Читать книгу "Третий глаз - алмаз - Дарья Донцова"

— Лариса Петровна! Наша встреча неслучайна! Умоей подруги Марины девочка-восьмиклассница, отвратительно пишет,представляете, в слове «ёж» она сделала четыре ошибки!

— Как это? — изумилась учительница.

— Написала «иошь», — засмеялась я.

— Да уж, — покачала головой Лариса, — это можетпоказаться странным, но мне подобные случаи всегда были наиболее интересны!

— Возьмете Настю в ученицы?

— Я? — на этот раз совершенно искреннеудивилась дама.

— Вы, конечно.

— Заниматься с девочкой?

— А что тут такого? Сейчас лето, педагоги нехотят работать, у детей каникулы, моя подруга не может найти репетитора, аНастю необходимо подтянуть!

— Но я инвалид! — выдвинула привычный аргументЛариса Петровна.

— Но не на голову же! — бестактно заявила я.

— Вы правы, — протянула Лариса, — сяду устола… десять долларов в час нам не помешают, и с ребенком, который написал«иошь», очень интересно работать…

— Думаю, к осени вы будете отбиваться отучеников, — оптимистично пообещала я и схватилась за телефон. — Марина, привет,я нашла тебе учительницу, ее зовут Лариса Петровна, вот, держите!

Хозяйка взяла трубку и стала беседовать сМариной.

— Ну как? — хором поинтересовались мы с Карой,когда притихшая Лариса Петровна положила на стол мобильный.

— Они приедут через пару часов, ужесобираются, — растерянно ответила хозяйка.

— Вот и отлично, — потерла я руки, — у насесть время мирно попить чайку. Кстати, женщина, которая довела Кару до нервногосрыва, что от вас хотела?

Лариса Петровна взяла чашку.

— Сумасшедшая!

— Мама, можно я расскажу? — попросила Кара.

Хозяйка царственно кивнула, и дочь ввела меняв курс дела.

Муж Ларисы Петровны и отец Кары был известнымжурналистом. В советские годы он работал в партийной газете, впрочем, тогда всеиздания были партийными, даже те, что выпускали профсоюзы. Николай МихайловичЕгоров исправно писал заметки о лучших колхозниках и рабочих, взявших на себяобязательства выполнить пятилетку в четыре года, но в душе он был репортером,человеком, добывающим сенсации. Вот только в таких «горячих» корреспондентахпресса тех лет не нуждалась.

В перестройку Николай Михайлович не растерялсяи стал выпускать собственную газету под названием «Лупа». Это было одно изпервых «желтых» изданий с небольшим штатом сотрудников. Собственно говоря,работников в нем можно было по пальцам пересчитать. Основную работу проделывалисам Николай Михайлович и его приятель Эдуард. Как добывались сенсации? Слушаливолну милиции, «Скорой помощи» и пожарной инспекции, имели информаторов в ГАИ ибольницах. Частенько Эдуард и Николай ухитрялись примчаться на местопроисшествия первыми и оказывались один на один с пострадавшими, и тогда «Лупа»выходила с броской шапкой, типа «Жертва перед смертью назвала нашемукорреспонденту имя своего убийцы. Мы начинаем собственное расследование». ИНиколай, и Эдуард умело уходили от конфликтов с органами, никогда не делились сними полученными сведениями и самым тщательным образом хранили в тайне именасвоих информаторов. «Лупа» стала быстро набирать тираж. К ее основателямпотекли деньги, но Николай с Эдуардом удержались от покупки домов и машин, вседобытые средства вкладывали в развитие газеты. Потом они взяли кредит, ясноедело, не в банке, а у барыги. В те годы получить легальным образом деньги на развитиебизнеса удавалось одному предпринимателю из тысячи, впрочем, и сейчас вынамучаетесь, если соберетесь взять дотацию для открытия собственной булочнойили химчистки. В 90-е годы прошлого века процветали ростовщики, требовавшиенемыслимый процент: одалживаешь десять тысяч долларов, возвращаешь двадцать, несможешь вовремя расплатиться, включается счетчик, долг стремительно растет.Кое-кто лишился таким образом квартир, бизнеса и накоплений. НиколаюМихайловичу и Эдуарду тоже не повезло, они задержались с возвратом денег. Вредакцию явилось несколько накачанных парней в черном, они увезли приятелей внеизвестном направлении, а наутро у газеты появился другой владелец, прежние посостоянию здоровья ушли от дел.

Здоровье журналистов и впрямь оставляло желатьлучшего. Николай получил черепно-мозговую травму, от которой так и не смогоправиться: он умер через год после встречи с бандитами.

Эдуарду повезло больше, его сломанные ребра иноги в конце концов срослись, осталась лишь легкая хромота. В «Лупу» он невернулся. Кстати, издание, оказавшись в чужих руках, сильно изменилось. Скаждым номером в нем становилось все меньше сенсаций и все больше откровенныхснимков девушек в прозрачном белье и без оного. В конце концов ежедневник сталеженедельником, изменил формат, печать и превратился в откровеннопорнографическое издание.

Эдуард не забывал Ларису и Карину, раз в месяцнепременно приходил в гости и приносил подарки: то фрукты, то флакон духов.Иногда коллега покойного Николая подбрасывал вдове денег, но потом ситуацияизменилась. Эдик стал прибегать к Ларисе поесть, видно, у него наступилитяжелые времена, а потом Карина сообразила: он начал пить.

Лариса очень хорошо относилась к Эдику, онапопыталась образумить приятеля и даже отвела его к врачу, но никакогоположительного эффекта не последовало. Эдуард перестал им звонить, приходить.Лариса забеспокоилась и попросила Карину к нему съездить.

Кара нашла друга семьи на диване в грязнойквартире. Никакого разговора не получилось, тот не желал слушать дочь Николая.В конце концов Карина вернулась домой и сказала матери:

— Мы сделали все, что могли, но Эдуардспивается, он потерял человеческий облик. Думаю, нам надо о нем забыть.

— Наверное, ты права, — согласилась Лариса. —Эдик нам не родня, мы не можем брать на себя ответственность за его ошибки!

Вот так алкоголик исчез из жизни вдовы и еедочери. Потом Лариса Петровна заболела, Карина стала самоотверженно ухаживатьза матерью, жизнь девушки превратилась в круговорот: уколы — таблетки — стирка— готовка — работа — стирка — готовка — таблетки — уколы.

Некоторое время назад в дверь к ним позвонили.Кара открыла, на лестничной клетке стояла незнакомая дама, рыжая, ярконакрашенная, вульгарная.

— Здравствуйте, — вежливо сказала она, — мнебы Николая Михайловича.

— Кто вы? — поразилась Карина.

— Его бывшая коллега, — ответила женщина, —меня зовут… э… Таня!