Читать книгу "Хроники разведки. Мир между двумя войнами. 1920-1941 годы - Александр Юльевич Бондаренко"

ещё не получили, зато во Вторую мировую войну именно авианосцы станут главной ударной силой флотов США, Японии и Великобритании. Но планы строительства авианосцев — это перспектива долгих лет, информация эта была нам нужна фактически для общего сведения, тогда как защита кораблей от магнитных мин представлялась насущной необходимостью сегодняшнего дня.

Кстати, насколько грозным и эффективным оружием считались в то время морские мины, можно судить хотя бы по следующим данным: «В 1-ю мировую войну всего было установлено около 310 тысяч морских мин, на которых погибло около 400 кораблей (в том числе 9 линкоров, 10 крейсеров, 106 миноносцев, 58 подводных лодок) и около 600 торговых судов всех воевавших государств». Получалось порядка трёхсот мин на корабль или судно. Для сравнения: в Первую мировую войну, в 1915—1916 годах, на то, чтобы сбить один самолёт, тратилось порядка 11 тысяч снарядов зенитной артиллерии. В 1918 году — «всего лишь» две тысячи, что, понятно, тоже немало. Но какова разница в количестве мин и снарядов, насколько мина получается эффективнее!

Конечно, «всякое сравнение хромает», артиллерийский снаряд стоит гораздо дешевле морской мины, но ведь и тот же миноносец (типа «Новик», например), с экипажем в 142 человека, вооружённый четырьмя орудиями, четырьмя пулемётами и четырьмя, опять-таки, двухтрубными торпедными аппаратами, ни в какое сравнение не шёл с каким-нибудь фанерно-тканевым «Ньюпором» или «Фарманом». (Уточним, кстати, что этот самый легендарный эскадренный миноносец «Новик», переименованный большевиками в «Якова Свердлова», погиб, подорвавшись на немецкой морской мине 28 августа 1941 года, при переходе из Таллина в Кронштадт.)

Однако не будем углубляться в историю минной войны на море — гораздо важнее сказать, что появление магнитных мин в корне изменило характер этой войны. Изначально мины устанавливались кораблями-заградителями, которые создавали минные поля, минные балки и прочее, превращая море, как говорили моряки, в «суп с клёцками», — эти районы установки мин нужно было либо обходить, либо тралить, то есть разминировать при помощи кораблей-тральщиков. Магнитные же мины по способу установки были «корабельными», «лодочными» и «авиационными» — то есть установленными с надводных кораблей, сброшенными с самолётов или (это было уже в конце Второй мировой войны) выпущенными из торпедных аппаратов идущих в подводном положении субмарин. Теперь уже, по большому счёту, не надо было никакого «супа с клёцками»: сброшенная, допустим, с самолёта мина ложилась на дно на установленном разведкой фарватере, которым должна будет пройти эскадра, — и тральщик уже не мог её подцепить… Зато при появлении больших боевых кораблей срабатывал взрыватель этой самой мины. Хотя, конечно, минные поля в море всё равно продолжали ставить — в конце концов, снять их было не так-то и легко… Новые образцы оружия обычно не отменяют, но дополняют уже имеющиеся.

Естественно, нашей разведке необходимо было знать, что делают передовые страны для защиты своих кораб­лей и судов от магнитных мин потенциального противника — гитлеровской Германии и милитаристской Японии. Про Страну восходящего солнца, имевшую опыт минной войны на море, забывать не нужно — достаточно сказать, что именно подрыв на японских минах российского броненосца «Петропавловск» 31 марта 1904 года, на котором погиб адмирал С. О. Макаров[47], во многом определил проигрыш Россией войны с Японией. (Роль личности в истории пока ещё никто не отменял.)

