Читать книгу "Убийство арабских ночей - Джон Диксон Карр"

Пока остальные толпились на другой стороне в передней части зала, я распахнул дверцу экипажа. Не знаю, почему я его выбрал. Может, из-за его внушительного вида… И увидел это жуткое зрелище – как раз на уровне моих глаз на полу лицом вниз лежал труп. Первой моей мыслью было, что кто-то решил по-дурацки подшутить надо мной. Поэтому я не заорал и вообще ничего не произнес. Я просто влез в карету и приподнял тело, чтобы посмотреть на него.

– Узнали?

Батлер снова вытер лицо платком:

– Да, конечно. Бакенбарды сползли со щек; я тут же узнал его. Продолжая придерживать тело, я выпрыгнул из кареты и захлопнул перед ним дверцу… Следующие пара минут были, наверно, самыми неприятными в моей жизни; ничего подобного я не могу припомнить. Похоже, вокруг меня все что-то говорили и кричали, а у меня все расплывалось перед глазами, все было как в тумане. Я пришел в себя, лишь когда бросил взгляд на другую сторону зала и увидел в проеме для вентилятора в лифте размытые очертания чьей-то головы. Ничего особенного в ней не было, но тут-то меня пронзил настоящий ужас.

Он с силой перевел дыхание.

– Пойдем дальше. Если я правильно понял рассказ старика Уэйда, кое-чего Иллингуорд не увидел. Пока он утверждался на своем насесте, он не заметил, как я подошел к карете. Первым делом он увидел, как я, стоя внутри экипажа, широко распахиваю дверцы, чтобы туда проник свет. Когда я открыл дверцу, что-то упало и откатилось к дверям. Упало то ли на тело, то ли рядом с ним. Мне ничего не оставалось, как подобрать этот предмет. Должно быть, я машинально сунул его в карман, хотя точно не помню, что я тогда сделал. Нашел я его – точнее, вспомнил о нем – лишь нынче утром, когда складывал форму, чтобы вернуть ее. Я еще никому об этом не говорил, да и не знаю, что это значит. Но я пришел, чтобы отдать вам эту вещь. Вот она.

Все остальные дернулись, и мне тоже стоило немалых трудов сохранить невозмутимую физиономию. Батлер положил мне на стол металлический ключ странной формы. Он был длинным и вытянутым, с узкой прорезью на головке и четырьмя маленькими выступами на конце, что делало его похожим на стрелу с зазубринами.

– Господи, чтоб мне провалиться… – начал Джерри и остановился.

– Да?

– Я знаю, что это такое. Один из тех особых образцов, которые нравятся нашему правителю. Смахивает на ключ от ворот в задней стене музея.

Я резко встал.

– Вот и все, – сказал я. – Теперь вы можете идти. Все.

Глава 21ОТПЕЧАТОК НА ЗЕРКАЛЕ

Тем не менее, прежде чем я позволил им уйти, удалось узнать еще кое-что. Насколько я выяснил, ключи от задних ворот к музею имелись у трех человек: Рональда Холмса, старого Джеффри Уэйда и у Мириам. Джерри был не в курсе дела, что у Мириам есть ключ, но Гарриет это помнила. В ночь перед тем, как получить ключ у Холмса, она (Мириам) рассказала ей об этом. Гарриет продолжала утверждать, что ключ, который Батлер нашел в экипаже, принадлежал не Мириам, поскольку ее находится на руках у ее подруги, и она видела его предыдущим вечером. Ключ, найденный Батлером, был новенький и блестящий; сделали его совсем недавно, и, к счастью, мастер выгравировал на нем свой фирменный знак – «Болтон, Арундел-стрит, Стренд».

Наконец, я спросил, нет ли у них возражений против того, чтобы дать свои отпечатки пальцев. Кое-кто отказался, воспользовавшись своим правом. Но эти трое вроде заинтересовались предложением, а Батлер даже настоял на нем.

