Читать книгу "Марианна в огненном венке. Книга 2 - Жюльетта Бенцони"

Восемнадцать дней после отъезда из Москвы она не снимала обувь и не меняла белье. Никогда еще она не чувствовала себя такой грязной. При виде этой роскоши она непроизвольно обняла старую женщину и расцеловала ее.

— Пока жива, я буду благословлять ваше имя, мадам Левин, — сказала она ей. — Вы не представляете, что значит для меня это!

— Я таки думаю, что да! Наш дом не богатый, не красивый и даже не так, чтобы уж очень уютный, но главное в нем — чистота, ибо так принято у наших, кто придерживается законов Моисея. Давайте одежду, вашу и вашей служанки, мы ее выстираем…

Рахиль сначала говорила с большим достоинством.

Но, дойдя до этого места, она остановилась, затем с какой-то неуверенностью продолжала:

— А я тем более не забуду вас, сударыня, ибо я никогда не поверила бы, что дама с Запада когда-нибудь осчастливит меня. Разве вы забыли, что я принадлежу к презираемому народу?

Внезапная грусть этой старой женщины сжала сердце Марианны. Она взяла ее руку.

— Вы отнеслись ко мне, иностранке, как к другу. А я всегда целую моих друзей.

И она снова поцеловала Рахиль в обе щеки, не подозревая, к каким последствиям приведут эти поцелуи, вызванные симпатией и признательностью. Жена Соломона сразу ушла, предупредив Барбу, что она может выкупаться на кухне, оставив Марианне возможность с наслаждением погрузиться в корыто.

Когда полька вернулась после купания, она принесла с собой большое блюдо, на котором соседствовали мясное рагу, гречневая каша и блины со сметаной. В кувшине дымился чай.

Давно уже Марианна и Барба не пробовали такое угощение. Они набросились на него, как голодающие, каковыми они, собственно, и были. Затем, словно еда истощила остатки их сил, они растянулись на своих матрасах и, ублаготворенные, уснули крепким сном, который для Марианны закончился только после полудня следующего дня.

Тогда она с радостью констатировала, что такой длительный отдых буквально возродил ее. Давно она не чувствовала себя так хорошо. Нормальная еда вернула ей силы и боевой дух. Это выразилось в настойчивом желании продолжать дорогу в Париж, ибо с тех пор, как она увидела Смоленск, ей и в голову не приходило задержаться тут даже в теплой и дружеской атмосфере дома Левина.

Она закончила туалет, с чувством облегчения снова надев женскую одежду, которую она хранила в небольшом узле, когда появился Бейль.

Сразу стало видно, что аудитора Государственного Совета не осчастливили таким же комфортом, как Марианну. Он был бледен, и его измятое лицо нервно подергивалось, выдавая глубокое беспокойство. Вид Марианны, свежей, чистой и отдохнувшей, явно вызвал у него раздражение. И в самом деле, он был изрядно грязный, и всю ночь ему не давали спать насекомые. Тем не менее он не стал жаловаться и сразу перешел к делу.

— Обоз отправляется завтра, — заявил он. — Хотите ехать с ним или нет?

— Вы прекрасно знаете, что нет. Моя роль секретаря закончилась здесь, и у меня нет никакого желания оставаться на протяжении нескольких сотен лье единственной женщиной, не считая Барбы, среди доброй тысячи одичавших мужчин. Спросите у Барбы, что она об этом думает: она против!

— Это бессмысленно и глупо! Вы же знаете, что Мурье защитит вас…

— Что вы знаете об этом? Нет, друг мой, только не говорите о рыцарстве, галантности и прочей дребедени, которая не имеет места в подобной ситуации. Одним словом, у меня нет никакого желания быть изнасилованной не знаю сколько раз, прежде чем попасть в цивилизованные края. Кроме того, разве вы забыли ваши обещания? В Москве вы уверяли, что по прибытии сюда вам будет легко помочь мне продолжить путешествие.

Он буквально взорвался.

— Как я могу что-нибудь сделать? Вы же видели, что осталось от этого города, на который мы все возлагали столько надежд? Гарнизона нет, продовольствия нет, связи с другими городами нет, население враждебно и только ждет момента, чтобы нас уничтожить.

— Вы должны были быть готовы к этому.

— Абсолютно нет! Смоленск считался нашим главным резервным складом, но после того, как маршал Виктор покинул его, похоже, что эти резервы загадочно улетели.

А из того, что я заказал в Могилеве и Витебске, почти ничего не пришло. И я ничего не знал, ничего! Меня послали сюда, не предупредив. Этот несчастный Вильбланш был полумертвым от страха, получая мои письма, и не решился предупредить меня. Но признаюсь, что теперь я разделяю его страх и отчаяние. Вы знаете, что в наличии у нас всего несколько центнеров муки, немного риса, гречки, несколько пригоршней овса и сена, гора капусты, два-три десятка тощих цыплят и… о да, бочки с водкой, чтобы прокормить около ста тысяч человек, которые свалятся нам на голову не позже чем через две недели. Так как же вы хотите, чтобы я нашел время и средства заниматься вами, когда я вот-вот сойду с ума?

— Около ста тысяч человек? Что вы хотите сказать?

Он горько улыбнулся.

— Что вместо титула барона, на который я скромно надеялся в награду за мой труд, я рискую оказаться в немилости, такой же полной, как и бесповоротной! Император никогда не простит мне… как и граф Дюма и мой кузен Дарю. Я человек конченый, обесчещенный!

— Да перестаньте ныть, — разозлилась Марианна, — и объясните толком, откуда возьмутся ваши сто тысяч человек?

— От императора! Только что пришел гонец — пришел, потому что его лошадь сломала шею на обледенелом спуске. Его величество отступает сюда.

Мрачный тон ясно говорил, какую радость он испытывает от предстоящего приезда. В беспорядке, словно избавляясь от ненужного груза, он выложил все новости. 24 октября принц Евгений разбил под Малоярославцем войска русского генерала Дохтурова, но эта победа, кстати, неполная, дала понять Наполеону, что за Дохтуровым русская армия реформируется в не поддающихся исчислению размерах. В связи с тем, что численность его войск значительно уменьшилась, он решил, пока не поздно, отступить, и когда гонец покидал главную квартиру, французская армия уже была в Боровске.

Императорские приказы категоричны: надо все приготовить в Смоленске, чтобы принять около ста тысяч солдат, оставшихся у императора, да еще несколько тысяч гражданских, покинувших Москву вслед за армией, — Но это не все! — продолжал Бейль, все больше распаляясь. — Император надеется найти здесь мощное подкрепление: 9 — й корпус, который ушел на помощь Сен-Сиру. Маршал ранен, он должен покинуть двинский кордон. Что касается 2 — го корпуса Удино, который имеет в своем составе четыре надежных швейцарских полка, то он понес тяжелые потери. Соответственно Виктор не может сейчас вернуться сюда, если хочет удержать дорогу до Вильны, а без него нельзя быть уверенным, что Наполеон сможет действительно противостоять большому наступлению русских, если Кутузову придет фантазия броситься за ним.

Марианна с ужасом слушала, испытывая замешательство из-за его мрачного монотонного голоса. Бейль словно повторил урок… который он плохо знал. Затем внезапно лицо его побагровело, и он завопил: