Читать книгу "Идеальный сын - Лорен Норт"

Йен качает головой.

– Ты нездорова, Тесс.

Он смотрит на Шелли, и снова они понимают друг друга без слов, и она кивает.

– Нельзя, чтобы всё это так продолжалось.

Она жестом показывает на кухню.

– А ты-то, ты не лучше! – качаю и я головой и говорю быстро, но вполголоса, чтобы Джейми не услышал. – Ты думаешь, я не заметила, как ты якобы такая добрая, так меня выручаешь, а на самом деле пытаешься контролировать? Ой, Тесс, бедняжка, лучше без меня никуда не ходи. Тесс, бедняжка, давай я за тебя буду с семьёй твоей общаться.

– Тесс, да чтобы я… – начинает Шелли, но я её перебиваю:

– Мне и так хреново, а ты мной манипулировать вздумала. Мы вернулись из супермаркета, и я случайно услышала, как ты там по телефону говоришь. А раньше Йен в дом залез. Вы же друг с другом тогда разговаривали? Ругались.

– Неправда! – кричит Шелли.

– А теперь оба вон, а то я позвоню в полицию!

Обхожу стол и иду к торту, который стоит на верхней части духовки. На тарелке чёрные отметины от глазури, но сам торт вполне удался. Глазурь сама готова, только раскатать надо было, и благодаря ей незаметно, что бисквиты плохо поднялись и торт теперь кренится. А символ летучей мыши из жёлтой глазури я вырезала. На крыльях зазубринки получились, но за восемью жёлтыми свечами не особо видно.

Тишину заполняет звон столовых приборов: это я рву на себя ящик и, вытащив первый попавшийся нож, захлопываю его. У меня в руке, получается, разделочный нож – для торта, конечно, перебор, но я так зла, что рыться-искать специальный ножик для торта у меня настроения нет.

Не надо было их впускать. Отодвигаю конструктор в сторону, чтобы было куда поставить торт и положить нож. Зря я наивно представляла себе Шелли с разных сторон. Одна у неё сторона, никаких иллюзий о дружбе не осталось.

Ни Шелли, ни Йен с места не двигаются. Как будто ждут, что я что-то скажу. На Шелли даже смотреть не надо: и так видно, что всё ещё плачет. Ей жалко, что впуталась в это дело? Или что я всё поняла? Или она так мной манипулирует? Сына она, может, и потеряла, но моего не получит.

– Тесс, пожалуйста, давай просто присядем на минутку поговорить, – говорит Шелли, бросая умоляющий взгляд на Йена. – Нам надо поговорить. Йен прав, ты нездорова.

– Ну вам бы только меня в этом убедить, ага, – язвлю я, хватая с подоконника коробок спичек. Пальцами не сразу удаётся ухватить спичку и царапнуть её о короб.

– Ох, Тесс, не надо. – Шелли тянется к моей руке за спичками, но я отмахиваюсь от неё. Она что, решила, что я весь дом сожгу?

Пламя шипит, торопясь вниз по дереву. Я зажигаю свечи на торте и задуваю спичку, пока пальцы не обожгло.

– Да это бред какой-то, – заявляет Йен.

– Ты же этого хотела всё это время, – говорю я Шелли, оставляя возглас Йена без внимания, – выставить меня психичкой, которой нужно к врачу. Так меня на себе завязать, чтобы я сама и шагу без тебя ступить не могла.

Шелли качает головой.

– Нет, это не так.

Я издаю короткий смешок и тоже качаю головой.

– Я думала, что у меня крыша едет, как ты и хотела. Кого ты подбил мне позвонить? Откуда этот узнал, что меня близкие называют «Тесси»? – спрашиваю я у Йена.

– Марк бы не хотел, чтобы так всё было.

Вдруг вокруг что-то меняется: теперь это ситуация, когда они против меня. Стены кухни едут на меня.

– Мне не нужно ни к врачу, ни слушать, чего бы там хотел Марк. Марк хотел, чтобы у него была я, Джейми. Хотел бы, чтобы мы были счастливы – я не говорю, я рычу. Коробку с размаху ставлю на стол около тарелки и ножа, отчего кучка деталек лего осыпается и пара летит на пол, а я только ещё больше злюсь, словно я костёр, а эта деталька – дрова. Поворачиваясь к ним, ощущаю во рту дымный вкус. – Уходите прочь, – произношу я неожиданно громко, и эхо моих слов расходится по маленькой кухне.

– Тесс, услышь меня, пожалуйста, – говорит Шелли. – Джейми…

Конца фразы я не слышу. Да и зачем? Плохо – вот что она пытается сказать. Ему здесь плохо. Но я не слышу этого последнего слова, потому что на пороге показывается Джейми. Мрачный, языком так надавил на шатающийся зубик, что он впереди торчит под прямым углом. От него исходит ярость, та же ярость, что я чувствовала секунду назад.

Вся моя злость вмиг сгорает дотла, и я не могу отвести взгляда от пристальных голубых глазок нашего сына.

– Джейми, – говорю я, и мой голос дрожит. – Всё хорошо. Шелли с Йеном уже уходят. А потом мы тортик покушаем.

Показываю жестом на свечи. Восемь свечек, стоят твёрдо, прямо. С них уже скатились две капельки воска и подтопили глазурь.

– Нет, – говорит Джейми.

И это бесцветное «нет» эхом отражается у меня в голове.

– Твою же мать, – бормочет Йен.

– Тесс, посмотри на меня. – Голос Шелли оборачивается почти что криком, но от Джейми взгляда не отвести: он сжал ручки в крепкие кулачки, его пристальные голубые глаза смотрят только на нож. Я перевожу взгляд и вижу уже не предмет, которым режут торт, нет – я вижу оружие.

– Так нельзя, – просит Шелли, но с ноткой предостережения, и я наконец отрываю глаза от сына, от ножа. Лицо у неё одеревенело, глаза от страха как плошки. Вот же чего она хотела? Чтобы мы с Джейми стали друг другу чужие.

– Пусть моя мама будет Шелли, – просит Джейми тихо, ребячливо, будто ему снова три годика и он требует мишку. – Я тебя ненавижу.

– Джейми, прости меня, – судорожно выдыхаю я, силясь снова вздохнуть, так глубоко ранили меня эти его слова. – Я буду стараться. Я…

– ТЕСС, – орёт Йен, и я подскакиваю на месте.

Полсекунды молчания, и я слышу вдруг, что по радио играет песня Джорджа Майкла.

Не знаю, кто делает первый шаг, но вот секунда проходит, и в следующую – рывок к ножу. Джейми, Йен и я.

Джейми тянется к нему одновременно со мной.

Шелли вопит:

– Тесс, не надо, не надо, пожалуйста, не надо.

Я и сама не хочу, но тут Йен пытается выхватить нож, склонившись над Джейми. Меня схватывает напряжение. Йен почти дотянулся до рукоятки, но Джейми-то уже успел. Нет, нельзя, чтобы взял Йен. А что, если он Джейми порежет? Бросаюсь вперёд, но бросаюсь слишком резво, слишком далеко.

Рука Джейми на рукоятке ножа, а вот и Йен достал до неё.

Рывок оказывается слишком быстрый. Пытаюсь уклониться, не выходит. Лезвие входит в живот так же просто, как и в торт, для резки которого этот нож я и взяла.

Боже мой, Тесси, какой ужас.

Твой голос доносится до меня издалека, с помехами, как на радио.

Боль жгучая, прорезает себе путь из живота по всему телу, а я смотрю на широко раскрытый рот Шелли, на то, как Йен пятится.