Читать книгу "Гимназистка. Клановые игры - Бронислава Вонсович"

Щупы сейчас требовалось всего лишь удерживать на месте, поэтому все управляющие части я перенесла на мизинцы, а освободившимися пальцами начала выплетать новое плетение, надеясь, что запомнила в точности и услышу беседу Волковых, а не передам им спор из гостиной.

Плетение проникло в дырку, словно она создавалась именно для него. Хотя почему словно? Для него и создавалось. Это случилось столь неожиданно, что какое-то время я не могла поверить, что всё получилось и что лишних шумов в гостиной не появилось. Во всяком случае Тамара, уже изрядно покрасневшая, обращала внимание только на Анну. Да и та явно не слышала никого, кроме подруги.

— Извини, но нет, — прямо в голове раздался голос Анны Васильевны. — У нашей семьи в этом деле свой интерес.

— Тётушка, а как же интересы клана? Нашего с вами клана, клана Волковых?

— Видишь ли, дорогой, интересы клана Хомяковых мне ближе, — чуть насмешливо ответила она. — Намного ближе.

— Мы предлагали объединиться. Можно вернуться к этому предложению и дальше беспокоиться об интересах кланового союза. — Вкрадчивый голос больше подходил бы Лисьеву, чем Волкову. Не было там нужной твёрдости, зато гибкость и склонность к компромиссам присутствовали. — У меня есть такие полномочия.

— Вы предлагали нам влиться. Это немного не то, — явно веселилась Волкова. — Боюсь, Пётр Аркадьевич не захочет, несмотря на все твои полномочия. Ему его акции всё так же дороги. Мы, конечно, не столь влиятельны, зато независимы.

— Ваши акции вместе с нашими дают контрольный пакет, — заметил раздражённо Волков, а я разочарованно поняла, что ко мне разговор не имеет ни малейшего отношения. и начала уже думать, как столь же незаметно прослушку убрать, как вдруг Волков неожиданно сказал: — Тётушка, не стоит усугублять проблемы с Рысьиными.

— Полноте, Сашенька, — рассмеялась Анна Васильевна. — Наши отношения хуже не станут. Тем более что Рысьины остались вам должны, а уж ты своего не упустишь. Нет, дорогой, не уговаривай. Помощи от нас не получишь.

Молчание. Напряжённое такое, что даже мне стало понятно, что сейчас они смотрят друг на друга, пытаясь доказать превосходство. Но Волкова была не из тех, кто легко ломается, потому что первым сдался её противник.

— Не получу, значит. Но хоть мешать не будете?

— Посмотрим, — уклончиво ответила она. — Обещать ничего не буду. Да и сам понимаешь, больше это зависит не от нас, а от…

— Почему у меня чувство, что нас кто-то подслушивает? — неожиданно перебил её Волков.

— Не знаю. Твой артефакт должен блокировать. Магов, способных обойти артефакт, здесь нет.

— А?..

— Лиза? Что ты, дорогой. Она, считай, с нуля всему учится. Оля говорит, что подруга не помнит ровным счётом ничего. Да и помнила бы, кто бы ей показал столь сложные плетения? Их самостоятельно не выучишь, — снисходительно сказала Волкова. — Разве что кто-то добрался до артефакта в кабинете Петра Аркадьевича? Если опасаешься, могу проверить.

Ждать её проверки я не стала, подслушивающую деятельность свернула со всей возможной скоростью. Заклинание втянула, вытащив его из сферы, а потом развеяла щупы, с удовлетворением увидев, как дыра в плетении после них сразу же затянулась. И лишь после этого поняла, что всё это время почти не дышала, опасаясь себя выдать. Ну и нюх у этого Волкова! Впрочем, вполне возможно, он унюхал не меня, а своих родственников. Их в гостиной до сих пор не было, а Строгова продолжала уговаривать Тамару:

— Тамара, мы же не за себя радеем! За общество. Чем больше мы распространим билетов, тем больше соберём денег.

— Мы их уже и без того распространили много, — упиралась Тамара. — Пусть теперь другие порадеют за общество. А я в Офицерское собрание не пойду.

— И не надо. Мы сейчас продадим билеты родственнику Хомяковой, — уверенно сказала Строгова. — У нас уже есть опыт с Рысьиным. Поэтому, барышни, если он захочет взять билеты на тех же условиях…

Она угрожающе посмотрела почему-то на меня.

— Я не буду с ним танцевать, — запротестовала я. — Вы мне уже Рысьина навязали.

— Не будет она! — возмутилась Строгова. — Надо, значит, будешь. И вообще, вовсе не обязательно, что он предпочтёт тебя. Между прочим, здесь, кроме тебя, ещё две девушки. И это мы не считаем Хомякову.

Хомякову она зря не считала. В конце концов, этот Александр — Оленькин родственник, поэтому можно воззвать уже к её к долгу и воздействовать на её болевые точки, а не ковырять наши.

— Я тоже не буду! — почувствовав поддержку с моей стороны, Тамара стала держаться куда твёрже. — Так себя вести неприлично, моя мама не одобрит.

— Девочки, совести у вас нет! — Строгова подскочила и вперила в нас укоризненный взгляд. — Не могу же только я жертвовать собой? Кому-то из вас тоже нужно.

— Я уже пожертвовала, согласившись на мазурку с Рысьиным, — напомнила я.

Конечно, тем самым я оставляла бедную Тамару без моральной поддержки, поскольку выходило, что она из нас троих — наименее жертвенная особа. Но на мой взгляд, жертва со стороны Строговой была куда меньше жертвы со стороны Юрия, поскольку он не выглядел заинтересованным в тех танцах, которые ему навязала одноклассница.

— Я предпочитаю жертвовать собой по-другому, — мрачно ответила Тамара. — Например, сегодня у меня были планы, но я согласилась прийти сюда и помочь Лизе с танцами.

— Жертвенности много не бывает, — продолжила напирать Строгова. — Я тоже пришла сюда помогать Лизе, потому что иначе поступить не могла.

— О чём мы вообще спорим? — неожиданно спросила Тамара. — Может, Волков вообще до Благотворительного бала не останется? Или вовсе не любит танцевать?

— Танцевать он любит, сам сказал, — уже не столь уверенно ответила Строгова. — А останется или нет — скоро узнаем. В крайнем случае, у нас всегда остаётся Офицерское собрание.

— Я туда не пойду, и не уговаривай, — твёрдо решила Тамара. — Ты зачем-то взяла лишние — тебе и распространять.

— Да что там распространять-то? — уже не с таким пылом спросила Строгова. — Да и ладно, не хочешь, не пойдёшь. Мы с Лизой вдвоём сходим.

Спросить, почему она решила, что я соглашусь, я не успела. В комнату ворвались Оленька с Петенькой. Второй вид имел довольно бледный, шмыгнул за стол, как нашкодивший кот, придвинул к себе карточку и спросил чуть подрагивающим голосом:

— Мы когда-нибудь доиграем эту партию?

— Девочки, мы никуда не выходили, — заговорщицким шёпотом предупредила его сестра. — Садитесь же.

— Хорошо, вы никуда не выходили, но за это продаёте Волкову билет на Благотворительный вечер, — деловито предложила Строгова. — Наше согласие на танец с ним уже есть.

— Нет! — возмутились мы с Тамарой. — Нет у тебя нашего согласия.

— Совести у вас нет! — возмутилась уже Строгова. — Всегда отдуваться приходиться мне. Хорошо, Оля, значит, только моё согласие. У меня ещё два танца свободных, жертвую в его пользу. Для меня благотворительность — не пустой звук, в отличие от некоторых.