Читать книгу "Юми и укротитель кошмаров - Брендон Сандерсон"

что его приняли. Мы учимся два года, а вступительные экзамены в Соннадзор проводятся через год после начала обучения. Он наврал нам, что попал туда, и даже учителей каким-то образом убедил, хотя им положено знать, кого взяли в Соннадзор, а кого нет. Потом Никаро стал уходить с половины уроков якобы в Соннадзор на тренировки.

– Мы должны были стать его командой, – тихо добавил Тодзин. – У каждого сотрудника Соннадзора есть собственная команда. Так называемые сподвижники. Никаро пообещал, что возьмет нас всех. Это бы… многое изменило. Не только в деньгах. Я успел рассказать родителям.

– Мы все рассказали. – Аканэ сжала плечо Юми.

– Ничего не понимаю, – призналась Юми.

– Короче говоря, – сказала Иззи, – после первого года обучения в школе Художник сдавал вступительные экзамены в Соннадзор. Нам заявил, что его приняли. Затем целый год притворялся, что тренируется там, наобещал нам с три короба, внушил ложные надежды. А в конце года…

– Мы узнали, что он все это время врал, – прошептала Масака. – Не ходил ни на какие тренировки. Просто сидел в библиотеке. Даже ничего не читал и не учился, только сидел и пялился в стену.

– Целый год, – заламывая руки, добавил Тодзин.

– Вот такой он (низким стилем) человек! – Иззи стукнула по стулу кулаком. – В библиотеке штаны просиживал. Ему вообще не следовало выдавать диплом, но, к сожалению, кошмаристов всегда не хватает, а он был весьма способным.

– Способный обманщик, уж точно, – сказал Тодзин. – После таких выкрутасов ему не в художественной, а в юридической школе самое место.

У Юми внутри все скрутилось. Вроде бы она понимала, к чему клонят ребята, но что-то не складывалось.

– Почему он просто сидел там? Может быть, его приняли в Соннадзор, но в последний момент отказали?

– Нет! – воскликнула Иззи. – Никуда его не приняли. Он дурил нас целый год.

– Разбил нам сердце, – тихо произнес Тодзин. – Мы сами нашли его в библиотеке, когда наконец заподозрили неладное. Сообразили, что он так и не познакомил нас с другими новобранцами Соннадзора. Потом в администрации подтвердили. Он срезался на вступительных экзаменах.

Юми подняла голову и посмотрела в глаза каждому, кроме Тодзина – тот сидел потупившись и выглядел одновременно сердитым и сконфуженным.

– Я думала, что стану знаменитой, – сказала Иззи.

– Но это не главное, – добавила Аканэ. – Просто… Юми, нам тяжело объяснить, что мы чувствовали. Каково это – спустя столько времени обнаружить, что…

– Я знаю, каково это, – ответила Юми, – обнаружить, что близкий человек много лет упорно тебя обманывал. Мне жаль, что он причинил вам такие страдания.

– Юми, на Никаро нельзя положиться, – произнесла Аканэ. – После выпуска он выполнял свою работу, но… тебе стоит знать. Эта история про стабильный кошмар – выдумка, чтобы почувствовать себя важным.

– А если нет? – спросила Юми.

А если да?

У нее ведь нет доказательств, что Художник действительно видел такое существо.

– Это ложь, вне всякого сомнения, – твердо заявила Иззи, и Масака согласно кивнула. – Если ему в самом деле встретился стабильный кошмар, то нападения уже давно бы начались. Эти кошмары не прячутся по углам. Они убивают.

– Это неоспоримо, – добавил Тодзин. – Когда он якобы увидел этот кошмар? Две недели назад?

– Двадцать семь дней, – прошептала Юми.

– Тем более! – Тодзин кивнул. – Больше двух недель. Почему до сих пор ни одного нападения?

– Он ведь куда-то ходит по ночам? – спросила Иззи. – Наверное, говорит, что на охоту за сверхопасным кошмаром? А тебя послал вместо себя, потому что слишком занят поисками? Можешь поймать меня на слове. Он наверняка торчит в какой-нибудь кафешке и пялится в стену. Вешает тебе лапшу на уши, а сам просто сидит.

За столиком воцарилась гробовая тишина. Юми почти осязала горечь предательства, что испытывали ребята, как и их злость, как и разочарование. Даже ненависть. Можно ли было их винить?

Хотелось защитить Художника, но она не находила слов. Все слова были эфемерными, как молитва, услышанная лишь однажды.

– Одного не пойму, – сказала она наконец. – Почему вы решили, что его возьмут в Соннадзор? Вы же говорите, что туда принимают только лучших художников?

– Лучших из лучших, – прошептала Масака.

– Так с чего бы брать Никаро? – спросила Юми. – Он, конечно, довольно способный, но… зачем Соннадзору художник, который рисует только бамбук и изредка портреты из нескольких штрихов?

Все разом нахмурились, а Аканэ стала мрачнее тучи и убрала руку с плеча Юми.

– Гм… Я думала, что его родня должна быть в курсе, – сказала Иззи. – Значит, он и ее обманул.

– Так почему? – спросила Юми.

– Юми, – ответила Аканэ, – Никаро – самый талантливый художник из всех, кого я знаю. Он потрясающе рисует.

– Мы все пришли в художественную школу от нечего делать, – объяснил Тодзин. – Какие-то способности у нас имелись, мы взяли несколько уроков и были приняты. А для Никаро поступление было целью всей жизни. Ему позарез нужна была эта работа. Он показывал нам свои детские рисунки. Он с раннего детства не расставался с кистью.

– Я ему поверила, – сказала Аканэ. – Увидев, на что он способен… я поверила и до сих пор верю. Он говорил, что потратил каждый день своей жизни, чтобы научиться рисовать и попасть в Соннадзор. Поэтому мы поверили. Со дня нашего знакомства казалось неизбежным, что его возьмут.

– Вероятно, в Соннадзоре разглядели что-то, чего не заметили мы, – добавил Тодзин. – Но я все равно недоумеваю, почему его не взяли. Кто знает. Может, он вообще не пришел на экзамен? С него станется и об этом соврать.

– Ага, – кивнула Иззи. – Может, в нем раскусили обманщика. Соннадзор охраняет спокойствие граждан, а не позволяет его нарушать. В один прекрасный день Никаро нашел бы красивую стену и уставился на нее, а тем временем кошмар сожрал бы кого-нибудь неподалеку.

Юми была ошеломлена. Принять услышанное было непросто. Башенка из камней-фактов оказалась слишком высока, она пошатывалась с каждым дуновением ветерка.

– Извините, – проговорила Юми. – Мне нужно… побыть одной.

Она выскочила из-за стола, и никто не стал ее удерживать. Спустя несколько минут она ворвалась в квартиру Художника и бросилась к сундуку, стоявшему у футона. Отшвырнув в сторону принадлежности для живописи, вытащила со дна папку с рисунками. Юми обещала не копаться в ней, но чего стоят обещания, данные такому, как он?

Юми открыла папку.

И нашла внутри чудесный клад.

Великолепные, мастерские рисунки заставили ее ахнуть от изумления. Десятки потрясающих, удивительно разнообразных работ. Живые городские улицы. Люди с искорками в глазах, ослепительно улыбающиеся с бумаги. Архитектурные сооружения, рядом с которыми чувствуешь себя букашкой, и множество прорисованных до мельчайших подробностей цветов, рядом с которыми чувствуешь себя великаном.

Каким-то