Когда они ушли, я перед посещением музея Уэйда сел просматривать и приводить в порядок всю информацию по этому делу. Как я установил, изучая фотографии, на кинжале сохранилось несколько отпечатков, но они были настолько смазанными и размытыми, что полагаться на них не имело смысла. Доказательства такого сорта могут только завести в тупик. К счастью, имелись и другие следы, которые удовлетворили меня куда больше. Я послал сержанта Беттса с ключом к Болтону. Позвонил Каррузерсу на Уэйн-стрит, попросил его задержаться после работы и разобраться для меня, что происходило на Принс-Регент-стрит в районе Пэлл-Мэлл, после чего присоединиться ко мне в музее. Подходило время ленча, когда я сам направился туда.

Морось прекратилась, но продолжал висеть сырой туман. И пусть даже Каррузерс явно преувеличил свои восторги по поводу красочности этого солидного здания, я, как и он, не мог не заметить, что оно стоит в отдалении от остальных строений. Сегодня вокруг него не слонялись бездельники, и оно оставалось недоступным для публики. Двери открыл дневной служитель, который представился Уорбертоном. В главном зале горел только один плафон, и помещение было погружено в полумрак. И снова я должен признать, что зал показался мне совершенно обыкновенным, как в других музеях. Можно было бы прибегнуть к поэтическим сравнениям по поводу хранящихся в нем экспонатов, но я не считал, что они могут эффективно заменить отсутствие рулетки и хорошего обзора.

Кто-то направился ко мне, выйдя из знаменитой «Галереи Базаров», которая была первым предметом моего интереса. Вы понимаете почему? Человек, который в полутьме подошел и заговорил со мной, судя по описаниям, был мистером Рональдом Холмсом. Он произвел на меня самое хорошее впечатление, показавшись способным, энергичным и спокойным молодым человеком, который смотрит вам прямо в глаза и не несет чепухи. Хотя чувствовалось, что он испытывает напряжение, вел он себя без излишней нервозности и говорил без уверток.

– Да, сэр, – сказал он. – Сэр Герберт предупредил, что вы придете. В данный момент мистер Уэйд находится в кураторской. Вместе с мистером Иллингуордом они рассматривают новые приобретения. Если вы хотите пройти туда…

– Кураторскую пока оставим в покое, – прервал я его. – Я хотел бы заглянуть в погреб. Но сначала не могли бы вы включить свет в зале?

Он с интересом посмотрел на меня, но промолчал и отправился поговорить с Уорбертоном. А я тем временем подошел к выступу наклонной стены, в которую швырнули кусок угля; его следы еще были видны высоко над головой на шершавой красновато-желтой штукатурке. Они располагались, как вы уже слышали, непосредственно над лавочкой с медной посудой, которая, насколько я рассмотрел, вся была покрыта пылью. Я повернулся спиной ко входу в лавку и оценил открывавшийся мне отсюда вид на широкую и высокую арку выхода в зал. В нем горел свет. Со своего места я с трудом мог увидеть лишь часть арки «Персидской галереи» по другую сторону зала. Но я четко видел ряд из пяти карет, частично – сводчатый проход в «Египетскую галерею» и в конце зала – дверь, ведущую в погреб. Поскольку в «Галерее Базаров» было темно, зал сиял, как ярко освещенная сцена, ошибиться тут было невозможно.

Испытывая удовлетворение при этом зрелище, я стал насвистывать «Джон Пиль». Вы понимаете почему? Затем я кивнул Холмсу, от которого можно было получить ценную информацию, и направился в сторону погреба. Холмс внимательно и настойчиво рассматривал меня, и я подумал, не догадывается ли он, о чем я думаю. Но он ничего не сказал.

Каррузерс уже описал часть погреба. От двери шел вниз пролет бетонных ступеней. Напротив них высилась задняя стенка самого музея. Справа, если спускаться, тянулась перегородка, отделявшая от остального погреба узкий длинный проход. Слева стоял закрытый ящик для угля. Задняя стенка, отстоявшая от ступенек футов на десять, была прорезана тремя высокими подвальными окнами, наполовину уходящими ниже уровня земли. В подвале был каменный пол и относительно чистые беленые стены. Ясно ли я выражаюсь?