Читать книгу "Ничья земля - Ян Валетов"

Важнее всего было сформулировать цель своего появления в Москве. Сформулировать правильно, не дав Истомину почувствовать, что вовсе не для того, чтобы служить Конторе дальше, Сергеев затеял этот разговор.

Еще десять лет назад Сергеев засмеял бы любого, кто предположил бы, что сможет заставить Контору служить своим целям. Сейчас подобная мысль уже не казалась ему абсурдной. Успех такого начинания был сомнителен, но предпринять попытку все же стоило.

У Империи были свои интересы на Ничьей Земле. У Конфедерации были свои интересы на Ничьей Земле. У Сергеева были свои интересы на Ничьей Земле. Михаил был уверен, что этот список далеко не полон — мало ли кто имел в Зоне свои интересы?

А жители Ничьей Земли просто хотели выжить. И нуждались в помощи.

В такой расстановке сил необходимо было использовать любой шанс. Сыграть свою игру, используя то, что буферная зона была интересна каждой из сторон для решения своих задач влияния. И то, что ни одна из сторон не хотела показывать истинной степени своей заинтересованности.

Победа в такой игре тут, в Москве, означала половину успеха. Вторая половина выигрышного билета находилась во Львове, в руках у гетмана Стецькива. И только договорившись там и тут, Сергеев получит свободу для маневра.

Это было очень важно — получить поддержку и возможность договариваться с каждой из сторон. Важно, потому, что позволяло выжить еще кому-нибудь из тех, кто непременно бы умер в Зоне. Важно, потому что заставив двух недругов перетягивать канат, проходящий через его руки, он сможет использовать их в борьбе друг против друга, на благо себе и своим землякам — в этом и заключается суть челночной дипломатии.

И, наконец, это было важно еще и потому, что Сергеев все-таки считал Ничью Землю своей новой родиной.

Глава 7

Вот теперь Блинов испугался. Сергеев его понимал — кто бы не испугался в такой ситуации? Две спокойные ночи, коридоры полные охраны. Заверения милицейских бонз, что след взят и исполнители и организаторы преступления, как испуганные дворняги, поджав хвосты, несутся по направлению к границам независимой Украины и думать забыв о том, что в Феофании лежит неоконченное дело.

Неоконченное же дело, которое откликалось на имя Владимир Анатольевич и лежало на койке все загипсованное и перебинтованное, несмотря на жизненный опыт, в слова милициантов верило. А верить было не надо. Глупо и опасно верить в такие сказки.

Раз в день, обычно к обеду, как часы, появлялась Маргарита Леонидовна Блинова, в сопровождении водителя с сумкой полной разных деликатесов и домашних вкусностей. Когда с почтенной супруги Блинчика слетала спесь она оказывалась отличной бабой — компанейской, шумной, глуповатой, но достаточно непосредственной и не лишенной обаяния. Жаль, спесь слетала редко. Во всяком случае при посторонних.

Безо всякого расписания, пробивая стену секьюрити в любое время — даже после 21.00, в их палату вламывалась бесцеремонная Плотникова, таща с собой ворох свежей сегодняшней прессы и несколько завтрашних газет. Газеты о них писать пока не устали — больно хороша была новость. Тем более, что обошлось без написания некрологов на ответственных лиц — смерть нападавших была не в счет.

Каждый журналист, во всяком случае достигший среднего уровня популярности, считал делом своей чести начать расследование обстоятельств покушения на одного из лидеров НДПУ и высокопоставленного чиновника МЧС.

Теории и версии были разные.

В редакционной статье «Ведомостей» писали об открывшейся внезапно связи между МЧС и НДПУ и давали целый список фирм и компаний, в которых Сергеев с Блиновым предположительно были партнерами. Назывался даже предполагаемый заказчик преступления — выступавший под именем М. Как причину покушения указывали какой-то спорный отвод земли, принадлежащей ранее МЧС в пользу НДПУ. Намеки, вроде, были вполне откровенными, но даже Блинов с Плотниковой недоуменно пожимали плечами — кого имел в виду автор определить было невозможно. Сергеев же предполагал, что никого автор не имел в виду, просто так — туману нагнал, для интриги, но молчал, чтобы не показаться параноиком.

В «Киевском Бульваре» небезызвестный Сидихин, вообще, смешал все в кучу — не разобраться. Он даже намекнул на любовную связь, между Блиновым и Сергеевым, из-за которой, якобы, и состоялось покушение. Тут же в статье, Сергеев в неявной форме изобличался в коррупции, Блинов — в участии в масонском заговоре, а группа убийц оказалась клонированными десантниками ВВС США.

Особенно удачные пассажи Сидихина Плотникова зачитывала вслух, отчего Блинов начинал хохотать, повизгивая от боли в перетянутых бинтами ребрах, а Сергеев укоризненно качал головой.

Бизнес-издания повели себя более сдержанно — версии, если и были, то очень осторожные, биографии — точны (в доступной их части), комментарий лоялен. Писали, в общем-то, такую же чушь, как и в «Киевском Бульваре», но с тактом и деликатностью, что многое делало простительным.

Телевизионщики, которые поняли, что в палату к Блинову и Сергееву им не пробиться, все время показывали на общем плане окна Феофании, в той части, где по их предположениям находились Блинов и Сергеев, давали в эфир комментарии милицейских чинов, аналитику по покушениям начиная с 1991 года. Иногда — баловали зрителя несколькими особо эффектными фотографиями с Бориспольского шоссе.

Каналы, контролируемые национал-демократами, показывали интервью с Сидорчуком, короткий спич гневно заклеймившего с трибуны организованную преступность Титаренко, произнесенный на специальном заседании Верховной Рады и новостную съемку с места события. В их распоряжении были даже архивные планы самого Владимира Анатольевича — остальные телевизионщики моментально растащили их на цитаты. Сергеев в кадре присутствовал в виде фотографии из личного дела («Ничего фотка — заметила Вика, но в жизни ты лучше». Блинов хихикнул и поморщился от боли) и нескольких кадров хроники, где он молча маячил за спиной Криворотова.

Каналы принадлежащие «Рабочей партии» показывали интервью с Левицким, каналы недавно принадлежавшие партии Ивана Павловича Кононенко с посконным названием «Вече», а ныне «Блоку Региональный выбор» — интервью с Региной Сергиенко. Каждый из депутатов спешил высказать свое возмущение произволом и беспределом — то ли обеляя себя, то ли задирая заднюю лапу на вальяжного не в меру министра внутренних дел.

Около полуночи Вика ушла, поцеловав Сергеева в щеку и помахав Блинову ручкой на прощание. В палату, сразу после ее ухода заглянула дежурная сестра и тут же пришла санитарка для выполнения вечерних гигиенических процедур. Сергеев, уже полностью ходячий, удалился в туалет самостоятельно, а Владимир Анатольевич, матерясь в полголоса таки воспользовался уткой и мокрыми салфетками.

Потом в дверях обозначился старший ночной смены охраны — молодой сухощавый парень с круглыми, как у филина, глазами, ощупал все недоверчивым взглядом профессионального милиционера, пожелал спокойной ночи — и исчез.

В больничных коридорах уже царила сонная тишина.