Читать книгу "ПЗХФЧЩ! - Всеволод Бенигсен"

Как заправский фокусник он достал откуда-то еще один листок.

— А это что? — устало спросил Просвирин.

— Это заявление от вашей соседки Нины Ивановны Седых. Все то же самое. Ломали двери. Грозились убить.

Просвирин опустил голову и, обхватив ее руками, закачался.

— Потом был наряд милиции, — невозмутимо продолжил майор. — Сопротивление работникам правоохранительных органов. Потом нападение на охранника в кафе. Причем все это время были трезвы. То есть вменяемы.

— Охранник тоже заявление написал? — усмехнулся Просвирин.

— Пока нет, но это дело поправимое. Так была драка с охранником?

— Ну, была. Но это ж он первый полез.

— Значит, была…

Тут майор неожиданно потер ладонями и расплылся в плотоядной улыбке:

— Ну, вот и складывается-то наша картинка.

— Это точно, — хмуро заметил за соседним столом капитан, продолжая что-то писать.

— Какая картинка? — растерялся Просвирин.

— А такая.

Тут майор выдержал эффектную паузу. Затем сменил хищную улыбку на загадочную.

— Следите за логической цепочкой. Вы делаете невольное признание на гипнотическом сеансе. Затем ссоритесь с женой, угрожаете ей, пытаетесь убить соседку, сопротивляетесь милиционерам. Затем вас увольняют из школы в связи с угрозами в адрес ученика. Затем вы идете к психиатру с просьбой излечить вас от тяги к насилию. Затем вы идете в лесопарковую зону и… перерезаете горло грибнику Трошину! А?!

И майор расхохотался, видимо, желая поделиться своей дедуктивной радостью с Просвириным.

— С логикой не поспоришь, — снова все так же хмуро заметил капитан.

Но Просвирину как раз таки очень хотелось с этой логикой поспорить. Особенно сильно его смущала гладкость перехода от беседы с психиатром к перерезанному горлу грибника. Словно это было совершенно закономерным шагом. Кроме того, он видел, что каждый из фактов исковеркан до неузнаваемости, но как тут спорить?

— Послушайте, — сказал Просвирин наконец. — Но и лесопарк, и речка, если вы о вашей речке, — все это находится довольно далеко от Фадеевска. Я до области на перекладных два часа из Фадеевска добирался. Зачем мне было вообще так далеко уходить?

— Как зачем? Чтобы этим расстоянием отвести от себя подозрение. Хотя кто вас поймет.

— Кого это нас?

— Да вас. Скрытных, интеллигентных и необщительных.

— Это точно, — добавил капитан, явно подразумевая своего Федулова.

— С логикой у вас все в порядке, — несколько саркастично сказал Просвирин. — А давайте представим себе другую цепочку?

Майор заинтересованно посмотрел на Алексея. Даже капитан оторвался от своих бумажек и приподнял голову.

— Вы встаете с утра с головной болью, у вас подгорает омлет, и на стульчак унитаза написал сын. Вы приходите на работу, опоздав на совещание. Вам делает устное замечание подполковник. У вас два висяка плюс задерживают зарплату. Вам звонит жена и говорит, что сломался холодильник и нужен новый. Вы идете в туалет, и у вас, простите, понос. Далее вы идете в лесопарковую зону и перерезаете горло грибнику Трошину. Как вам такая цепочка?

Капитан хмыкнул и погрузился опять в бумаги.

— Цепочка хорошая, — не смутившись, кивнул Мартынкин, — но позавчера я был на свадьбе у друга, и у меня человек тридцать свидетелей.

Тут он цокнул языком и печально развел руками, как бы сожалея, что никак не мог в тот вечер перерезать горло грибнику.

— Я гипотетически, — устало сказал Просвирин, которому вдруг стало все равно. — В вашей истории про меня все перевернуто с ног на голову. Я сейчас не в состоянии спорить. Будете арестовывать?

— Зачем? — пожал плечами майор. — Подписку о невыезде подпишите только и идите.

Просвирина немного удивила внезапная безобидность финала беседы, но он ничего не сказал. Покорно расписался на подписке и встал со стула.

— Могу идти?

— Конечно, — кивнул майор как-то задумчиво.

— Счастливо, — неожиданно дружелюбно попрощался с Просвириным капитан.

Просвирин ничего не ответил. Закрывая за собой дверь, он услышал голос майора.

— А у него ведь тоже неплохая цепочка вышла.

— Ловкий гад, — хмуро заметил капитан.

— А Федулова своего придержи. Не надо про экспертизу ему ничего говорить. Пусть возьмет на себя убийство. Надо же учить этих извращенцев уму-разуму. Посидит годика три, здоровее будет.

— Опустят же.

— Туда им, умникам, и дорога. А у тебя раскрытое убийство будет. Или ты в капитанах всю жизнь сидеть будешь?

Капитан засопел так отчаянно, что стало ясно, в капитанах он сидеть всю жизнь не будет.

Просвирин сидел на лавке в городском парке. Под ногами шуршала мертвая листва. Жена наконец разрешила ему прийти за вещами, правда, в присутствии своего брага. Брата Просвирин недолюбливал. Нелюбовь, впрочем, была взаимной. Договорились на 15.00. Просвирин подумал, что забрать все ему зараз не удастся. Во-первых, для начала надо будет освободить от жильцов свою квартиру. Во-вторых, найти грузовик. А сейчас он может забрать разве что самое необходимое. Для этого хватит и такси.

— Закурить не найдется?

Просвирин вздрогнул и поднял глаза. Перед ним стоял парень лет двадцати шести. Лицо его было ужасно знакомым, но после событий последних дней в голове учителя творился форменный бардак. Он протянул парню сигарету и как-то безучастно спросил:

— Мы не знакомы?

— Может быть, — пожал тот плечами, закурил и сел рядом. — Но вряд ли. Я вообще-то здесь проездом.

— Проездом? — удивился Алексей, так как через Фадеевск не пролегал путь ни к одной мало-мальски значимой географической точке.

— Ну да.

— Через Фадеевск?

— Да кому он нужен?! — отмахнулся парень. — Через Землю.

— Какую еще Землю?

— Да планету вашу ёбаную.

— То есть как это «нашу»? — удивился Просвирин, совершенно не обидевшись за матерное прилагательное по отношению к планете. — А ты же что? С Марса, что ли?

И он нервно усмехнулся.

— Ну да, — обреченно вздохнул парень и добавил встревоженно. — А что, заметно?

— Вообще-то, не очень, — неуверенно промямлил Просвирин, невольно отодвигаясь от парня.

«Психов-то развелось», — подумал он, с неприязнью косясь на марсианина.

— А ты-то сам местный? — спросил парень.

— Я — да, — тихо ответил Просвирин, хотя уже и не был в этом уверен.

— Ужас какой, — поежился парень. — Как тут вообще можно жить? Не, не… Я рад, что скоро улетаю обратно.