятным оттенком счастья. Знаете, это было для меня как удар ниже пояса. Она дотронулась до своей щеки и поцеловала ладонь. «Спасибо», — прошептала она, и я просто не смог этого понять. Я был в бешенстве — моих детей воспитывает извращенка? Я вылетел на улицу, не закрыв дверь. Долго бродил, пытаясь придумать, что же мне делать. Что? Зашел в какое-то маленькое бистро, выпил чашку кофе, моя голова прояснилась, и я все хорошо обдумал. Есть же психиатрия, наконец. Ее наверняка можно вылечить. Поэтому я летел обратно — как на крыльях. Я был почти счастлив, мысленно решив все наши проблемы.

Он остановился.

— Дайте сигарету, — вдруг попросил Воронцов. — Оказывается, разговаривать трудно. После столь долгого молчания слова даются с неимоверным трудом…

Я протянула ему сигарету.

— Я поднялся. Дверь… Она была открыта. Я решил, что она меня ждет. Толкнул дверь, вошел, и…

Его руки дрожали. Но он собрался и продолжил:

— Она лежала на полу, вся в этой кошмарной ржавчине — то есть мне так показалось — и улыбалась. Так странно, как будто успокоилась… Из раны на голове сочилась кровь. Она… Она была мертва, и я опешил. Рядом валялся топор — черт его знает, откуда он взялся. Потом я понял — из кладовки. У меня было такое ощущение, что она сама протянула его убийце. Господи, это невозможно! Я до сих пор не могу, как ни стараюсь! А тогда я вообще ничего не соображал. Просто поднял его с пола и опустился рядом с ней на колени. Так меня и застали. Было глупо утверждать, что я этого не делал, — потому что все выглядело как раз наоборот. Кроме того, первое время я был в оцепенении — мне не хотелось говорить. Мне не хотелось двигаться. Мне казалось, что весь мир обрушился на меня, и справиться с этим мне было не по силам… Поэтому я молчал. Вот и вся история, собственно… Не думаю, что вы много узнали.

— Отчего же, — покачала я головой. — Например, я узнала, что ваша соседка не обманывала, — дверь была открыта, и поэтому слышать она действительно могла только вас… А это исключает ее злой умысел.

— Вы говорите об Ольге? — спросил он.

— Да, о ней.

— Ольга… Кстати, а что говорит она? Она знает, кто был этот мужчина?

— Нет, — покачала я головой.

— Но все началось тогда, когда она сблизилась с моей женой! Я думал, что с этим типом ее познакомила именно Ольга. Вы ей верите?

— Не знаю, — призналась я. — Мне пока еще очень трудно принимать все на веру. Я анализирую.

— И мне вы тоже не верите?

Он смотрел на меня и ждал, что я отвечу.

Честное слово, лучше бы он был противным! Омерзительным или хотя бы просто никаким — как расплывчатое пятно, у которого нет определенных черт…

Я промолчала. Не скажу же я «Даймону Хиллу», что пока я не имею права верить и ему?

* * *

Все вертелось вокруг Маши. Ее личности, такой странной и загадочной, что она и сама могла бы представлять интерес для другой криминальной истории.

Я пока могла только предполагать, что с ней произошло. Скорее всего она действительно «заразилась». Или в ней, действительно, постоянно существовал другой человек, спрятанный так тщательно, что никто и не мог бы подозревать в светловолосой женщине с мягкой улыбкой странную и темную особу, обреченную находить радость в том, что она — «жертва»?

Стоп.

Жертва. Она — жертва…

Человек становится жертвой иногда в тот момент, когда ему не дает покоя вина. То есть он сам хочет себя за что-то наказать, но не может. И тогда ему нужен «бич божий».

Если Маша чувствовала себя виноватой?

В чем?

Ах, если бы она вела дневник, и мне бы так подвезло, что я его обнаружила! Но это — мечты, мечты…

Пока не пойму Машу, я не смогу определить направление, в котором, как говорилось в одном фильме, нужно «пошуршать травой, чтобы спугнуть гадюк».

— Сашка, спасибо.

Я обернулась. Ванцов стоял за моей спиной и смущенно улыбался.

— Не за что, — отмахнулась я. — Кроме того, «спасибом» сыт не будешь. Ты мне кое-что обещал…

— Помню, — кивнул он. — Хотя ты, между прочим, только осложнила мою работу. Был готовый убийца, пусть молчаливый и загадочный. А теперь?

— Не хочешь произнести в ответ любезность, — понимающе улыбнулась я. — Ну нет, миленький! К тому же я ведь обещала тебе помочь найти настоящего убийцу, разве нет?

— Обещала, — вздохнул Ванцов. — Но, я думаю, может, с тебя хватит?

— Это уж мне решать, когда мне хватит.

— Кстати, что ты думаешь по его поводу?

Он кивнул головой на дверь, за которой еще был Воронцов.

— Пока он мне не очень понятен, — призналась я. — Впрочем, они все представляют пока для меня загадку… Слушай, Лешенька, ты можешь организовать мне посещение воронцовской квартиры?

— Могу, если со мною вместе…

— Это я предполагала, — рассмеялась я. — Ты никогда не упустишь шанса побыть в моем обществе…

— Ну, конечно, потому что ты слишком непредсказуема, — с серьезной физиономией сказал Ванцов. — Бог знает, что ты способна натворить в чужой-то квартире…

— Тогда пошли, — предложила я. — Времени у нас, миленький, не так чтобы очень много!

— Ох, как ты хочешь быстро добиться результата! — покачал он головой. — Но вот в чем беда, я, в отличие от тебя, — человек подневольный. Поэтому давай так, мы с тобой разбегаемся на два часа, а потом встречаемся возле их дома. Хорошо?

Я прикинула, что можно успеть сделать за два часа.

— Через два с половиной, — поправила я. — Знаешь, Ванцов, частники тоже обременены заботами! Поэтому, если уж ты посылаешь меня подальше, я займусь делами, на которые мне нужны именно два с половиной часа! И еще… Сделай мне ксиву. Очень надо познакомиться с парой непристойных типов, а без ксивы это невозможно…

— Понял, — кивнул он. — Сделаю. И разбегаемся на означенное тобой время, маленькая!

Я гневно сверкнула глазами.

Вот чего я терпеть не могу, так это когда Ванцов или Лариков называют меня «маленькой»! Почему-то, когда меня так называет Пенс, я не злюсь. А вот они…