Читать книгу "Каждая мертвая мечта - Роберт М. Вегнер"

— Ты не понимаешь моего языка?

Вопрос сопровождало шипение, и вдруг двое из дюжины духов словно провалились в себя и исчезли.

— Понимаю. Откуда ты знаешь этот язык?

— Торговцы. Железные ножи, наконечники, иглы… за шкуры, меха, клыки моржей. — Шаман скривил татуированное лицо в дикой гримасе. — Но говорю не слишком хорошо.

Еще один дух побледнел, а потом полетел в сторону хозяина и исчез меж мехами. Заставить духов, которых ты держишь в собственном теле, слушаться требовало мощной воли и железного здоровья. Едва живой от голода колдун не мог контролировать их как следует.

— Достаточно хорошо, чтобы договариваться. — Вор сложил руки на груди. — Для нас хватит. Я хочу торговать.

— Чем?

— Этим. — Альтсин указал на медведя. — Я на него охотился. Обменяю на лодку.

— Нет.

— Не торгуемся?

— Не охотился. Я видел. Ты охотишься как… Ты охотишься… мало слов… он охотится… один может убить другого. Поровну. Он не мог. Я видел.

Собственно, это было правдой. Медведь не мог убить его, особенно когда Альтсин был в таком настроении.

— И что ты видел?

— Ты не такой… как другие.

— Нет. Не такой.

— Андай’я гневалась. Это ты?

— Нет. Не я. То, что ее разгневало, отплыло на восток. Потому я хочу купить лодку.

Худые пальцы затанцевали в воздухе в серии непонятных жестов.

— Ты дурак.

Вор пожал плечами.

— Я и не отрицал. Лед уже ломается, верно?

Непросто было прочесть что-либо по этому угловатому татуированному лицу, где взгляд сосредотачивался на желтых клыках, выступающих из нижней челюсти. Но шаман, кажется, улыбался.

— Да. Владычица Зимы отдыхает… Лед трескается, скоро вернутся тюлени, моржи, киты… Будем охотться… есть.

— Правда? Пройдет немало дней, пока вернутся тюлени. А киты? Не знаю, чем они питаются, но точно уж не ледяной кашей. Не обманывай себя, шаман. В этом году вы не набьете животов.

Альтсин заморгал. Вот сейчас. Кто это сказал? Я? Или Он? Какая часть нашего общего существа решила вдруг сделаться императором искренности?

— Прости. Я… не это хотел сказать.

Но ахер только покачал головой.

— Знаю. Но… я должен так говорить… потому что если перестану… нужно иметь силы, чтобы прожить еще один день… или два… надежду… хорошее слово? Надежда… Борехед пошел с людьми. Не нашими. Твоими. Сказал… «Не позволь им умереть». У меня остались… только слова…

— А они не наполнят животы. Не добавят сил. А медведь — сделает это. Торгуемся?

Тот покачал головой — очень по-человечески, может, был это жест, подхваченный за время торгов с несбордийскими купцами.

— Нет. Мы обменяемся дарами. Мы дадим тебе лодку. Ты нам дашь свою добычу. Мы не можем торговать.

— Отчего же?

— Потому что с китом не торгуют.

В голове Альтсина промелькнула мысль, что когда он уже получит лодку, то хорошо бы убить этого шамана. Этот сукин сын был слишком умен или же, благодаря своим талантам, видел слишком многое. Но Альтсин сразу же отбросил эту мысль, по-настоящему злой и пристыженный.

Нет. Убийство — это не ответ на все. По крайней мере, не всегда.

— Хорошо. Пойдем обменяемся подарками.

Глава 16

Им выделили две палатки, отдельную для женщин, отдельную для мужчин: жест любезный, хотя и не нужный. Показали, где оставить и обиходить коней, где они могут взять еду, — и показали отхожие места, расположенные в строгом военном порядке. Все было решено быстро и умело. И с такой ледяной вежливостью, что Кайлеан удивлялась, что на вершине взгорья еще не выпал снег.

Ласкольник собрал их в большей палатке, едва только они расседлали коней и чуть перекусили. Стояли ввосьмером, глядя на Дагену. Девушка что-то бормотала себе под нос, быстро взмахивала ладонями, словно ткала материю из пыли и света. Наконец улыбнулась, довольная.

— Не услышат. Ну, разве что войдут в палатку, но тогда мы их, пожалуй, увидим.

— Ха-ха, дочка, ха-ха. — Голос кха-дара истекал сарказмом. — Впрочем, мы сидим по горло в дерьме, поэтому немного юмора нам не повредит.

Кошкодур кисло улыбнулся под выгоревшими усами. — Все выглядит не слишком хорошо, да, кха-дар?

— Не слишком, лейтенант. Я не надеялся на торжественный пир или на детей, что станут бросать нам под ноги цветы, но это? — Он махнул на палатку, сшитую, казалось, из каких-то занавесей. — Слишком много гнева и злости.

— Или разочарования и недоверия. — Йанне потер челюсть, размазав в кровавую полосу несчастного комара. — И, пожалуй, с ними сложно не согласиться. Война закончилась больше двадцати лет, а Империя вспомнила о рабах только сейчас. Если бы это был я…

— Но это не ты, Йанне. И не «еслибый» мне тут, чтоб нас всех. За последние годы из рабства выкуплено почти тридцать тысяч человек…

— Крестьян? Ремесленников? Обычных солдат?

Прозрачные глаза Ласкольника сузились в злые щели.

— Прерви меня еще раз, парень, и мы выйдем наружу, и я спущу с тебя шкуру. Мы тут не затем, чтобы нырять в выгребную яму старых обид. Мы не могли сделать ничего больше и…

— А это правда, кха-дар, — Нийар выступил из шеренги, — то, что ты говорил? Насчет того, что наши помогли посадить на трон здешнего князя.

Ласкольник фыркнул, выругался и внезапно широко улыбнулся. Ох, как же Кайлеан любила эту улыбку. Это был ее, их кха-дар, вождь-отец чаардана.

— Похоже, вы не дадите мне закончить ни единой фразы, да, детишки?

Даже Кошкодур, ровесник генерала, не казался оскорбленным этими «детишками». Более того, он даже оскалился, словно у него только что вышел удачный бросок костьми. Их командир тяжело вздохнул.

— Ну ладно, по очереди. Йанне, прости, порой я чувствую, что беру на себя слишком много, что это становится больше меня. Я бы предпочел, чтоб было как на войне: видишь, где враг открылся, и бьешь туда изо всех сил. А эти тайны, секреты, игры Крыс и Гончих… слов нет. Простишь?

Кайлеан видела уже, как Ласкольник делает такое: естественно, с непринужденной искренностью. Простит ли? Она глянула на Йанне. Если бы старик указал ему кол и произнес: «Сынок, всади-ка вот это себе в задницу», парень тряс бы ногами в воздухе раньше, чем она успела бы сосчитать до десяти.

— Нет… — Птичник сбился, покраснел. — Это я… говорил глупость…

— Не только ты, кое-кто еще не сумел придержать язычок насчет странных идей насчет буйволовых рогов.

Несколько ухмылок — маловато, чтобы смутить Лею.