Читать книгу "Безумие зверя - Ульяна Соболева"

Я, черт возьми, приму этот вызов. Он всегда говорил, что в его играх нет правил, вот и в моих тоже их больше нет. Я верну его обратно, я заставлю его снова поверить в НАС.

ГЛАВА 23

Сегодня приезжал профессор, и я уже воочию видела Сэми. Точнее его изображение на экране. Он показался мне безумно красивым. Доктор говорил, что Сэми вот-вот появится на свет, что остались считанные недели и поэтому мне стоит внимательно следить за своим состоянием и при любых изменениях немедленно посылать ему сообщение. Ник как впервые присутствовал при осмотре, и я видела, как меняется его выражение лица, когда врач говорит о ребенке. В уголках его губ прячется гордая улыбка. Профессор сказал, что у нас будет мальчик. Наследник. Еще один Мокану. Николас задавал много вопросов, я даже завидовала ему, я стеснялась спросить все, то что спрашивал он. Профессор дотошно объяснял, как развивается малыш, сколько ударов в минуту делает его сердечко и что он сосет большой палец. Меня завораживала реакция мужа на ребенка. Я никогда не ожидала, что она будет именно такой. Когда врач говорил о Сэми, Ник светился. Такой жестокий и хладнокровный вампир, оказалось, может быть нежным и восторженным отцом. В этот момент я поняла, что нас сближает только Сэми. Пока что только он и я должна этим воспользоваться. Нужно больше давать ему чувствовать малыша, так он прикасается и ко мне. Когда врач ушел, Ник снова заперся в кабинете, он постоянно разговаривал по телефону. Я знала, что, несмотря на слепоту Ник от дел не отошел. Он оставался князем европейского клана и управлял им не хуже чем раньше. Со стороны, мы, наверное, казались самой обычной парой ожидающей ребенка, но только со стороны. Мы по-прежнему были чужими, между нами стояло прошлое. Точнее это Ник воздвигал преграду за преградой, отдаляясь от меня все дальше. И чем больше преград он ставил, тем сильнее я рвалась к нему. Я хотела его ласки, я мечтала о его поцелуях. Да я уже о них мечтала. Смотрела на его губы и думала, что если когда-нибудь он снова меня поцелует — я задохнусь от счастья. Женщины противоречивые создания. Иногда мне казалось, что этого никогда не произойдет. Я смотрела на его пальцы с неизменной сигарой и вспоминала, как он может ими касаться моего тела. Во мне снова просыпалась чувственность. Это все его присутствие, его дьявольская энергия, его внешность: капризный изгиб губ, длинные пальцы, сильная шея, его грация охотника, которая так и не пропала, несмотря на недостаток. Я часто за ним наблюдала, смотрела сколько душе угодно, смотрела, так как не могла позволить себе раньше, словно воровала его образ, чтобы потом мечтать у себя в комнате в темноте. Всего лишь месяц назад при воспоминаниях о побоях и насилии меня мучили кошмары, а теперь я вернулась к своему мучителю и жажду его ласки любой: грубой, жестокой, просто пусть ко мне прикоснется, я все-таки живая, я не железная, а рядом с ним и камень оживет. Вечером я, как всегда, читала у себя в комнате, мягкий свет ночника бросал причудливые тени на пол, за окном моросил дождик. Всегда любила музыку дождя, я могла слушать ее часами, смотреть на капли стекающие по стеклу. Сейчас дождь символизировал состояние моей души — легкая грусть, печаль. Сэми не шевелился и, наверное, тоже прислушивался к дождю, как и я. Теперь мой живот стал просто огромным, кожа натянута настолько, что скоро лопнет. Неужели можно расти еще дальше? Или это предел? Малыш уже скоро не поместится в своем «домике». Я отложила книгу в сторону и подумала, что так и не видела себя со стороны очень долгое время. Как я выгляжу сейчас? Я все такая же? У меня гладкая кожа и угловатая фигура или все же будущее материнство изменило мою внешность? Если Ник ко мне прикоснется, не буду ли я ему противна? Внезапно и неожиданно для меня, я захотела увидеть свое отражение, я захотела на себя посмотреть. Я решительно подошла к шкафу с одеждой и распахнула дверцы. Вначале дернулась от неожиданности, но совладала с желанием разбить стекло. Неужели это я? В моих воспоминаниях я выглядела иначе. Нет, я не могу сказать, что сейчас я себе не нравилась, просто я сильно изменилась. Мой взгляд, мое тело, мое лицо. Я уже не походила на подростка. Каждая линия стала плавной и округлой. И взгляд, он тоже изменился. Я повзрослела. Я стала женщиной. Теперь я рассматривала свой живот, трогала его и видела шевеления Семи. Если бы Ник мог меня видеть, я бы могла понравиться ему такой, вот с этим животом? Может, в его представлении, беременные непривлекательны? Я спустила с плеч домашнее платье. Нет, я больше не худышка и плечи у меня теперь округлые и грудь очень тяжелая. Я поправилась, как и все беременные на последних сроках. Внезапно я услышала стон, тихий стон издалека. Будто кто-то пытается не вскрикнуть от боли. Я поправила бретельки платья и снова услышала стон. Я узнала голос Ника и бросилась на доносившийся звук. Дверь в его кабинет оказалась приоткрытой. Ник снимал повязки. Сам, без помощи Ивана, да иначе и быть не могло — он никогда не позовет на помощь. Только не он. Несомненно, Ник меня услышал, но не обернулся, содрал еще один бинт и бросил на пол. Я подошла к нему сзади и содрогнулась — раны на его теле все еще не зажили. Вся спина в глубоких порезах, бинты приклеились к кровоточащим свежим шрамам. Ник отдирал марлю вместе с кусочками кожи. Я дотронулась до его спины, и он вздрогнул, опустил руки.

