Читать книгу "Возвращение в «Кресты» - Борис Седов"

Вопрос, очевидно, ясно отобразился на его челе. Ольга ответила раньше, чем он что-либо сказал:

– Ты ведь не станешь губить своего ребенка!

Знахарь непонимающе вскинул брови.

– Я ведь женщина! – пояснила Ольга. – И после секса мы иногда беременеем! Нам ведь было хорошо, там, в больничке… И я люблю тебя по-прежнему, несмотря ни на что!

Знахарь остолбенел. Поднять руку на женщину, которая носит его ребенка – его первого ребенка! Он не может это сделать. Как же быть?

– Отведи ее! – приказал он Андрею. – К машине… и подожди нас…

– Не делай этого! – повторила она, глядя ему в глаза, но Знахарь отвел взгляд. – Ты же станешь похожим на него! Ты этого хочешь?! Хочешь стать таким же ненормальным?!

Не вступая в дискуссию на темы этики и морали, Знахарь кивком приказал Андрею увести девушку прочь. Что и было выполнено.

– Знахарь! – вымолвила она умоляюще.

– Пошла, пошла! – Андрей, бесцеремонно заломив ей руку, повел вниз по лестнице.

– Вернемся к нашим баранам! – Знахарь с наигранно веселым видом повернулся к Хопину, который стоял с ножом в руках над своими будущими жертвами. – Правда, резать баранов, как я полагаю, – гораздо более трудное занятие! Вам же предстоит всего-навсего лишить жизни этих двух несчастных! Забудьте об угрызениях совести, Аркадий Андреевич, – вы окажете большую услугу человечеству, избавив его от глупой потаскушки и продажного ублюдка! Приступайте!

Для пущей убедительности Знахарь вынул пистолет. Тот самый, из которого немногим ранее уложил Молота. Аркадий Андреевич Хопин, кажется, хотел еще что-то сказать, но щелчок взведенного затвора заставил его заткнуться и заняться наконец делом.

Брезгливо оттянув вниз воротник Мухи, Хопин прицелился в жирную шею следователя. Рука его тряслась, когда наносила первый удар. Острая сталь рассекла кожу, и кровь ударила неожиданно сильным фонтанчиком, окрасившим руки убийцы. Хопин застыл, пораженно рассматривая их, потом обернулся к держащему его на мушке Знахарю. Заславский стоял у окна, разглядывая дачный пейзаж.

– Продолжайте, Аркадий Андреевич! – ледяным голосом приказал Знахарь.

Хопин посмотрел на него обреченно, потом повернулся – и стал наносить удар за ударом. Механически, словно робот или лунатик. Следователь Муха был уже мертв, но нож продолжал кромсать его тучное тело. Лицо Хопина посерело, губы бормотали что-то. Может быть, молитву?!

Когда Знахарь напомнил ему об Ангелине, Хо-пин механически повернулся к ней и продолжил работать в том же темпе. Нож распорол платье, обнажив красивые груди, которые тут же были залиты багровыми потоками…

Был чудесный летний вечер. В воздухе разносился аромат цветов, а откуда-то с соседних участков ветерок приносил запах костра. И где-то на улице звенел умывальник, а в кустах заливался по-вечернему зяблик. Милые сердцу звуки. Мир этот казался таким близким, но был на самом деле недостижим для человека, которого когда-то звали Константин Разин. Он мог взглянуть на него с щемящей тоской, как путешественник глядит на чужие города, где ему нет и никогда не будет места. И бежать скорее прочь!

Знахарь вышел из дома и, не глядя по сторонам, прошел к мухинской «Волге». Чтобы выбраться отсюда, сойдет и ментовская тачка. Лицо его словно окаменело. Наверное, сейчас он был чем-то похож на Аркадия Андреевича Хопина, которого оставил сидящим с окровавленным ножом над двумя мертвыми телами. Ангелину и Муху убили двое – Знахарь и Хопин. Но удары наносил все же Аркадий Андреевич, что и было запечатлено на видеокассете, лежавшей сейчас в знахарском кармане.

Заславский раскрыл перед ним дверцу и, забежав с другой стороны, сел сам.

– Где девчонка?! – спросил он у Андрея, имея в виду Ольгу.

– В надежном месте! – сказал тот, покосившись на отрешенного Знахаря. – В багажнике! Она расшумелась, пришлось слегка ее оглушить, пока соседи не набежали!

– Ладно, поехали! – распорядился Заславский, и Андрей завел мотор.

Знахарь бросил последний взгляд на старый дом с двумя покойниками и одним безумцем. И отвернулся с безучастным видом.

Что будет потом – он еще не знал! Знал только точно, что враг его раздавлен и низведен до того жалкого нечеловеческого уровня, до которого сам недавно пытался низвести его, Знахаря.

И это сейчас было главным. Потому что слаще свободы только месть.