Читать книгу "Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 6 - Александр Дюма"

– Как? – спросил Портос. – Нам надо бояться лисицы?

– Ах, друг мой, о чем вы толкуете! Разве меня тревожит лисица? Дело не в ней, черт возьми. Неужели вам не известно, что за лисицей – собаки, а за собаками – люди?

Как бы в подтверждение слов Арамиса лай разъяренной своры, с невероятною быстротой преследовавшей зверя, стремительно приблизился. В то же мгновение на маленькой полянке перед входом в пещеру появилось шесть разгоряченных собак; они наполнили ее неистовым лаем, напоминавшим победные звуки фанфар.

– Вот и собаки, – сказал Арамис, смотревший сквозь небольшое отверстие, пробитое между двумя смыкавшимися вплотную скалами. – Сейчас мы узнаем, кто же охотники.

– Если это сеньор Локмарии, – заметил хозяин баркаса, – то он пустит своих собак внутрь пещеры, но сам сюда не войдет, так как знает по опыту, что лисица выйдет с другой стороны. Туда-то он и отправился, чтобы подстеречь ее появление.

– Это не сеньор Локмарии, – ответил, невольно бледнея, епископ.

– Кто же?

– Смотрите!

Портос прильнул глазом к отверстию и увидел на холме дюжину всадников, гнавших лошадей по следу собак и кричавших: «Ату, ату!»

– Гвардейцы! – воскликнул Портос.

– Да, друг мой, гвардейцы.

– Гвардейцы, вы говорите – гвардейцы! – всполошились, в свою очередь, бледнея, бретонцы.

– И во главе их Бикара на моем сером коне, – продолжал Арамис.

В этот момент собаки, точно лавина, устремились в пещеру и огласили ее оглушительным лаем.

– Ах черт! – вскричал Арамис, овладевший собою и возвративший себе при виде этой несомненной и неизбежной опасности все свое хладнокровие. – Я знаю, что мы погибли; но у нас остаются все же кое-какие возможности. Если гвардейцы, последовав за собаками, увидят, что у пещеры есть выход, рассчитывать больше не на что, так как, ворвавшись сюда, они обнаружат и лодку, и нас самих. Нельзя, следовательно, допустить, чтобы собаки вышли отсюда, и нужно, чтобы их хозяева сюда не вошли.

– Это верно, – согласился Портос.

– Вы понимаете, – отвечал епископ резко и точно, будто отдавал приказ на поле боя, – здесь шесть собак, они задержатся возле большого камня, под которым проскользнула лисица; и там, в слишком узком для них проходе, они будут остановлены и убиты.

Бретонцы с ножами в руках устремились вперед. Через несколько минут послышались визг и предсмертные хрипы; потом все смолкло.

– Хорошо, – холодно заметил Арамис. – Теперь очередь за хозяевами.

– Что делать? – спросил Портос.

– Подождать их появления, спрятаться и убить.

– Убить? – повторил Портос.

– Их шестнадцать… пока их только шестнадцать.

– И хорошо вооруженных, – добавил Портос с улыбкой, свидетельствовавшей о том, что хоть в этом он находит для себя известное утешение.

– Это займет десять минут, – сказал Арамис.

И он с решительным видом взялся за мушкет, зажав зубами охотничий нож.

– Ив, Генек и его сын, – продолжал Арамис, – будут подавать нам мушкеты. Мы будем стрелять в упор. Мы сможем уложить восьмерых прежде, чем остальные узнают об этом; затем все вместе – а нас все-таки пятеро – мы ножами прикончим и остальных.

– А как же с беднягой Бикара? – поинтересовался Портос.

Арамис на секунду задумался, затем холодно произнес:

– Бикара первого; он знает нас, друг Портос.

XXIX. Пещера

Несмотря на своего рода пророческий дар, который был замечательной чертой в характере Арамиса, события, как и все, что подвержено превратностям случая, развернулись иначе, чем предполагал ваннский епископ.

Бикара, конь которого был много лучше, чем кони его товарищей, доскакав раньше других до входа в пещеру, понял с первого взгляда, что и лиса и собаки – все исчезло в этой дыре. Но, пораженный тем суеверным страхом, который охватывает человека перед всяким подземным ходом, как, впрочем, и перед всякой тьмой, он остановился, решив подождать, пока соберутся все остальные.

– В чем дело? – закричали, не понимая причины его бездействия, запыхавшиеся от скачки охотники.

– Ничего особенного, только собак больше не слышно; надо думать, что и лисицу, и всю нашу свору поглотил этот подземный ход.

– Собаки идут по слишком хорошему следу, чтобы сбиться с него, – сказал один из гвардейцев. – К тому же мы бы слышали, как они тычутся то в одну, то в другую сторону. Надо думать, как говорит Бикара, что они и в самом деле проникли в эту пещеру.

– Но в таком случае, – спросил рослый молодой человек, – почему они не подают голоса?

– Это странно, – заметил другой.

– Ну что ж, – предложил третий, – давайте войдем в пещеру и мы. Или, быть может, вход в нее воспрещен?

– Нет, – возразил Бикара, – но там темно, как в печной трубе, и к тому же в ней нетрудно свернуть себе шею.

– И подтверждение этому – наши собаки, – добавил все тот же гвардеец. – По-видимому, с ними это самое и случилось.

– Что за черт? Куда ж они делись? – воскликнули хором гвардейцы.

И хозяева пропавших собак принялись звать их по имени или свистать особым, известным им образом, но ни одна не откликнулась ни на зов, ни на свист.

– А что, если это заколдованная пещера! – вскричал Бикара. – Ну что ж! Посмотрим.

И, соскочив с коня, он вошел в нее.

– Погоди, погоди! Я пойду с тобой! – крикнул один из гвардейцев, видя, что Бикара готов уже исчезнуть в ее полумраке.

– Нет, не надо, – отвечал Бикара, – тут и в самом деле что-то загадочное. Незачем рисковать всем сразу. Если через десять минут я не вернусь, входите, но в этом случае входите уже все вместе.

– Пусть так, – согласились с ним молодые люди, не видевшие в предприятии Бикара опасности для него. – Хорошо, мы подождем.

И, не сходя с лошадей, они собрались в круг возле входа в пещеру. Между тем Бикара один, в полном мраке, ощупью пробирался по подземному ходу, пока не наткнулся на мушкет Портоса. Препятствие, с которым встретилась его грудь, удивило его, и, протянув руку, он ухватился за холодное как лед дуло мушкета.

Нож Ива был уже занесен над молодым человеком, и тот неминуемо пал бы от страшного удара бретонской руки, но в последний момент ее остановила железная рука Портоса.

В непроглядной тьме послышался голос, похожий на глухое рычание:

– Не хочу, чтобы его убивали.

Бикара оказался между неведомым ему покровителем и тем, кто покушался на его жизнь; и тот и другой внушали ему одинаковый ужас. Несмотря на всю свою храбрость, он дико вскрикнул. Платок Арамиса, которым тот зажал ему рот, заставил его замолчать.