Читать книгу "Николай I Освободитель. Книга 6 - Андрей Николаевич Савинков"

1836 года стала черным сезоном для страхового рынка Великобритании. Если за предыдущие три года бурного роста в стране было открыто более трехсот разной значимости страховых фирм, то всего за три месяца нового года прекратили работу и объявили о банкротстве 279 занимающихся этим столь прибыльным ранее делом предприятий. До конца года их количество выросло еще сильнее и перевалило за полутысячу. Это был воистину печальный рекорд.

К лету бушующий в финансовом секторе кризис перекинулся на промышленный сектор. Страдающие от нехватки ликвидности банки практически полностью перестали соответственно выдавать и кредиты, все больше рабочих, чьи предприятия не справились с первой самой жесткой волной кризиса стали оказывать на улице, что в условиях Англии образца середины 19 века зачастую означало ту же голодную смерть. Начал проседать рынок потребительских товаров, людям очень быстро стало не за что покупать даже товары первой необходимости.

На волне банкротств удалось по дешевке выкупить на островах несколько лакомых производств, не сумевших в развернувшейся финансовой буре остаться на плаву. Так, например, большая часть оборудования для металлургического производства в Таганроге, которое как раз там разворачивалось было скопом выкуплено в Бирмингеме. Несколько прекрасно оборудованных механических мастерских были приобретены буквально по цене металлолома и отправлены в Русскую Америку, где потребность в таких производствах была очень значительная.

Главным же уловом стала покупка расположенной недалеко от Ливерпуля верфи «Birkenhead Iron Works», специализирующейся на постройке барж с металлическим корпусом. Этим ребятам просто не повезло, всего за полгода до описываемых событий они, чувствуя возрастающий спрос на свою продукцию, взяли большой кредит на развитие предприятия, а когда несколько больших клиентов не смогли вовремя выкупить свои заказы, корабелам оказалось банально нечем платить банку. В итоге верфь была выкуплена буквально вместе с работниками, которым предложили «длинный» и весьма вкусный контракт, связанный с переездом в Россию, так что уже в начале 1837 года под Одессой на перевезенном сюда предприятии была заложена первая в России мореходная баржа с полностью железным корпусом.

В любой другой момент подобные «портфельные» закупки были бы просто невозможны, однако именно летом 1836 года в Англии были рады любым вливающимся в экономику деньгам, пусть даже связанным с падением уровнем промышленного производства.

Другие страны тоже пострадали от финансового кризиса. США, только-только начавшие отходить от рецессии 1833–1835, связанной с упразднением частной эмиссии доллара и возвращением к золотому стандарту, вновь ухнули в пучину финансовых неурядиц. Причем именно продавленное президентом Джексоном решение об обеспечении доллара золотом не позволило правительству резко нарастить денежную массу — пусть даже в ущерб инфляции — и купировать негативные последствия обрушения биржи.

По Франции прокатилась волна рабочих выступлений, вновь заволновались в Леоне ткачи. Резкое проседание спроса на предметы роскоши, которые являлись одной из главных статей экспорта империи, больно ударило в первую очередь по пролетариату, пусть даже такой термин пока еще не был введен в оборот. Попытки отстоять свои права были жестко подавлены армией, что Карлу Х впоследствии еще аукнулось.

В Нидерландах и вовсе вспыхнула революция, по итогам которой страна получила конституцию, а права монарха были значительно ограничены. Правда достаточно быстро и под серозным внешним давлением соседней Франции, — Париж просто пригрозил интервенцией, а занятые внутренними неурядицами англичане от призыва о помощи с континента просто отмахнулись — конституция была вновь упразднена, и на некоторое время все вернулось на круги своя.

Гораздо меньше пострадали германские государства просто по причине слаборазвитости финансового рынка, так что, можно сказать, что они отделались легким испугом.

Россия в этом развернувшемся шторме тоже изрядно пострадала, хотя мы смогли удержать ситуацию в контролируемых рамках. Банально потому, что на Санкт-Петербургской бирже акции «СТПАК» и «Компании Никарагуанского канала» практически не обращались, что с другой стороны совсем не означало, что нас не накроет вторичными последствиями.

Для сглаживания кризиса пришлось изрядно вложиться, вбросив на фондовый рынок порядка двадцати миллионов рублей и официально дав старт строительству еще нескольких железных дорог. Через раздачу дешевых кредитов — на это ушло еще около пятнадцати миллионов — удалось быстро стабилизировать пошатнувшийся банковский сектор, ну а страховщики, которых в империи было на два порядка меньше, чем в Британии, и вовсе отделались, по сути, легким испугом.

И наоборот, видя, что в отличии от других рынков — сэр Уильям Лем премьер министр Великобритании тоже пытался сделать нечто подобное, но свободных полумиллиарда фунтов у него под рукой просто не нашлось — биржи России остались в более-менее стабильном состоянии, сюда уже во второй половине 1836 года потянулись иностранные капиталы, что позволило построить несколько тысяч километров железных дорог за чужой, фактически, счет. Мелочь, а приятно.

Кризис в итоге привел к парламентскому кризису и падению правительства Вигов. На смену Лему пришел представитель от недавно созданной консервативной партии Роберт Пиль. Пиль был жестким противником реформ и прославился в двадцатых годах как один из руководителей подавления ирландских бунтов. Такая политическая рокировка привела к тому, что вопрос об эмансипации католиков был вновь отложен в долгий ящик. Впрочем, это уже совсем другая история.

Что касается меня — как частного предпринимателя, а не как императора Всероссийского — то естественно на этих качелях мне удалось прилично заработать. Когда твой капитал составляет сто восемьдесят миллионов рублей и у тебя есть в руках столь мощная инсайдерская информация, заработать мало — практически преступление.

Всего за полгода широкой сети работающих на меня — впрямую или через третьих лиц — брокеров на двух десятках основных бирж мира удалось заработать больше трехсот миллионов рублей. Это если считать с учетом продажи остававшихся под моим контролем акций «СТПАК» на пике их стоимости. Даже за вычетом всех накладных расходов, взяток, премий, комиссионных и прочих трат за шесть месяцев я буквально удвоил свой личный капитал, который до этого зарабатывал целых сорок лет!

К сожалению, так просто вывести эти деньги в Россию было просто невозможно — слишком велик был шанс тупо спалиться и получить себе во враги альянс из нескольких основных стран планеты. Да просто пристрелили бы меня без затей, если бы узнали, никакая корона тут не поможет, слишком большие деньги.

Пришлось выводить средства постепенно, растягивая этот процесс на несколько лет. Для этого открывались по всей Европе, а также за ее пределами мелкие фирмы, через которые осуществлялись закупки необходимых товаров и оформлялись