Читать книгу "Черные пески - Инна Живетьева"

– Я, князь Дарий Крох из рода Лиса, клянусь своим покровителем… Да, клянусь! - Он крикнул так громко, как только мог, чтобы слышала вся площадь. - Клянусь, что наследничек мой бывший и не наследник вовсе.

Марк прикусил губу, впился зубами в старую метку.

– Вы обращаетесь к нему «князь Лесс», а он ублюдок, пригулянный мамашей от капитанишки. Ты знал, а, король?

Эдвин молча смотрел на приговоренного.

– Так пусть все знают - не моя это кровь. Никто из моего рода не лизал Эдвину сапоги, слышите? Никто! А этот князь Лесс - ублюдок! - Он глянул на Марка. - Помни, кто ты есть.

Против воли родились слова: «Я ублюдок». Марк сглотнул их вместе с кровью, сочившейся из губы.

– Ты ведь запомнил мой урок, так скажи всем, кто ты.

«Я ублюдок…»

– Я князь Лесс из рода Ласки! - крикнул Марк. - Отец мой был достойным человеком. Я благодарен матери, что она родила меня не от такой сволочи, как ты.

Его услышали все: те, кто поверил Кроху, и кто не желал верить.

– Ублюдок! Мало, видно, я тебя порол.

Палач глазел на Марка и не заметил знака, который подал король, и капитан Георгий громко сказал:

– Продолжать!

Снова ударили барабаны. Палач ухватил Кроха за плечо, но тот вырвался, сам шагнул к плахе. Крикнул что-то беззвучно в небо и опустился на колени. Положил голову на гладкое, еще без единой зарубки, дерево.

Марку удалось не зажмуриться.

Есть день в году, когда крестьянским ребятишкам не то что простительно, а просто необходимо ходить с грязными лицами. Они вымазываются мокрой землей, да еще бахвалятся друг перед другом, кто чернее. К вечеру от ребятишек не отстают и взрослые, и даже деревенские кокетки красят щеки грязью. Рыбаки лепят на лицо чешуйки, кузнецы посыпают бороды пеплом, мельники, понятное дело, мукой. Парни, бывает, соорудят себе берестовые коробы на головы, и в таком страхолюдном виде девок за околицей караулят. Те выйдут обязательно - грех рассвет не в лесу встретить. А еще считается, что зачатый в это утро ребенок родится здоровым и удачливым, ведь к нему покровитель будет особенно щедр.

Так празднует Именование Матери-заступницы чернь. Знать развлекается по-другому.

В летней королевской резиденции уже второе столетие подряд лелеют чудный сад, саженцы для которого привозят даже из заморских стран. Искусные мастера высаживают их так, что получается лабиринт, в котором легко уединиться. Порой слышатся голоса за зеленой стеной, но точно знаешь - не увидят тебя на укромной поляне. Запутанные тропы приводят на цветущий луг или к заросшему ряской пруду, под шатровую сень деревьев-великанов или озерцу, где в глубине ходят зеркальные карпы, а то и к искусственному гроту, выложенному изнутри камнями дивной красоты. Каждый найдет место по душе, чтобы встретить рассвет.

Гости, конечно, не пачкают лица, а надевают маски - простые или причудливые, как фантазия и достаток позволяют. Обязательное условие лишь одно: маска должна напоминать о покровителе. Будь то одинокое перо или распахнувшиеся от переносицы крыла, искусно собранные так, что похожи на настоящие вплоть до самых крохотных пушинок. Может - звериная морда или отороченная мехом шелковая маска. А то и кожаная, расшитая по краю зубами и когтями. Только королевская семья обходится бархатными, в цветах Ларра-покровителя - белое с пурпурным.

Под дубами накрывают длинные столы, вешают на деревья лампы и раскрашенные фонарики, застилают поляны деревянными щитами. А утром будет позволено многое…

Но все это - потом, пока же тянулся по дороге обоз. Впереди королевская семья, за ними знатные семейства Иллара со слугами и охраной, в арьергарде мощные ладдарские кони волокли тяжелые возы с сундуками. Постепенно обоз так растянулся, что распался на небольшие отряды. Последние еще не вылезли из грязи, в которую превратилась дорога после дождей, первые уже пылили по тем местам, куда ливни не дотянулись. Где-то в середине сломалась карета, ее попробовали объехать и застряли в канаве на обочине. Возчики переругивались, пытаясь убраться из столпотворения. Липкая жара, сменившая холодную морось, делала их ругань особенно изощренной.

Друзья съехали с дороги, выбрали свежий, недавно сметанный стожок, и завались в траву, пережидая, когда освободят проезд. Коней пустили пастись тут же, Митькина

Ерьга кокетничала с изящным Темкиным Карем и мощным Сантй Марка.

– Жара, - сказал Митька, подставляя лицо солнцу. - Такие ливни шли, думал, пол-Иллара затопит, а тут вон какая сушь.

– Молока бы, холодненького, - пробормотал Темка, жмурясь. - Совсем будет как в Торнхэле. Слушайте, давайте после отпросимся у Эдвина и махнем к нам, а? Алек-сандер будет рад.

Марк не ответил, он смотрел в небо, непривычно чистое, и перекатывал в зубах сухую травинку. Митьке хотелось протянуть руку и выдернуть ее, слишком уж напоминала о маленькой камере в стене баронского замка. Морозом по спине драло, даже в такую жару.

– Как все сразу получается: Весенний бал, казнь, Именование Матери-заступницы, - сказал Митька. - Любовь, смерть, жизнь.

– Не начинай философствовать, - зло оборвал Темка. Побратим в последние дни был… как порох, сказал бы

Митька, если бы не въелись уроки Курама. Нет, к Темке не то что с огнем, а порой и с мокрой тряпкой подходить опасно - вспыхивает. И главное, не угадаешь - когда. Ясно, почему молчит Марк, но с чего злится Темка, непонятно.

Показался еще один отряд. Митька с неприязнью разглядел штандарт: род Быка. Ох как счастлив княжич Бокар! Специально подкарауливает порученцев, лишь бы гадость сказать. Какой только грязью не поливает Марка! Может, все-таки проскачут мимо?

– Едет, гад, - скривился Темка, увидев, что свернули с дороги.

Марк перекатил в зубах травинку и продолжал смотреть в небо.

Всадники подъехали вплотную, тени от коней накрыли лежащих порученцев.

– Смотри-ка, кто тут отдыхает, - вякнули из свиты Бокара.

– Чего надо? - Темка сел.

Митька приподнялся на локтях, Марк остался лежать. Конь Бокара переступил рядом с сапогами князя Лесса.

– Все-таки интересно, Торн, где ты такое дерьмо выискиваешь? - спросил Леоний. - Ну и побратимы у тебя, один другого лучше! Предатель и ублюдок. Специально подбирал?

Темка взвился, но Марк успел ухватить друга за полу мундира и рывком усадил на место. Со вздохом сел, выплюнул травинку и сказал негромко, преувеличенно серьезно:

– Вот что, Бокар, я тебе скажу. Проваливай ты к шакалу в задницу, понял? Дорогу показать?

Леоний послал коня вперед, грозя задавить Марка.

– Ублюдок, как ты смеешь пасть разевать, когда тебя не спрашивали?

Марк не двинулся с места. Вытянул чуть ли не из-под копыт травинку, помял в пальцах.

– Пшел вон, я сказал, - и снова откинулся на спину. Бокар зашипел, как дворовый кот, схватился за эфес.