Читать книгу "Всемирная история. Новый Свет: трижды открытая Америка - Роман Евлоев"

спасли моих братьев полтора столетия назад».

К 1855 году уроженцы Изумрудного острова составляли 25–27 % населения США и 85 % проживающих в стране иностранцев. Во въездных анкетах мужчины указывали, что они «рабочие», а женщины определяли себя как «прислугу». В поисках работы и средств к существованию беженцы не брезговали ничем, в том числе и обманом работодателя. Вскоре из-за пренебрежительного отношения «благополучных» американцев и низкой квалификации самих ирландцев дискриминационные приписки «No Irish Need Apply» – «Ирландцам не обращаться» – стали обычным делом для объявлений о найме.

Повторные неурожаи и общий экономический спад 1860—1870-х годов запустили новый эмиграционный бум, а изменение правительством правил наследования и землепользования придало ему непривычно «женское лицо» – почти половина отправившихся в США были молодыми девушками «без сопровождения». На новом месте они, как правило, устраивались домашней прислугой в дома зажиточных американцев.

Хотя по тогдашним законам США одинокая женщина не имела шансов натурализоваться и получить гражданство, именно эти женщины в большинстве своем становились спонсорами «цепной миграции» и единственными источниками средств к существованию их оставшихся на Изумрудном острове родственников. Они продолжали оказывать эту спасительную помощь на протяжении десятилетий – несмотря на то, что ирландские националистические политики и духовенство громогласно их порицали как предателей родины и своего народа и выставляли в самом дурном свете.

Мужчины-ирландцы отправлялись в основном на опасную и тяжелую работу вроде рытья каналов, прокладки дорог, осушения болот и разгрузки товаров в порту. Тяжелые условия труда привели к тому, что средняя продолжительность жизни ирландского иммигранта не превышала 14 лет с момента прибытия в Бостон. В своем дневнике один из бостонских денди с удивлением отметил, что «никогда не встречал седого ирландца…»

С началом XX века положение ирландской общины и отношение к ней начали меняться. Хотя большинство выходцев с Изумрудного острова по-прежнему жили в городских трущобах, второе и третье поколение иммигрантов уже имели начальное образование, профессию и достаточно социализовались для борьбы за свои права. Их общественные позиции значительно упрочились ввиду участия большого количества задиристых молодых ирландцев в профсоюзном движении, работе в полиции и пожарных дружинах. Сплоченность диаспоры и активное участие в общественной жизни позволило ей вскоре продвигать своих кандидатов на властные позиции. Ярчайшим примером успеха «новых ирландцев» стал клан Кеннеди, члены которого были потомками беженцев от Великого голода 1847 года.

Итальянцы в США

Хотя именно итальянец[209] открыл для Европы дорогу в Новый Свет, уроженцы Апеннинского полуострова начали осваивать Северную Америку[210] значительно позже остальных европейцев. Первый поток массовой миграции на запад стартовал в начале 80-х годов XIX века. За первые десять лет в США эмигрировали 300 тысяч итальянцев, в 90-х годах это количество удвоилось, а в начале XX века через остров Эллис[211] прошло больше двух миллионов человек.

На Острове Слез – L’Isola dell Lagrime, – как его прозвали итальянские эмигранты, новоприбывшие проходили серию интеллектуальных и медицинских тестов на трудоспособность. Около двух процентов приезжих признавались негодными для Нового Света и незамедлительно отправлялись обратно на родину. Исключения не делались даже для семей, в результате чего остров, который должен был олицетворять собой надежду, получил такое печальное прозвище.

Большинство итальянских эмигрантов в прошлом были фермерами или батраками. Без ремесла и образования они не имели даже зыбкой надежды получить в Нью-Йорке сколько-нибудь приличное место и потому нанимались на тяжелую неквалифицированную работу. Мужчины воплощали в жизнь городские проекты: рыли каналы, укладывали тротуары, водо– и газопроводы, строили мосты и копали тоннели метро – в конце XIX века девять из десяти сотрудников Департамента общественных работ Нью-Йорка были родом из Италии.

Женщинам приходилось не легче: многим удавалось устроиться только на т. н. «потогонные фабрики», где они шили одежду, тачали обувь и выполняли другую тяжелую монотонную работу по сборке готовых изделий. Условия труда были ужасными, хуже того – опасными. Так, в 1911 году пожар на фабрике Triangle Shirtwaist погубил 146 работниц, половина из которых были молодыми иммигрантками с Апеннинского полуострова. Обычным делом был и детский труд.

Разумеется, не все выходцы из Италии с переездом в Америку оказались на нижней ступеньке социальной иерархии. Многие предпочли низкому, но гарантированному доходу чернорабочего риски предпринимательства и погоню за американской мечтой. Например, американец во втором поколении Амадео Джаннини сначала основал в Сан-Франциско собственный, ориентированный на работу с иммигрантами, банк «Banca D’Italia», а затем провел его слияние с лос-анджелесским финансовым учреждением. Сегодня детище Джаннини известно всему миру под названием «Bank of America».

Рецессия конца XIX века и спровоцированное ростом безработицы усиление в обществе ксенофобских антиэмигрантских настроений не могло не затронуть выходцев из Италии. Один из самых кровавых эпизодов произошел в 1891 году в Новом Орлеане. Мэр обвинил в убийстве местного начальника полиции «сицилийских гангстеров». Более 100 человек – выбранные в основном по национальному признаку – подверглись аресту, но лишь 19 из них были переданы суду, который в конце концов признал их полную невиновность.

Однако, прежде чем оправданные вышли на свободу, тюрьму взяла штурмом негодующая многотысячная толпа, которую возглавляли «отцы города». Они вытащили 11 сицилийцев из камер и линчевали их, включая двух несчастных, заключенных в тюрьму по другим обвинениям. Инцидент в Новом Орлеане стал крупнейшим случаем массового линчевания в истории США. Итальянцы во всем мире выражали справедливое возмущение, но пресса США в целом одобрила произошедшее как «торжество демократии и народной справедливости».

Итальянская диаспора, и без того известная своим «духом деревенской сплоченности», который сами итало-американцы называют campanilismo, ответила на возрастающее общественное давление созданием собственных силовых организаций: от преступных синдикатов, печально известных как «мафия», до профсоюзных движений, которые в будущем откроют их общине путь в большую политику.

Итальянские профсоюзные активисты и организаторы стабильно находились на переднем крае всех т. н. великих трудовых сражений начала XX века. Они дрались со штрейкбрехерами на сигарных фабриках города Тампы, мешали полиции разгонять протестующих в гранитных карьерах Вермонта и помогали отстаивать свои права работницам текстильных фабрик Новой Англии. Одним из самых резонансных случаев силового противостояния стала Бойня в Ладлоу.

20 апреля 1914 года присланные губернатором национальные гвардейцы атаковали палаточный лагерь протестующих шахтеров и подожгли его. Всего в перестрелке и от огня погибло 25 человек, в том числе 2 женщины и 11 детей, сгоревших под подожженной палаткой; они были из семей итальянских эмигрантов[212]. На следующий день разъяренные шахтеры пошли в контратаку, разрушая собственность добывающей компании и расправляясь с нанятыми ею охранниками. В конце концов кровопролитие пресекло только вмешательство армейских подразделений.

Ужесточение Конгрессом США Закона про