Читать книгу "Леди и лорд - Сьюзен Джонсон"

— Полно, милая, — пожал он бархатными плечами, — видеть тебя в этом платье доставляет мне истинное наслаждение. К тому же дюжина деревенских белошвеек получила возможность заработать. — Его улыбка обезоруживала поистине детской непосредственностью.

— Что ж, в таком случае благодарю тебя за заботу о деревенских жителях. — В конце концов она все-таки улыбнулась, как ни старалась сдержаться. Его веселость оказалась заразительной.

— Я тут принес тебе кое-что, — вспомнил Джонни и, склонившись над столом, накрытым белоснежной скатертью, протянул ей небольшую шкатулку, обтянутую бархатом. — Так, безделица, — добавил он все с той же обезоруживающей улыбкой.

Подняв голубую бархатную крышку, Элизабет обнаружила внутри перстень с бледно-лиловым нефритом. На полированной поверхности камня было вырезано изображение фасада нового дома Элизабет в «Трех королях».

— Красиво…

— Я подумал, что тебе может понравиться твой архитектурный замысел, запечатленный в камне.

— Я возвращаюсь в «Три короля»? — В ее словах зазвучали надежда и радость.

— Возвратишься когда-нибудь. В конце концов я хочу всего лишь жениться на тебе, но не сделать своей рабыней.

— Действительно?

— Действительно, Элизабет. Все наши препирательства гроша ломаного не стоят. Тебе только надо выйти за меня замуж, и ты будешь вольна отправиться куда угодно. Я вовсе не собираюсь быть твоим тюремщиком.

— А ты тоже сможешь делать все, что тебе заблагорассудится?

Ее голос странно дрогнул, что привело Джонни в некоторое замешательство.

— Должно быть, в твоем вопросе кроется подвох? — спросил он с осторожной улыбкой.

— Ответь же мне!

— И что же ты хочешь услышать от меня? — У него было такое чувство, будто ему приходится продираться сквозь чащу с завязанными глазами.

— То, что ты хочешь сказать.

— В таком случае давай сойдем вниз. Мне хотелось бы показать тебе кое-что. — Будучи человеком действия, он был уже измотан спорами, вынужденной вежливостью и трехдневным ожиданием.

Джонни повел ее за руку по узкому коридору, а затем вниз по лестнице. Пройдя два лестничных марша, они оказались на первом этаже. Широкая анфилада комнат вывела их к искусно украшенной двери, заслуживающей скорее названия ворот. За ней открылся обширный зал с расписными потолками и стенами, обшитыми панелями из шотландской сосны, своим нежным цветом напоминающей мед. Пол был устлан турецкими коврами, в десятках китайских ваз расставлены чайные розы.

— Да ведь это твоя спальня! — вскричала Элизабет, не ожидавшая столь низкой уловки.

В комнате стояла широкая, во всю стену, кровать под пологом из парчи цвета лесной листвы. Покрытые затейливой резьбой столбы возвышались до самого потолка, на котором, как на небесах, резвились всевозможные боги и богини.

— Тебе нравится? — спросил он с невинным видом, как если бы привел сюда свою гостью с единственной целью обсудить достоинства помещения, а теперь недоумевал, отчего это вдруг удивление на ее лице сменяется негодованием.

— Я ухожу!

— Вряд ли я тебе позволю это.

— Так ты намерен удерживать меня здесь силой? — Она даже в бреду не могла представить себе, что он будет с ней так бесцеремонен.

— Да, — бесстрастно ответил Джонни, — намерен. Я намерен переспать с тобой, Элизабет Грэм, чтобы затем взять тебя в жены, заметь, при свидетелях. — Непременными условиями законного брака, который не мог быть опротестован в суде, были брачное свидетельство, присутствие на церемонии бракосочетания священнослужителя, произнесение женихом и невестой клятв верности при двух свидетелях, а также проведенная вместе ночь.

— Вот как? — ошеломленно пробормотала Элизабет. — Столь варварским способом?

— Пусть даже варварским, — спокойно подтвердил он. То, как мягко и равнодушно произнес Джонни эти слова, свидетельствовало, что решение принято им если не несколько дней, то уж, во всяком случае, несколько часов назад. Он явно все продумал до мелочей.

— И мое мнение по этому поводу тебя абсолютно не интересует?

— Нет, не интересует.

— Но ведь это же вопиющее беззаконие! Ни один суд не признает этот брак действительным. Да тебе просто не удастся найти свидетелей, которые согласились бы стать соучастниками преступления, не говоря уже о священнике! — разгоряченно протараторила Элизабет.

Ее наивность вызвала у него немного грустную улыбку.

— Все это вполне законно, моя дорогая. Не знаю, согласны ли свидетели стать соучастниками преступления или нет, но они уже находятся в соседней комнате. Наготове. Стоит мне только свистнуть.

— В соседней комнате? — Ее голос понизился до шепота.

— Уж не собираешься ли ты завизжать? Твой визг — такой самозабвенный — всегда действует на меня в высшей мере возбуждающе, — ухмыльнулся Джонни Кэрр.

— Нет, это кошмар какой-то… Но ты не можешь говорить это всерьез. Ведь ты не собираешься делать этого, правда?

— Завтра пойдем в часовню и доведем все формальности до конца.

— Значит, ты все до конца продумал…

— Надеюсь, что да. — Его губы тронула самоуверенная усмешка.

Если бы не это дьявольское самодовольство, она ни за что не ударила бы его изо всех сил, однако темная, мстительная злоба ослепила ее, лишив всякой осмотрительности и способности контролировать собственные действия.

И если бы она не ударила его, то он, в свою очередь, скорее всего не обошелся бы с ней столь необычным образом.

На секунду Джонни застыл на месте, прижав ладонь к горящей щеке и ощущая во рту соленый вкус крови. Ему стоило огромных сил сдержаться и не ответить ей оплеухой. Через несколько мгновений он заговорил, и его спокойный голос еще раз подтвердил, какая сила воли присуща этому удивительному человеку.

— Тебе определенно стоит преподать урок вежливости, — произнес он с подчеркнутой сдержанностью.

— Уж не ты ли собрался быть учителем? — Едва успев вымолвить это, она пожалела о собственной запальчивости — столь мрачен был взгляд его глаз. Глаз непреклонного тирана.

— И не просто учителем, а учителем идеальным, — прошипел Джонни сквозь зубы. С преувеличенной галантностью он поклонился женщине, которая со времени Хекшема только и делала, что третировала его. Очевидно, для этого ему пришлось призвать на помощь все изысканные манеры, которым его когда-либо учили самого. Не дожидаясь ответа, он подошел к двери, запер ее и бросил ключ в верхний ящик бюро. Все это было проделано весьма ловко, без единой паузы. — А теперь посмотрим, чему учили тебя, — монотонно проговорил «преподаватель», вновь приближаясь к своей жертве. Продолжая разговаривать с ней, как доктор с пациентом, он стянул с себя камзол и небрежно бросил его на пол. Затем, сбросив башмаки с красными пятками, Джонни мягко, как кот, подкрался еще ближе. Его ступни в шелковых чулках действительно чем-то напоминали кошачьи лапы. — Не бойтесь, леди Грэм, — промурлыкал он, подходя вплотную к Элизабет, в то время как она продолжала стоять как вкопанная посередине роскошной опочивальни, — я не кусаюсь.