— Когти демонов ядовиты, эти чертовы раны не хотят затягиваться. Он снова потянул за бинт, грязно выругался, и я остановила его руку.

— Я справлюсь сам. Всего-то бинты отодрать, — он усмехнулся, но улыбка получилась вымученной и фальшивой. И дело вовсе не в боли, ему просто безумно трудно делать это самому. Я снова дотронулась до его руки. Казалось, каждое мое прикосновение пробуждает дрожь в его теле, словно от удара током. Это единственное, что он мог чувствовать во мне, он меня не видел и не слышал. Оставались только запахи и прикосновения. Только я не могла понять: он вздрагивает, потому что я ему неприятна или потому что я все еще его волную. Ника никогда нельзя понять до конца, он слишком скрытен, его чувства спрятаны под таким слоем непроницаемого льда, что добраться до них просто невозможно. Я повела его к дивану, усадила и слегка надавила ему на плечи. Ник меня понял, лег на живот, ожидая моих действий. Через несколько минут я принесла новые бинты, миску с теплой водой и села рядом с ним на краешек дивана. Смачивая в воде кусочек ваты, я осторожно снимала повязки с его спины, стараясь как можно аккуратней отделить бинт от истерзанной кожи. Когда я нечаянно дотронулась до одной из ран, вдруг увидела, как под моими пальцами появилось легкое свечение. Не касаясь кожи, я провела ладонью снизу вверх. Я почувствовала легкое покалывание, словно искры пробегали под моими пальцами. Я в удивлении увидела, как на моих глазах рана затягивается. Невероятно. Да! Ведь когда-то я могла исцелять. Я вспомнила слугу из дома Алана Вудворта, я исцелила рану на его руке. Вот и сейчас у меня получалось заживлять плоть. Теперь я провела руками уже более уверенно, и края ран начали медленно срастаться, превращаясь лишь в тонкие розовые полоски. Так обычно выглядят уже старые шрамы, спустя годы. Меня настолько увлекло, что я даже забыла о времени, закусив губу, я следила за собственными ладонями и как ребенок радовалась каждой маленькой победе. Ник не шевелился, и я надеялась, что не причиняю ему боль. Теперь его спина была покрыта светлыми шрамами, исчезло воспаление, кожа стала гладкой, даже не верилось, глядя на кучу бинтов с пятнами темной крови, разбросанных на полу. Когда я закончила, то почувствовала легкую усталость, даже головокружение, видимо я потеряла много сил. Ник приподнялся на руках, и повернулся ко мне.