Читать книгу "Евангелие от Люцифера - Пол Кристофер"

Между деревьев пролегала тропа, переходившая в каменистый спуск к реке.

— Послушай!

Финн протянула руку и схватила Хилтса за предплечье.

Они остановились.

— Ничего не слышу, — сказал он, помолчав. — Стремнина шумит, да еще и дождь.

— Послушаем еще.

И действительно, под шумом воды можно было различить отдаленные, сбивчивые звуки. Через каждые несколько секунд следовал глухой удар.

— Что это такое? — сказал Хилтс, наконец расслышав. — Генератор?

— Помпа, — ответила, подумав, Финн. — Насос, какие используют для откачивания воды из подвальных помещений.

— Это внизу, в «Чудесных пещерах»?

— В «Пещерах чудес», — поправила Финн.

— Какая разница? — вздохнул фотограф.

— Может быть, эта штука включается автоматически, когда начинается дождь.

— В таком случае было бы любопытно узнать, какой у нее гарантийный срок, — усмехнулся Хилтс. — Это место явно не интересовало никого годами. А может быть, и десятилетиями.

Они двинулись дальше по тропе, которая по ходу спуска перешла в высеченные в камне ступени. Заметив на земле сплющенную металлическую банку, Хилтс поднял ее. Банка из-под вездесущей кока-колы явно была когда-то вскрыта старомодным консервным ножом.

— Интересно, как давно были изобретены крышки с ключиком?

Он бросил банку в кусты.

— В шестьдесят втором, — сказала Финн. — Ее придумал один парень из Дейтона, Эрмал Фрейз, моя мать ходила с ним в одну школу. А я в свое время подготовила на эту тему доклад: «Крышка с ключиком — инструмент и его возможная интерпретация археологами будущего». Между прочим, получила высший балл.

— Более чем заслуженно. Эрмал Фрейз, говоришь?

Она кивнула:

— Ага, Эрмал Фрейз. Начальная школа была еще та, со строгими правилами. Мама рассказывала, что у них выдавался переходящий значок «Образцовая девочка».

Ступеньки выровнялись, перейдя в широкое плато над стремниной и более спокойной водой дальше. Вход в «Пещеры чудес» находился под навесом из крон влажно зеленевших сахарных кленов. Зев тоннеля был укреплен квадратной дверной рамой из замшелых бревен, таких старых, что они, казалось, давно составили единое целое с окружавшим их камнем. Сохранилась и полусгнившая дверь из толстых досок, хотя и давно сорванная с петель. Над лазом красовалась надпись вроде той, что на арке, только поменьше. Часть приколоченных гвоздями к фанере сосновых веток отвалилась, и вместо ПЕЩЕРЫ ЧУДЕС читалось ЕЩЕ ЧУДЕС. Дождевая вода стекала по бревенчатой раме на ступени, ведущие вниз, в тоннель. Лестница была снабжена поручнем из посеревшей, прогнившей еловой древесины.

— Отсырело тут все, — заметил Хилтс.

— Только потому, что идет дождь, — отозвалась Финн. — Внутри будет суше.

— Как это обнадеживает.

— Так ты идешь или нет?

— Веди.

Финн осторожно двинулась по ступенькам, держась за поручень. Хилтс последовал за ней по пятам и, как только она вступила под свод, со щелчком включил фонарик. Ступени вели дальше в глубину укрепленного деревянными подпорками и потолочными балками тоннеля. Все это больше походило на какую-нибудь заброшенную шахту, чем на подземное святилище: до сих пор ей не удалось увидеть ничего, что хотя бы отдаленно ассоциировалось с религией. Ее мысли отчаянно метались, пытаясь найти какую-то связь между старой известняковой каверной на берегу стремительно несущейся реки в Южном Иллинойсе и золотым медальоном, находившимся у мумифицированного тела в Ливийской пустыне.

Связь эта представлялась более чем зыбкой, однако в действительности — порукой тому действия Адамсона и других причастных к делу людей — она была прочнее стали. Прочна настолько, что из-за нее их уже не раз пытались убить.

