Читать книгу "Ночной кошмар Железного Любовника - Дарья Донцова"

– Не беспокойся, – заверила подруга, – я никогда не поставлю тебя в глупое положение…

Неожиданно рассказ Азамата прервала Нина Егоровна:

– Она сдавала анализ на СПИД.

– Михеева? – уточнила я. – Откуда вы знаете?

Сонькина встала и пошла к плите.

– Я на пенсии, денег у меня не много, вот я и пристроилась в коммерческую клинику, сижу на кассе. Больница находится в Москве, она дорогая, народу там бывает мало. Несколько дней назад просовывают мне в окошко квитанцию, и я по цене понимаю – прейскурант давно наизусть выучила, – что это исследование на СПИД. Четыре тысячи триста два рубля стоит собственно анализ крови на наличие вируса иммунодефицита, а шесть семьсот десять – оплата визита к врачу. Окошко в кассе крохотное, мне не видно лица человека, только его руки. Женщина протянула пятнадцать тысяч, и я ее попросила: «Пожалуйста, найдите без сдачи». В ответ тишина. Я пару секунд подождала, потом приподнялась, выглянула – а с той стороны стоит Михеева, роется в сумке. Меня она не заметила, потому что деньги искала. Я живо назад села и думаю: «Ну и ну! Догулялась девка!» Вам поможет эта информация?

– Да, спасибо, – сказала я, – любая мелочь может указать на преступника.

– Сева посещал психотерапевта, – подал голос Азамат, – мне Агата рассказала. Он очень испугался, столкнувшись с маленьким мальчиком, и у него случился приступ панической атаки. Знаете, что это такое?

– Человек начинает задыхаться, у него замедляется сердцебиение, возникают головокружение, тошнота, возможен обморок, – перечислила я основные симптомы. – А при чем тут ребенок?

Азамат взял в руки чашку и стал разглядывать потеки кофейной гущи на блюдечке.

– У Агаты есть продавщица Женя, мать-одиночка, которая воспитывает семилетнего Кирилла. Как-то раз она ушла с работы и забыла в магазине ключи от дома. Забрала ребенка от няньки, пошли они к себе. Да, вот только нечем дверь открыть! Тут как раз Агата Жене позвонила, сказала, что захватила ее ключи. Продавщица прибежала к Авдеевым, вошла в квартиру, а сыну велела подождать в прихожей. Агата отдала сотруднице связку, и тут из холла донесся вопль. Обе примчались туда и увидели перепуганного Кирюшу и Севу, которого крючило в припадке. Сестра сначала даже подумала, что у него эпилепсия. А Кирилл заплакал и стал объяснять: «Дядя вошел, стал куртку снимать, меня не заметил. Я ему сказал: «Здравствуйте». А он голову повернул, задрожал и спрашивает: «Ты вернулся? Зачем ты вернулся?» Я ответил: «Я просто пришел». Хотел добавить, что с мамой за ключами, а он заорал и на пол упал». Агата так и не поняла, что это было.

Я отвела глаза в сторону. Ночью все кошки серы, а маленькие мальчики носят похожие курточки, и в полумраке прихожей легко перепутать одного ребенка с другим. Видимо, Всеволода все же мучила совесть, он вспоминал Федю и в тот момент на какую-то секунду решил, что видит привидение. Редкий человек способен убить себе подобного, а уж тем более собственного, пусть и не любимого, сына, а потом преспокойно забыть о преступлении. Основная масса людей даже спустя годы не сможет избавиться от воспоминаний об убийстве.

Азамат тем временем продолжал:

– Агата хотела вызвать «Скорую», испугалась за Севу, но он кое-как пришел в себя, сказал, что ел в кафе рыбу и, вероятно, отравился, но ему уже намного лучше, и пошел спать. Через пару дней Всеволод попросил Агату оплатить его визиты к психотерапевту. Мол, хоть Иван и ближайший друг семьи, но бесплатно ни с кем работать не станет, хотя, наверное, ему сделает скидку.

