Читать книгу "Игра 2059 - Павел Михайлович Пуничев"

местной паучьей цивилизации, сердце стучало всё сильнее, однако он встретил нас на редкость равнодушно: никакой делегация с хлебом и солью, или даже просто стражей вокруг города не оказалось. Скрываясь за холмами грязи, в которые превратились груды выпитых пауками звероящеров, мы добрались буквально на расстояние вытянутой руки до паутинового шатра, но так никого и не увидели. С такого расстояния это здание-город просто впечатлял, как и впечатлял скрывающий его полог, на котором не осталось ни единого следа ни от молний, ни от невероятного града, который скатился вниз и теперь грудами лежал у его подножия.

Сплетающая его тончайшая паутина, мириадами алмазных нитей цеплялась за каменное основание, поднимающегося из-под земли скального выступа, и уносились в небеса, волнами поднимаясь к самой вершине. Насколько нам было видно, полог был сплошной без разрывов и как, спрашивается, нам попасть внутрь этого гигантского сооружения? Попытаться прорубиться сквозь него? Ну так его не взяли ни молнии, ни удары ледяных метеоритов, разносящих всё за своё пути, поддастся ли он ножу — это вопрос, может и подастся. Но, насколько я помню, смысл путины у пауков в том и состоит, чтобы ловить добычу и дабы передавать сигналы о попавшейся добыче своим хозяевам. Не думаю, что эта паутина была создана именно с этой целью, скорее это защитный купол, но никто не говорил, что она не может передать сигнал какой-нибудь местный страже, если я начну пилить её своим ножичком. Конечно, эти сигналы могут сбить потоки воды, стекающие по пологу вниз, но я бы на это не рассчитывал. Надо поискать вход, ведь откуда-то взялся тот паук на платформе, да ещё с десятком крысиных скакунов. Думать о том, что вход может как вырасти среди сплошной стены, так и зарасти обратно, пропустив сквозь себя эту процессию, мне не хотелось. Я опять махнул головой Зубру, и стараясь слиться с местностью перебежками начал двигаться вдоль стены. Была она кривая, как моя судьба в последние три дня, но мы держались как можно ближе к ней, пробираясь согнувшись, короткими бросками и со стороны, с копьями, дубинками и щитами, мы смотрелись, наверное, как настоящие дикари, при набеге на соседнее племя, тем более все наше обмундирование было и по виду и по ощущениям, как окружающее нас грязевое болото.

Эта нехитрая стратегия принесла плоды, не прошло и пяти минут, как мы нашли то, что искали. Покрывающий город полог пошёл волнами, будто съехавшее одеяло, сползшее на землю несколькими мягкими складками, закрученными неведомый силой, образующей нечто похожее на те уютные гнёздышки, которые все дети делали из постельных принадлежностей сооружая себе из них домашний шалаш. Широкое овальное отверстие наполовину было скрыто этими складками, нависающими сверху и защищающими вход от непогоды. Но и здесь опять никого видно не было, лишь два плотных кокона висели не касаясь мокрой земли по бокам от него. Кто находится внутри них, догадаться было несложно, думаю это как раз и есть та стража, которую я высматривал всю дорогу, но почему они в таком странном виде, и они ли это вообще? Может у расы Арахнидов вообще нет такого понятия как стража? А может тут у них нет естественных врагов и все их так боятся, и обходят стороной, что в страже нет необходимости? А может это всё-таки стража, но она чурается влаги и скрывается от дождя в индивидуальных каморках? Задавать вопросы можно долго, ответы на большинство из них мы так никогда и не узнаем, так что придется действовать, как в том анекдоте: чего тут думать? Трясти надо.

— Прикрывай, — тихо выдохнул я, и выставив перед собой меч вступил на покрытые паутиной камни. Та мягко вспыхнула во тьме, голубоватая вспышка разбежалась в стороны от моей ступни постепенно истаивая и исчезая. Я замер с поднятый второй ногой, но реакции на наше вторжение не последовало. Не завизжали сирены, не загрохотали тревожные барабаны, полчища пауков не атаковала нас со всех сторон. Второй шаг, та же вспышка, исчезающая в паре метрах от моей ноги. Я снова постоял и снова ничего. Ладно, так можно до самого отбытия проваландаться. Пять быстрых шагов к ближайшему кокону, зависшего на уровне моего лица, перехватить меч двумя руками, и со всей дури врезать снизу вверх по самому отвисшему участку кокона. Когда я разбирал арахнида воина, прибывшего в наше время, я увидел, что брюхо паука защищено гораздо слабее чем спина. Если там броня достигала трех сантиметров, и практически не поддавалась никакому оружию, то вот на пузе та была на порядок тоньше и мягче. Теперь оставалось надеяться только на то, что паук внутри кокона, если он там, конечно, есть, не загорает развалившись на спине и мотая лапками в воздухе…

На спине он не лежал, остро отточенное жало меча с большим трудом пробило паутинный кокон, хрустнуло о что-то уже внутри него, а затем, уже почти не встречая сопротивления, мягкого вошло дальше, минимум наполовину своей длины. Раздалось яростное шипение, и кокон перед моими глазами пробили два лезвия, весьма похожих на тонкие, зазубренные, слегка изогнутые косы. Хорошо, что я не стал атаковать кокон спереди, а то сейчас висел бы насаженный на эти хреновины, как сочный барашек на шампурах. Я подналёг на меч изо всех сил, поднимая его все выше, не давая членистоногому слезть с него, и задёргал им изо всех сил из стороны в сторону.

Подскочил Зубр всаживая навершие копья между двух лезвий, видимо попав тоже во что-то жизненно важное и горячо любимое самим пауком, так как кокон заходил из стороны в сторону ещё сильнее, вздыбился, так что стали отчётливо видны выпуклости, куда упирались его ноги, в тщетных попытках поднять тело, снять его со смертельного железа, но я не позволил этому свершиться, подняв его до упора вверх, будто стяг на флагштоке, несмотря на то, что зверюга весила килограмм шестьдесят-семьдесят, никогда бы не подумал что способен на это, но адреналин, бурлящий в крови творит истинные чудеса.

Минута, другая, третья, и тварь перестала сопротивляться, её ноги подогнулись, и она всем весом насадилась на меч, наконец, проломивший прочную броневую пластину и вышедший из спины членистоногого.

После совершённого сердце у меня колотилось как бешеное, а руки дрожали, но я всё равно кивнул на второй кокон и просигнализировал Зубру:

— Поехали.