Читать книгу "Искры между нами - Маргарита Дюжева"

— Сам как думаешь? — огрызнулась она, одной рукой облокотившись на стол.

— Никак не думаю. Давай-ка к врачу, — выдал единственную умную мысль, на которую был способен в такой ситуации.

— Да, — Алена даже спорить не стала. Вцепилась в мой локоть и, стиснув зубы, пошла вперед.

Мне казалось, что пальцы у нее свело — держалась так, будто хотела выдрать из моей руки кусок мяса на память.

— Может, тебя донести? — поинтересовался у нее неуверенно, когда уже зашли в лифт. Она уперлась одной рукой в металлическую стену, вторую прижала к животу и стояла, опустив голову.

— Нет. Сама. Справлюсь.

— Ален…

— Отвали. Тронешь — буду орать, — процедила сквозь зубы.

Что за идиотская привычка: когда не просят — насильно лезть во все щели, а когда нужна помощь — включать униженную и оскорбленную.

— Не дури.

— Все, Егор! На выход, не тормози, — кивнула на разъезжающиеся створки, — просто отвези меня. О-о-х.

Шагнула и сморщилась, будто целый лимон проглотила. Согнулась, шумно выдохнув.

— Давай без геройств, Рыжова! — я бесцеремонно подхватил ее на руки и потащил к выходу.

— Магницкий, поставь меня немедленно, — прошипела она, когда мимо мужик посмотрел на нас с осуждением, и попыталась отстраниться.

— Не беси меня, — сжал чуть крепче.

— Не надо включать джентльмена. Тебе не идет.

— Никаких джентльменов. Элементарная человеческая вежливость.

И еще, наверное, что-то на подобие совести. Не умею я с беременными бабами разговаривать. С ними же как-то мягче надо. Наверное. Хрен знает. Дипломат из меня никудышный.

— Ты даже не знаешь, как это слово пишется, — сказала змея.

Возле машины аккуратно поставил ее на землю, пикнул брелоком и распахнул дверцу.

— Садись.

На этот приказ с ее стороны не прозвучало никаких возражений — покорно забралась внутрь, все так же терзая когтями мою руку, поерзала, пытаясь устроиться поудобнее.

— Живая? — склонившись, заглянул в салон.

— Представь себе да!

Зеленая она какая-то.

— Поехали уже! Хватит на меня любоваться!

Я быстро заскочил в машину и завел двигатель:

— Куда?

Рыжова на секунду задумалась, потом назвала адрес какой-то частной клиники, и пока я выруливал с парковки, связалась со своим врачом. Я вполуха слушал, что она говорила, описывая свои ощущения, и попутно вклинивался в дорожный поток, нагло раздвигая все остальных.

— Себе побибикай! — рявкнул, когда один дятел позади меня начал истошно дубасить по клаксону, — истеричка, блядь.

— Все. Меня ждут, — сказала Алена и, прикрыв глаза, отвалилась на спинку сиденья, — веди ровно, не мотайся.

Я только фыркнул. Не надо меня учить, как управлять собственной машиной!

— Выбоины объезжай!

Твою мать. Специально докапывается. Даже в такой ситуации.

Через пятнадцать минут, хитро объехав дворами пробку, мы добрались до клиники. Я помог ей выбраться из машины, довел до приемного отделения и с непередаваемым облегчением сдал в руки молодой строгой врачихе с невыразительной серой физиономией. Рыжову тут же увели, а меня заверили, что все будет хорошо, и обо всех новостях сообщат.

Мне пришлось самому звонить ее матери и сообщать неприятную новость, о том, что Алена в клинике. Тут же начались охи, ахи и причитания. Сто миллионов вопросов. Я только невразумительно мычал и повторял раз за разом, что мне ничего не известно. Пусть звонит своей дорогой дочери и разбирается с ней сама.

Не то чтобы меня волновала судьба Алены, но какое-то волнение все-таки просочилось внутрь. Она, конечно, сука редкостная, но зла я ей не желал. И уж тем более не хотел, чтобы из-за нашего скандала и моих резких слов начались проблемы со здоровьем.

Пусть ходит живая, здоровая, беременная, только подальше от меня.

Алена пробыла в клинике пять дней. Ей что-то капали, пичкали таблетками и прочим дерьмом. Мать ходила ее навещать, а потом пыталась мне что-то объяснить относительно ее состояния, но я ни хрена не понял. Наверное, потому что не очень-то и старался.

Правда, я все-таки написал и спросил, как дела. В ответ пришло язвительное: «А тебе не плевать?», напрочь отбивая в дальнейшем проявлять повадки джентльмена. Однако следом Рыжова все-таки прислала еще одно сообщение:

«Не переживай. Все еще беременна».

Больше мы с ней на эту тему не общались. Да и на любую другую тоже.

Я ей не писал, она мне тоже, и меня это полностью устраивало. Но в пятницу поступила радостная весть о том, что ее выпустили на волю, и в честь этого события собирается большой семейный ужин.

По просьбе матери пришлось привести себя в «достойный вид». Черный, почти траурный костюм, белая рубашка, красная бабочка, которую хочется сорвать и смыть в унитаз.

Торжественный вечер. Все в полном сборе. Магницкие и Рыжовы.

Как бы «помолвка». Сбор одной большой и дружной, мать вашу, семьи. Хотят повеселиться, пообщаться, все вместе обсудить свадьбу.

Мою. С девкой, к которой не испытываю ничего. Ничего хорошего. Раздражение, злость, ярость. И поверх всего этого красными буквами вопрос: Какого хрена?

Я один что ли сохранил остатки здравого смысла и не вижу в этой затее ничего хорошего? У всех остальных помутнение рассудка? Сезонное обострение, раз они так активно встали на сторону Алены, и всеми силами стараются затащить нас в ЗАГС?

Если так, то придется объяснять еще раз. Даже хорошо, что соберутся все, не придется повторять одно и то же каждому по отдельности. Поставлю перед фактом, а дальше что хотят, то пусть и делают. Хотят — орут; хотят — понимают, принимают; хотят — всего лишают. Мне уже все равно.

Пойти что ли в саду посидеть, пока гости дорогие еще не пожаловали? Дашке в очередной раз позвонить. Послушать длинные гудки. В последнее время это мое самое любимое занятие…

— Куда собрался?

По закону подлости я столкнулся в дверях с отцом.

— Туда, — неопределенно махнул рукой.

— Э, нет, — папаня бесцеремонно схватил меня под локоть и силой затащил обратно, — свалить решил?

— Решил, — согласился с ним, а потом с усмешкой добавил, успев перебить назревавший взрыв, — В сад.

Отец недовольно покачал головой и отпустил мой локоть.

— Егор! Ты взрослый мужик! Имей смелость отвечать за свои поступки!

Ну вот. Снова начались нравоучения.

— Какие поступки? — невесело спросил я, — Я же объяснял. Было у нас всего пару раз. Причем с резиной. Я не понимаю, как на могла залететь.