Читать книгу "Молот ведьм - Яцек Пекара"

– Вперед, – сказал я. – Эти утонченные развлечения не для нас.

Мы укрылись в густых розовых кустах, растущих за беседкой. О саде давным-давно никто не заботился, и кусты разрослись густо, к тому же – выше моей головы. Парни, правда, стонали: дескать, искололись, и, мол, видано ли дело – сидеть в засаде среди шипов, но я приказал, чтобы заткнулись и благодарили Господа, что не пришлось нам, например, присоединиться к процессии флагеллантов. И это, как видно, сумело потрясти их воображение.

Я был уверен, что каноник в меру осторожен, чтобы не брать с собой охрану, а даже если и возьмет, то оставит у калитки в сад. С другой стороны, мог и поручить кому-то сперва проверить, ждет ли его девушка и нет ли здесь какой неожиданности.

Сильвия появилась как раз перед заходом солнца и присела в беседке на лавочку. Ранее я сурово приказал ей, чтобы не оглядывалась и не пялилась по сторонам, поскольку не был уверен, не послал ли каноник кого-то за ней следом.

Наконец солнце спряталось за огромную башню колокольни, я же приметил во мраке некую фигуру. Однако это не был каноник. Умненький попик выслал одного из своих приспешников, чтобы осмотрелся на месте. Мужчина издалека глянул на беседку, небрежно огляделся по сторонам и, вполне удовлетворенный увиденным, вернулся к калитке.

– Я кожу б с него до костей снял за такую разведку, – прошептал мне Курнос прямо в ухо, а я скривился, поскольку из его пасти разносился отвратительный смрад гнили.

– Близнец, ну-ка прокрадись сзади и успокой этого, если все еще стоит у калитки, – приказал я Второму.

Второй скривился, поскольку перспектива ползти сквозь заросли не слишком его радовала, однако послушно сделал, как я повелел.

Ну и наконец появился сам каноник. Одетый в привычный уже плащ с кроличьим воротником, в натянутой по самые уши шляпе. Приблизился к беседке.

– Ты здесь, моя горлица, – захрипел голосом, который ему, наверное, казался соблазнительным. – Подойди-ка поближе, ибо хочу увидеть, что там прячешь для своего козлика.

– Козлика? – пробормотал Курнос с отвращением.

Из беседки донеслись звуки борьбы и треск разрываемой ткани.

– Да, душечка, сопротивляйся, сопротивляйся, – сопел богобоязненный монах.

– Хватит с него, – сказал я, вылезая из кустов.

Заглянул внутрь беседки и увидел, что уважаемый каноник подмял Сильвию, обцеловывая ее щеки, а левой рукой старался задрать на ней юбку. У девушки были перекошенное от отвращения лицо и испуганные глаза. Я понимал, что как раз теперь наверняка раздумывает, не обманул ли я ее, словно дурочку, и не наблюдаем ли мы из кустов, считая все произошедшее смешной шуткой.

Я дал Курносу знак, чтобы он вошел первым. Когда появился на пороге, лицо Сильвии просияло такой счастливой усмешкой, что Курнос аж окаменел. Наверняка не привык к тому, чтобы его внезапное появление приветствовали с такой безбрежной радостью. Особенно – представительницы прекрасного пола. Но Курнос быстро опомнился, сделал два больших шага и хряпнул каноника кулаком по затылку. Тогда в беседку вошли и мы. Тинталлеро лежал на земле без сознания, а его глаза закатились. Я посветил лампадкой ему в лицо.

– Боже, спасибо вам, спасибо, – шептала Сильвия, трясясь всем телом, а Курнос сорвал плащ с каноника и накрыл ее. Я вздернул брови, но не сказал ничего.

– Ты не слишком его стукнул? – спросил через минутку.

– Мордимер, – Курнос почти обиделся. – Только погладил.

Я присел на корточки, взял руку каноника и проверил пульс.

– Твое счастье, – сказал я. – Ну ладно, в мешок его – и вперед.

У входа в беседку встал Второй с довольной физиономией.

– Чисто горлышко ему перерезал, – сообщил. – Типа и не дернулся. А труп – в кусты.

– Ну и славно, – подвел я итог.

– А она, – хрипнул Первый, кивая в сторону Сильвии подбородком.

Девушка сидела на лавке с погасшим взглядом.

– Вот как, – сказала тихо. – За все нужно платить, верно?

– Сделаю все быстро, – буркнул Курнос. – Даже не почувствуешь.

Я глянул на него с удивлением, поскольку редко бывало, чтобы к кому-то он испытывал настолько горячую симпатию, чтобы не причинять ему боли и не вызывать страх.

– Я никому ничего не скажу, – пообещала она неуверенно, а я ей усмехнулся.

– Скажешь. Уж поверь мне. Обо всем, о чем спросят, и о множестве вещей, о которых спрашивать не станут.

– Вы наверняка правы. – Голос ее был едва слышен.

– Но я обещал тебе месть, Сильвия, а пока что в руке твоей – лишь обещания. Я же всегда выполняю уговор. И что это была бы за месть, когда бы ты не увидела, как его милость каноник горит на костре, верно?

Она подняла голову.

– Тебя доставят в Инквизиториум. Мы уволили старую кухарку, поэтому займешь ее место. Никому не назовешь своего настоящего имени – да, впрочем, тебя никто ни о чем не станет спрашивать. Не покинешь тот дом без разрешения и без сопровождения человека, которого я назначу лично. И если поймаем тебя на такой попытке – поплатишься жизнью. Понятно?

Девушка кивнула, а в глазах ее я увидел благодарность и собачью преданность.

– Ох, Мордимер, – театрально вздохнул Второй. – У него типа милосердное сердечко. Девке б камень на шею и в канал – выдаст же!

– Камень на шею я тебе и сам сейчас могу… – Курнос повернулся ко Второму, и на месте близнеца, видя выражение его лица, я бы дважды подумал, продолжать ли спор.

– Ты осмелишься оспаривать мои приказания? – холодно спросил я у Второго.

Тот зыркнул на меня и будто скорчился с опаской.

– Нет-нет, – запротестовал быстро. – Я же только пошутил. Надеюсь, я тебя типа не обидел…

– Пока что нет, – сказал я, глядя ему прямо в глаза. – Ну ладно, – посмотрел на лежавшего каноника. – Пакуйте эту падаль, и валим.

* * *

Стражник, несший факел, шел в нескольких шагах передо мной, но каноник Тинталлеро приметил меня намного раньше. Я видел, что стоит с прижатым к решетке лицом, а когда меня узнал, начал выть. Не кричать, стонать или визжать – просто выть безумным волчьим воем.

– Вот же ж колдун, твою мать! – рявкнул стражник и врезал палицей по решетке. Тинталлеро тотчас прервал вой. – Гляньте на него, только распятие увидит – и сразу в вой.

Я усмехнулся, зная, что сия замечательная историйка наверняка быстро покинет стены тюрьмы и будет сто и тысячу раз повторена на виттингенских улицах.

Каноник Тинталлеро выглядел чуть смешно и чуть пугающе в своих одеяниях. Костюм, сшитый из козлиной шкуры (Второй чрезвычайно творчески подошел к делу) придавал ему вид не столько крайне отвратительного козла, сколько странного урода, рожденного в результате содомитских деяний. Жаль только, что слезы, кровь и пот уже размыли рисунки, которые Первый столь тщательно нарисовал на его лице.