Читать книгу "Моральное животное - Роберт Райт"

Общеизвестный источник ненулевой суммы – разделение труда. Вы становитесь специалистом по выделке и кройке шкур и даете мне одежду, а я вырезаю по дереву и даю вам копья. Ключевым моментом здесь – как, впрочем, и в примере с шимпанзе, а также в большинстве случаев ненулевой суммы – является то, что излишек, имеющийся у одного животного, может быть редким и ценным благом для другого. Такое случается постоянно. Дарвин, вспоминая обмен товарами с индейцами Огненной Земли, писал: «Обе стороны смеялись, удивлялись, глазели друг на друга; мы жалели их, глядя, как они отдают нашим хорошую рыбу и крабов за тряпки и тому подобное, они же не хотели упускать случая, найдя дураков, которые меняют такие великолепные украшения на какой-то ужин»[354].

Судя по многим обществам охотников и собирателей, разделение экономического труда не было сильно выражено в анцестральной среде. Самым распространенным предметом обмена почти наверняка была информация. Знание о том, где найти еду или где кто-то видел ядовитую змею, может быть вопросом жизни или смерти. А знание о том, кто с кем спит, кто с кем поссорился, кто кого обманул и т. д., может подсказать оптимальные социальные маневры, необходимые для получения сексуальных и других жизненно важных ресурсов. В самом деле, все виды сплетен, к которым люди во всех культурах испытывают явно врожденную тягу – рассказы о триумфе, трагедиях, невероятной удаче, злоключениях, необычайной преданности, подлом предательстве и т. д., – соответствуют тем видам информации, которые благоприятствуют приспособленности[355]. Торговля сплетнями (точнее выражения не придумаешь) – одно из основных занятий друзей и, вероятно, одна из главных причин, почему дружба вообще существует.

В отличие от еды, копий или шкур информацией делятся не только в безвыходных ситуациях. Именно это обстоятельство и приводит к ненулевой сумме такого обмена[356]. Конечно, иногда информация представляет ценность, только если ее скрывают, но чаще это не так. Один биограф Дарвина писал, что после научных дискуссий между Дарвином и его другом Джозефом Гукером «каждый настаивал, что то, что он в итоге приобрел… намного перевешивает все то, что он мог дать взамен»[357].

Ненулевая сумма сама по себе недостаточна для объяснения эволюции реципрокного альтруизма. Даже в игре с ненулевой суммой сотрудничество не всегда имеет смысл. В примере с обменом пищей, хотя вы выигрываете одно очко в результате единичного цикла реципрокного альтруизма, вы можете смошенничать – принять щедроты другого и ничего ему не вернуть – и выиграть сразу шесть очков. Таким образом, ключевой вывод заключается в следующем: если вы можете всю жизнь эксплуатировать людей, делайте это; ценность сотрудничества бледнеет в сравнении с этим. Но даже если вы не можете найти, кого эксплуатировать, лучшая стратегия необязательно сотрудничество. Если вы окружены людьми, которые сами стремятся эксплуатировать вас, то взаимная эксплуатация – отличный способ снизить собственные убытки. Действительно ли ненулевая сумма питает эволюцию реципрокного альтруизма, зависит от преобладающего социального окружения. В дилемме заключенного мало толку, если она всего-навсего иллюстрируют ненулевую сумму.

Проверка теорий, без сомнений, является главной проблемой для биологов-эволюционистов. Химики и физики проверяют теории с помощью тщательно контролируемых экспериментов, которые либо работают в соответствии с ожиданиями и тем самым подтверждают теорию, либо нет. Иногда эволюционные биологи тоже могут провести эксперимент. Так, исследователи попытались выяснить, действительно ли голодающие самки древесных крыс будут, в соответствии с прогнозом, кормить детенышей женского пола, но не мужского. Но биологи не могут экспериментировать с людьми так же, как с древесными крысами. И они не могут провести главный эксперимент – отмотать время назад и воспроизвести эволюцию в лаборатории.

Впрочем, сегодня биологи могут воспроизвести нечто, напоминающее эволюцию. Когда в 1971 году Триверс выдвинул теорию реципрокного альтруизма, вычислительные машины были экзотикой, которой пользовались только специалисты; что же касается персональных компьютеров, то они и вовсе не существовали. Хотя Триверс использовал дилемму заключенного в аналитических целях, он и не мечтал о том, чтобы оживить ее внутри компьютера – иными словами, создать виртуальный вид, представители которого регулярно сталкивались бы с этой дилеммой, а затем позволить естественному отбору идти своим чередом.

В конце 1970-х годов американский политолог Роберт Аксельрод придумал такой компьютерный мир и приступил к его заселению. Не упоминая о естественном отборе (который вначале его не очень-то интересовал), он предложил специалистам по теории игр разработать программы-стратегии для повторяющейся дилеммы заключенного – иначе говоря, сформулировать правила, на основании которых программа могла решать, сотрудничать ей с другой программой или нет. Затем он щелкнул выключателем и смешал игроков. Контекст этого соревнования превосходно отражал социальный контекст человеческой эволюции. Это было довольно небольшое общество – несколько десятков регулярно взаимодействующих индивидов. Каждая программа могла «запоминать», чем закончилась предыдущая встреча с любой другой программой, и соответствующим образом корректировать поведение.

После того как все программы встретились друг с другом двести раз, Аксельрод суммировал баллы и объявил победителя. Затем, исключив самые неудачные стратегии, он провел второе соревнование: каждая программа была представлена пропорционально ее успеху в первом соревновании; иными словами, выжили сильнейшие. Поколение за поколением игра продолжалась. Если теория реципрокного альтруизма верна, следует ожидать, что он «эволюционирует» внутри компьютера Аксельрода и со временем станет доминировать.

Так и произошло. Программа-победитель, разработанная канадским специалистом по теории игр Анатолем Рапопортом (когда-то написавшим книгу «Дилемма заключенного»), называлась «Око за око»[358]. «Око за око» управлялась простейшим из правил – в буквальном смысле: программа оказалась самой короткой из представленных и состояла всего из пяти строчек. (Если бы эти стратегии были созданы случайной компьютерной мутацией, а не программистами, она, вероятно, возникла бы одной из первых). «Око за око» полностью соответствовала своему названию. При первой встрече с любой программой она выбирала сотрудничество, а в дальнейшем поступала так, как поступила другая программа при предыдущей встрече, – одним словом, как аукнется, так и откликнется.