Спуск завершился, и теперь подземная тропа вела, петляя, через огромные пространства, вряд ли заслуживающие исполненного романтической таинственности названия пещер или каверн. Складывалось впечатление, что какой-то рукав реки Уинтер в прежние времена промыл в известняке проход, редко оказывавшийся шире чем в размах рук. Правда, вдоль тоннеля то здесь, то там попадались сталактиты, сталагмиты и глыбы сросшегося камня, но в глазах Финн, бывавшей на подземных раскопках гробницы майя, «Пещеры чудес» у Рутгерс-Блаффа никак не оправдывали свое претенциозное название. Так, мелкая показушная достопримечательность, приманка для проезжих, недотягивавшая по классу, скажем, до гигантского бетонного яйца, которое она когда-то видела в Ментоне, Индиана, или арканзасского бетонного Иисуса высотой с семиэтажный дом. Что в этом нелепом, захолустном аттракционе могло повлиять на исход Второй мировой войны или заинтересовать кого-нибудь в Ватикане? Абсурд!

— Здесь! — проговорил Хилтс.

— Что? — отозвалась она, остановившись, когда его голос оторвал ее от размышлений.

Он выключил фонарик. Неожиданно узкая сводчатая пещера, в которой они находились, ожила зелеными светящимися образами.

— Светящиеся в темноте брелоки для ключей, — пробормотал Хилтс.

Иисус с выпученными, как у лягушки, глазами смотрел вниз со сталактита. Дева Мария молилась у каменного озера. По потолку плавали рыбины с зубами как у акул и хвостами как у гуппи. Нагорная проповедь была представлена грубой росписью по шероховатому, с выемками и выпуклостями камню — глазевшими лицами, хоругвями и цитатами из Священного Писания.

— Вроде «Дома с привидениями» в парке «Мир Диснея», — сказала Финн. — Только в роли привидения здесь выступает Бог.

— Сущий кошмар! — охарактеризовал Хилтс увиденное, и они поспешили дальше, в следующую пещеру, оказавшуюся размером с предыдущую и выглядевшую столь же гротескно.

На неровном, волнистом каменном потолке на манер огромного летящего стола для пикника была намалевана «Тайная вечеря». Апостолы, херувимы и облака, Иуда, больше похожий на Дракулу, и извилистые надписи, обозначающие речь, — дурной сон Уильяма Блейка. Безвкусно, бесталанно и неумело, как по замыслу, так и по исполнению. Христос, смотрящий не направо, а налево. Симон Зилот, не лысый, а длинноволосый, перед Христом какая-то современная чашка. И тринадцать апостолов вместо двенадцати.

А вот это уже интересно, подумала Финн. Даже плохо образованный и не слишком религиозный, лишь поверхностно знакомый с христианством американец прекрасно знал, что апостолов было двенадцать, хотя назвать их всех по именам смог бы, скорее всего, только богослов или священник. Сама Финн, специализировавшаяся на религиозном искусстве Возрождения, и то не была уверена, что вот так, с ходу сможет их вспомнить, но сейчас, уставившись на безобразный, огромный накрытый стол, плававший на отсыревшем каменном потолке, начала мысленный отсчет слева направо. Варфоломей, Иаков Младший, Андрей, Иуда Искариот, Петр и Иоанн (или Мария Магдалина, если ты поклонник Дэна Брауна), далее Иисус Христос, Фома, Иаков Старший, Филипп, потом Матфей, Иуда Фаддей и, наконец, Симон Зилот. Но кто же тринадцатый, тот, чья фигура маячит сбоку и чуть позади Симона на этой жуткой пародии на всемирно известное живописное произведение, давшее почву для чуть ли не столь же знаменитого литературного опуса. Она присмотрелась повнимательнее. На сыром, еще более склизком от дождя камне был изображен бородатый мужчина, одна рука которого свисала вдоль туловища, а вторая была поднята и указывала на… на что?