Читать книгу "Только мой… - Ольга Ивановна Маслюкова"

полным ходом. Позже домработница заменила цветы в вазах на свежие и приготовила ужин.

— Вильгельм, нам нужно завтра купить кроватку и все необходимое для малыша, — обратилась Татьяна к мужу.

— Я уже все заказал, завтра утром привезут.

— А одежду?

— И одежду тоже, и все, что нужно: игрушки, посуду, питание, памперсы… — начал перечислять он.

— Ты так хорошо знаешь, что нужно…

— Готовился, читал, советовался.

— Из тебя действительно получился бы хороший отец. Вильгельм не ответил. В последние несколько дней он порой забывал, что рядом с ним законная жена, чем очень травмировал Татьяну. А когда спохватывался, что ведет себя как молодой счастливый папаша, ему становилось стыдно, он корил себя. Вильгельм подошел и обнял ее.

— Прости меня, Танечка, я терзаю твою душу, сам того не замечая, но я действительно люблю детей.

— Дорогой мой, не оправдывайся, я все понимаю. Понимаю и то, что не могу осчастливить тебя, как Полина.

— Что ты сказала? — опешил Вильгельм.

— Я знаю, что это твой сын.

Вильгельма как будто окатили ледяной водой. Он стоял, глядя на жену, и не понимал, как она догадалась и так мужественно держалась все эти дни, не устроила скандал.

— Танечка, как?… — сделал попытку хоть что-то сказать Вильгельм.

— Молчи, ничего не говори. Я все знаю, и для тебя это шок. Хочешь знать, откуда? Я слышала ваш разговор с Полиной и поняла, что вы любите друг друга. Ты не заметил, как охладел ко мне… Но я не упрекаю тебя ни в чем, ведь я люблю тебя и Полину. Долго думала, что делать. Я не могу лишить вас возможности любить, ведь знаю, насколько это сильное чувство… Теперь у вас сын. Не хочу лишать счастья троих любимых мною людей. У меня есть дочь, был любимый муж, я жила счастливо, но… моя Полина влюбилась в тебя. Она тоже заслужила свое счастье. Может, никогда больше никого не полюбит, я ее знаю. Что ж, она молода, красива. Пусть будет счастлива… Я сама виновата во многом, а за ошибки нужно платить. Бросила ее в Москве, наслаждалась благополучием, зная, какую травму она перенесла. Ты не волнуйся, Вильгельм, я не буду вам мешать. Я уеду во Владивосток, туда, где мои корни.

Татьяна чувствовала, что дрожит всем телом, ее глаза еле удерживали горячие слезы, и в следующий момент они покатились по щекам.

— Танечка, — горестно произнес Вильгельм и обнял жену, — какая ты сильная, добрая и отзывчивая… Я поражен. И не перестану любить тебя, но, прости, другой любовью. Мне будет не хватать тебя, но я всегда готов прийти к тебе на помощь, если понадобится, — растерянно говорил он.

— За последние дни я поняла: не бывает настоящей любви с первого взгляда, как ты меня убеждал когда-то. Страсть — может быть. Неудержимая страсть к женщине, которая тебе понравилась. А она проходит быстро, и ты вдруг понимаешь: любовь — это совсем другое чувство. Она, как смертельная болезнь, не излечивается. Ты живешь с ней до конца жизни. Это мое мнение. Может, у кого-то совсем не так. Вы с Полиной полюбили друг друга. Я чувствовала, что в ней чувство зрело раньше, только Полина не признавалась даже сама себе. Выходит, это я забрала ее любовь. А теперь пришло время вернуть то, что мне не принадлежит. Ты не заметил, как отстранился от меня. Да, я верю: ты любишь меня, но не той любовью, что мою дочь…

— Какая же ты хорошая, мудрая… Я не знал, что ты такая сильная, — обнимая Татьяну, говорил Вильгельм.

— Я действительно люблю Полину… Так получилось. Она полюбила меня первая, а потом я не смог справиться со своими чувствами. Они оказались сильней меня.

— Не говори больше ничего. Я все поняла, и я знаю свою дочь. Значит, так должно было случиться. И все же… я не смогу жить рядом с вами, это слишком тяжело.

— Но я не могу тебя отпустить.

— Вильгельм, ты не вправе меня удерживать. Ты должен понять, что мне необходимо успокоиться, залечить душевные раны. Ты говоришь, что я сильная. К сожалению, это не так, я, как любая женщина, слаба, тоже нуждаюсь в ласке и нежности. Но кто-то должен быть мудрее, пожертвовать своими чувствами. Вот я и решила уйти с вашего пути.

— Не знаю, что делать… Терять тебя не хочу, но не вправе удерживать. Я предал тебя и никогда не смогу искупить свою вину. Понимаю, сейчас во мне говорит эгоизм. Полину я люблю больше жизни. Может, там, во Владивостоке, и ты найдешь свое счастье…

Татьяна перестала плакать, глаза ее стали ясными, и она сказала:

— Когда ты не будешь меня видеть, быстро забудешь о любви ко мне. Генрих поможет забыть наши совместные счастливые дни, у вас будет настоящая семья. Развод мы оформим здесь, думаю, ты это сможешь сделать быстро. Сегодня я буду спать внизу, — сказав это, Татьяна повернулась и пошла к Марте.

Вильгельм был сам не свой, ошеломленный и расстроенный, он сжал обеими руками голову, упал в кресло и дал волю слезам.

Глава 37

Утром привезли детскую кроватку и другие вещи, что заказал Вильгельм. Татьяна и Марта наводили порядок в спальне Полины. Там появилось много игрушек, шариков, и комната превратилась в уютную детскую.

— Ну, вот и все, — сказала Татьяна, когда привязала последний шарик, — полный порядок. Думаю, Полине понравится. В дальнейшем вы оформите отдельную комнату для Генриха. Сейчас она пустует, а когда-то я мечтала о ней, когда ждала ребенка. Помнишь, Вильгельм?

— Да, помню… — с грустью произнес он.

— Все-таки она пригодилась…

Марта что-то почувствовала и поторопилась выйти из спальни. Татьяна и Вильгельм остались одни.

— Знаешь, я не спал всю ночь, думал о тебе. Прости меня за все. Я предал тебя, признаюсь. Надеюсь, ты веришь, что к этому я не стремился. Так получилось, что невольно я разбил твое сердце. Мне никогда не загладить своей вины, буду помнить обо всем до конца жизни. Полине о твоем решении скажу сам, но не сразу. Пусть окрепнет немного, а то вдруг пропадет молоко, не хотелось бы искусственно вскармливать малыша. Ты согласна со мной?

— Какой ты заботливый… Не перестаю восхищаться. Все продумал, предусмотрел. Ты действительно любишь Полину.

— Да, очень люблю, — ответил Вильгельм.

— Конечно, подождем, пока Полина окрепнет. За это время мы с тобой разведемся. Ведь у моей дочери должен быть законный муж…

— Татьяна, мне тоже очень тяжело. Ты поступаешь благородно, а я — мерзавец и предатель. Ты нашла в себе силы, приняла