Что точно выяснил по этому вопросу и передал в Центр Виктор Лягин, мы, разумеется, никогда не узнаем — конкретная информация может позволить выйти на источники её получения, но нет сомнения, что им были приобретены ценные данные, которые принесли немалую пользу. Однако из вышесказанного можно понять, насколько широк был круг вопросов, в которых он разбирался достаточно хорошо. В противном случае Виктор не мог бы ни выйти на интересующего Москву специалиста, ни поддерживать с ним разговор. А главное, ему нельзя было бы объективно оценивать качество получаемого от агентов материала, так что, вполне возможно, приходилось бы платить изрядные деньги за малоценную информацию, не представляющую реального интереса. Но нет, в Центр из сан-францисской резидентуры поступала весьма ценная, по-настоящему интересная информация. <…>

По утверждению Павла Анатольевича Судоплатова, прямым и непосредственным начальником Лягина был «легальный» резидент в Сан-Франциско Григорий Маркович Хейфец, официально исполнявший в то время должность консула. Генерал так рассказывает о незаурядной оперативной биографии Хейфеца:

«Он организовал нелегальные группы в Германии и в Италии в середине 30-х годов, выступая в роли индийского студента, обучающегося в Европе. На самом деле Хейфец был евреем, но из-за своей смуглой кожи выглядел как настоящий эмигрант из Азии, несмотря на голубые глаза…

Находясь до этого в Италии, Хейфец познакомился с молодым Бруно Понтекорво[48], тогда студентом, учившимся в Риме. Хейфец рекомендовал Понтекорво связаться с Фредериком Жолио-Кюри[49], выдающимся французским физиком, близким к руководству компартии Франции. В дальнейшем именно Понтекорво стал тем каналом, через который к нам поступали американские атомные секреты от Энрико Ферми[50]…»

Всё здесь хорошо и понятно, однако у нас возникает определённая трудность: в каких-либо официальных источниках, «завязанных» на Службу внешней разведки России, фамилия Г. М. Хейфеца не встречается. Что, впрочем, не удивительно: не может же разведка откровенно рассказывать обо всех своих сотрудниках, даже выдающихся, тем более что таких там тоже было и есть немало…

«Виктор Лягин»

С приближением Второй мировой войны военный альянс двух диктаторов — Реза-шаха и Гитлера — становился угрожающим. За три месяца 1940 года рейх поставил в Иран около трёх тысяч пулеметов и артиллерийских орудий. Поставки продолжались и в начале 1941-го. В эти два года на Германию приходилось 45,5 процента товарооборота Ирана. Однако, вывозя в рейх сырьё, страна мало что получала взамен. За исключением оружия, разумеется.

Зато немцы всё решительнее укреплялись в Иране. Фактически все железные дороги не только контролировались, но и управлялись ими. При этом даже паровозные бригады сплошь и рядом состояли из граждан рейха.

Иран усилиями немцев превратился в плацдарм для ведения любых нужных Берлину враждебных действий против СССР. Как знать, решился бы фюрер использовать Иран в качестве плацдарма для начала боевых действий — и противостоять гитлеровской агрессии на этом южном фланге было бы некому. Историки не отрицают возможности этого варианта.

В любом случае Гитлер отводил Ирану роль важнейшую. Страна была богата нефтью, через Персию лежал путь в Афганистан и дальше в Индию, куда фюрер намеревался двинуть армию, покорив Россию. Существовали также планы использовать Иран и для прохода немецкой армии прямиком в Советский Азербайджан, так богатый необходимой фюреру нефтью, — но это уже в ходе войны. <…>

<Рассказывает разведчик-нелегал Герой Советского Союза Геворк Андреевич Вартанян:>

4 февраля 1940 года я впервые вышел на встречу с советским резидентом. Это потом я узнал, что Агаянц Иван Иванович — легендарный советский разведчик. Был он человеком строгим и в то же время добрым, тёплым. Долго я с ним работал, до конца войны, пока не уехал он в 1945-м во Францию резидентом. И разведчика из меня сделал он. Занят был, но встречался со мною, натаскивал.

А первое моё задание — создать группу единомышленников. И я быстренько завербовал семерых ребят. Иранцев среди нас не было. Потом, правда, стали их вербовать, но только как агентов. Все мы, семеро, примерно моего возраста — армяне, лезгин, ассирийцы... Сплошной интернационал! Пацаны, мальчишки-девчонки. Кто только в школу ходил, кто учёбу уже заканчивал. Общались между собой на русском и на фарси, который учили в школе. Все мы, включая мою Гоар, знали фарси — тоже помогало.

Все были выходцы из СССР. Слышали о 1937-м? Родителей почти всех этих ребят из Советского Союза или выслали, или они сами вынуждены были уехать. Но была такая тяга, любовь к Родине! Давали согласие и подключались к группе без вознаграждений за работу — вербовал их на чисто