Читать книгу "В проклятых землях - Лев Кругликов"

Как я очутилась на ней — толком не могу вспомнить. При попытке восстановить в памяти события, начиная с момента, когда я нырнула в подводное оконце временного перехода, голова начинала гудеть, как разбуженный пчелиный улей.

Сколько я проспала на теплом красноватом мраморе под белоснежной узорчатой аркой, больше напоминающей ледяное кружево? Не знаю, но проснулась я с ощущением позабытого кошмара, который запросто мог бы отправить меня в сумасшедший дом, если бы я помнила хоть одну деталь. Фэй ничем помочь не мог, да и не хотел, судя по всему. Он и включился-то не сразу, а лишь после того, как я позвала его вслух, а для верности еще и постучала костяшками сбитых в кровь невесть когда пальцев по закрытому глазу. Может, оно и правильно — о некоторых вещах лучше позабыть. Тем более когда оказываешься на Дороге, ведущей к дому.

Или к любому другому месту, где хочется оказаться.

«Лесс, похоже, что тебе надо это увидеть…» — Голос браслета был каким-то приглушенным, напуганным, а когда я, сдуру послушавшись его, открыла глаза, то не устояла на ногах и упала на колени, не в силах совладать с внезапным приступом головокружения.

Надо мной зияла перевернутая бездна, над которой протянулась узкая, кажущаяся нереально хрупкой серебристая дорога. Пустота чернее самой черной ночи, где царила оглушающая тишина. Вдалеке тусклыми льдинками мерцали звезды, но их слабый свет не мог разогнать сгустившийся вокруг покрытых льдом, почти невидимых в темноте арок Дороги.

Пустой мир, в котором не осталось ничего и никого.

«Это что, нам один из вариантов развития событий демонстрируют? — нервно хохотнул Фэй, заливая мое запястье кроваво-красным сиянием. — Это что, с нами такое может случиться?! И нас беспокоил Равен? Лесс, да трепыхания этого мага-недобитка просто детский лепет по сравнению с такими масштабами разрушений!»

Фэй, если ты не прекратишь истерику, ее закачу я. А дорожку эту треклятую мне лично почти не видно! Как думаешь, что с нами будет, если мы с тобой по глупости вывалимся за ее пределы?

«Что с нами будет? — переспросил браслет, вспыхивая вдвое ярче и озаряя небольшой кусочек дорожки из матового серого металла. — А ты сунь какой-нибудь из ножичков за пределы арки — сама увидишь. Только ты сначала ладонь чем-нибудь обмотай, а то примерзнет рукоять намертво, приятного будет мало».

Там настолько холодно? — поинтересовалась я, рассматривая едва заметно светящуюся границу арки, до которой было чересчур близко — только руку протянуть.

«Там не просто холодно, там адски холодно. Превратишься в ледяную статую раньше, чем успеешь это осознать, и я тебе ничем помочь не смогу. И никто не сможет, даже тот, кто построил эту прогулочную дорожку».

А знаешь, самое смешное, что Джеру бы здесь наверняка понравилось.

«О да-а-а, Джерайн всегда пробирался туда, куда не просят, и чем крупнее буквы на табличке вроде „Не влезай — убьет!“, тем сильнее ему хотелось туда попасть. Для него банальное „нельзя“ без подробного объяснения, почему нельзя — как открытая вена для голодного вампира. Хочешь, чтобы д'эссайн-артефактор взялся за дело — сообщи, что задача ему не по зубам, и даже не стоит пытаться ее решить. В девяти случаях из десяти д'эссайн угробит кучу времени, но докажет, что небо черное, земля круглая, а кошка может быть жива и мертва одновременно».

Фэй, я все поняла, кроме кошки. При чем здесь некромантия?

В ответ браслет пробурчал что-то неразборчивое на тему недалеких сидхе, которые не различают науку и магию, а я подняла голову, рассматривая крошечные искорки-звезды. Странно, что их так мало — в летнюю ночь, когда у меня было время рассматривать небо, мне всегда казалось, что звезд-бисеринок на темно-синем, почти черном бархате так много, что сосчитать их не удастся за всю жизнь, а здесь можно не потратить и часа. Да и расположены они теперь как-то отдельными небольшими группками, будто крохотные островки на морской карте. Аметистовый остров, чуть в сторонке от него — сундучок с самоцветами…

«Лесс, ты долго собираешься глазеть на это? Может, у тебя здесь время и не ограничено, но ты уверена, что Джер долго протянет один посреди Запретных земель? Выжить-то он, быть может, и выживет, вот только вряд ли его культурный уровень от этого повысится».

Фэй, ты когда-нибудь научишься говорить кратко и по существу?

«Поясняю для всех недалеких сидхе, которые пялятся на звезды вместо того, чтобы шевелиться! Одичает он, о-ди-ча-ет. Не сразу, но кто знает, сколько времени он там уже провел? Д'эссайны по сути своей лишь хорошо адаптированные к обществу хищники, и когда встает вопрос выживания в чужеродной и опасной среде… Мне продолжить, или сама догадаешься?»

Намек понят, будем выбираться.

Я медленно поднялась и сделала осторожный шаг к высокой стрельчатой арке, покрытой скользкой корочкой льда. Бросила прощальный взгляд на разноцветное созвездие над головой и пораженно застыла, когда поняла, что оно погасло. Вот так просто, будто кто-то накрыл звездочки огромной черной ладонью, смахнул искрящиеся бисеринки с плотного бархата неба.

Фэй, ты видел?

«Видел. Но даже знать не хочу, почему гаснут звезды в этом мире. И тебе не советую выяснять».

Браслет туго сжимает онемевшее от холода запястье, и я делаю шаг вперед, дотрагиваясь до арки, которая оказывается остро заточенной сталью, и лезвие моментально раскраивает кожу на левой руке, пуская тонкую струйку темной крови.

Я невольно остановилась, глядя в мир, окутанный сине-зелеными сумерками и пронизанный острыми иглами белесого лунного света. Уже знакомые Запретные земли, которые последние несколько сотен лет оставались практически неизменными. По крайней мере, кусты, усыпанные алыми плодами, похожими на сжатые кулаки, я не раз встречала на своем пути, когда вместе с Тираэлем-Равеном выбиралась в Приграничье после изгнания из подземной сидхийской Столицы. До сих пор помню, как эльф с омерзением кромсал эти самые «плоды», оказавшиеся не чем иным, как органами зрения этого странного растения. Хорошо хоть, что не средством нападения.

Человек, сидевший рядом с этими «глазастыми» зарослями, судя по всему, проблем с утонченной эстетикой не имел. Да и вряд ли его сейчас вообще волновали подобные проблемы — от одежды остались рваные грязные лохмотья, аристократически изящные руки были покрыты засохшей темной коркой, ногти отросли до таких размеров, что разумнее было назвать их когтями. Опустевшие ножны с одного конца потрескались в щепу и держались на поясе каким-то чудом. Голова опущена, и растрепанные длинные волосы, слипшиеся в тонкие серо-черные сосульки, закрывают лицо.

«По-моему, это не первый страждущий, встреченный тобой в подобном виде. И боюсь, что не последний. Но что-то мне подсказывает, что с этой дорожки лучше не сходить — обратно можем не вернуться вообще. Думаешь, это наилучшая перспектива?» — Голос Фэя чуть дрожал и слышался нечетко и приглушенно, словно чуткому механизму, собранному умелыми руками д'эссайна, было нелегко разговаривать на этой дороге, рассчитанной, судя по всему, только на одно разумное существо.