– Иван прекрасный специалист, – перебила Азамата Нина Егоровна, – к нему масса народа из Москвы ездит. Говорят, он даже от мигрени избавить может. Я давно от головной боли мучаюсь, раньше хоть таблетки помогали, а теперь перестали. Вот и пошла записываться на прием. Секретарь доктора, Екатерина Федоровна, меня сразу как холодной водой окатила: «Курс у психотерапевта состоит из десяти сеансов. Подумайте, вам такой расход по плечу?» – Сонькина вздохнула, вспомнив неприятный эпизод, а затем продолжила: – Она вообще женщина резкая, если не сказать злая. Один раз ранним утром я случайно видела, как Екатерина Федоровна внука в нашем парке муштрует. Осень стояла, и довольно прохладная. Я на автобус спешила. Бегу, задыхаюсь, знаю, если в шесть двадцать не сяду, следующий пройдет в семь десять, точно на работу опоздаю. И вдруг слышу издалека: «Давай, лентяй, старайся!» Выбегаю я к спортплощадке, а там Екатерина Федоровна с Петром. Бабушка в спортивном костюме, бодрая, мальчик же еле живой, пытается отжиматься. Мне прямо жалко его стало. В Ковалеве говорят, что паренек талантливый математик. Зачем ему спорт? Пусть мозг качает, а не мышцы. Видно, как ему тяжело, руки трясутся, а бабка его пинает. Ох, думаю, прав был Карабас, когда мне сказал: «Все детское сумасшествие родственниками выращено». Не просто так Петя в клинику загремел. Надо же было мальчишку затемно поднять и в парке по холоду гонять! Вот и со мной Екатерина Федоровна, когда я пришла к врачу записываться, сурово обошлась. Цифру на бумажке нацарапала, под нос мне сунула. Глянула я на сумму и ушла. Мне не по карману от мигрени избавляться…

Рассказчицу прервал мой мобильный. На связи была Тоня, она, забыв поздороваться, сообщила:

– Найдено орудие убийства Валентины. Этим же ножом лишили жизни и Севу. У нас есть ДНК преступника. Типичная ошибка дилетанта – затек под рукоятку. Ты где?

– У Сонькиной, – коротко ответила я. – А что еще известно?

– Имя, – коротко ответила Антонина. – Это…

Мне потребовалось определенное усилие, чтобы не измениться в лице, когда я услышала, чью кровь обнаружили эксперты. Откуда она взялась?

Некоторые ножи имеют рукоятку Т-образной формы. И часто бывает, что человек, задумавший лишить кого-то жизни с помощью такого оружия, ранит собственную руку об основание рукоятки. Травма хорошо известна экспертам, она оставляет весьма характерный след на коже преступника, и если находится нож, сопоставить его с отметиной очень просто. Но это еще не все. Как правило, капелька крови попадает на орудие убийства. Можно тщательно вымыть нож, вытереть его и выбросить, думая, что следов не осталось, ан нет. Между рукояткой и лезвием всегда есть крохотная, незаметная глазу щелочка, куда и затекает малая толика крови, что дает эксперту материал для анализа.

Я положила телефон в сумку.

– Простите, Нина Егоровна, вы сейчас сказали фразу: «Не просто так Петя в клинику загремел». Внук Екатерины Федоровны лежал в психиатрической лечебнице?

Сонькина смутилась.

– Вообще-то я не имею права разглашать эту информацию. Карабас был очень строг в данном вопросе. И хоть уже не работаю в больнице бухгалтером…

– Очень хорошо вас понимаю, – кивнула я, перебив Сонькину. – К сожалению, в наше время многие доктора забыли о таком понятии, как врачебная тайна, и преспокойно рассказывают о диагнозах людей в телешоу или на страницах желтой прессы.

– Я не имею высшего медицинского образования, – резко остановила меня хозяйка квартиры, – всего-то возилась с документами, занималась расчетом оплаты за пребывание в клинике. В советские годы оно было бесплатным, а с конца девяностых за красивые глаза туда уже не брали. Я учитывала все позиции – стоимость лекарств, еды и так далее, а потом составляла счет. От бухгалтера правду не скроешь, я всегда знала, кто сколько времени и в какой палате провел, но рот на замке держу крепко. Кое-кто из подопечных Карабаса выздоровел, подрос, завел свою семью. Разве могу я ему жизнь своим длинным языком испоганить? Кому приятно будет, если жена или начальник узнают, что человек в подростковом возрасте в психушке лежал?