Читать книгу "Спартанец. Племя равных - Алексей Живой"

– Второй удар нанесешь ты, Гисандр, – возвестил царь, – это будет ниже моста, в самом широком течении Эврота. Высадившись на берег, ты пробьешь оборону и начнешь атаку в направлении Хороса. Это будет удар в подбрюшье, в самый центр обороны города. Твой путь длиннее моего, но боги на нашей стороне. Когда ты захватишь храм Зевса и Афродиты Олимпийских, а также площадь перед стадионом, я уже должен ждать тебя там. Наши войска соединятся в самом центре Хороса и займутся зачисткой города. Если же ты не найдешь меня там – иди в Питаны, значит, я пошел туда. Или действуй по обстановке. Главное – уничтожить до рассвета любое сопротивление войск Леотихида, не позволив им покинуть город.

Гисандр опустил голову, в знак понимания важности поставленной задачи.

– Третий удар нанесет Никодемос со своими людьми, – сообщил Леонид, обводя собравшихся напряженным взглядом, – когда перевозка основных сил будет закончена и наступление начнет развиваться, триеры спустятся вниз по течению до самой дальней оконечности города. Там они обогнут остров с платановой рощей и атакуют мосты через Тиазу, правый приток Эврота. Тиаза гораздо уже Эврота, и мостов там больше. Два главных моста следует сжечь. А затем подняться по реке и высадить солдат у храма Диоскура на берег, чтобы захватить там еще два коротких моста. Этим Никодемос поддержит наступление, которое начнет в тот момент Эвривиад с юга. Весть о начале штурма ему уже отправлена.

Низкорослый и широкоплечий бородач Никодемос также кивнул в знак понимания.

– И главное. Ни один солдат Леотихида, а тем более сам царь или эфоры, не должны покинуть пределов Спарты, – закончил короткое совещание царь, – я принес в жертву Аполлону быка, и он принял ее. Начинаем штурм немедленно.

Незадолго до совета Гисандр и Леонид встретились наедине в его походном шатре.

– То, что ты сделал для меня, достойно гораздо больших почестей, – заявил Леонид, даже приобняв своего наварха, – и я воздам их тебе, но после того, как мы освободим сердце нашей родины от власти эфоров.

От таких нежностей, непривычных для спартанцев и особенно для царя, Гисандр слегка озадачился.

– Ты спас мою жену и наследника Спарты, – продолжал между тем Леонид, не обращая внимания на недоумение, появившееся на лице своего верного военачальника, – что может быть важнее? И хотя все спартиаты – братья, отныне ты мне – кровный брат. И я этого не забуду. А сейчас иди, готовься к последней битве. После ее окончания поговорим о твоем будущем.

Гисандр поклонился, вспомнил волоокие глаза царицы Горго и вышел, продолжая пребывать в недоумении. Хотя вскоре он успокоился. Столь нежное проявление чувств всегда жесткого царя можно было оправдать – восстание пошло не по плану, и еще вчера жизнь царицы и единственного сына висела на волоске. А он стал тем, кто спас родных царя, вернул ему счастье в жизни. Горго, похоже, ни о чем другом царю не рассказала, раз он все еще жив и обласкан. И это открывало перед навархом новые возможности в будущей Спарте. Воспоминания о волоокой царице все же немного смущали, но Гисандр постарался отогнать их. Такие мысли до добра не доведут. Нужно просто держаться от нее подальше.

– Делай что должен, – напомнил сам себе Гисандр, надевая шлем с красным гребнем, – и будь что будет.

Он примирился с судьбой, махнул рукой и отправился к остаткам моста, проследить за погрузкой морпехов на корабль. Погрузка еще не началась, выделенные ему солдаты были еще на подходе. И Гисандр, отдав приказания помощникам, пользуясь случаем, направился в лагерь неподалеку от берега, где находился выздоровевший Темпей.

Прибыв в лагерь, он застал врачевателя за интересным занятием. Тот сидел на повозке, держа в руках какую-то стекляшку, и пытался сфокусировать луч света на пучке сухой травы. Рядом с ним на повозке лежала гора не то одежды, не то горшков, прикрытая холстиной. Чуть в стороне, шагах в двадцати, было расставлено еще несколько повозок с припасами. В них были каменные ядра, специально выточенные балки на замену изношенным, запасные канаты для торсионов, оружие и еще много всякой всячины, нужной в военном походе. Половина этого хозяйства принадлежала Темпею. В лагере сейчас оставались только те, кто был приписан к баллистам. Гоплитов, нужных для сражения в строю, здесь не было. Все они находились на берегу.

– Я смотрю, ты пришел в себя после удара по голове, – поприветствовал его наварх, приблизившись.

– Благодарю, господин Гисандр, – поднял глаза Темпей, оторвавшись на мгновение от своего занятия, – ваши слуги помогли мне изготовить нужное зелье, и я уже в полном порядке. Голова еще немного болит, но это не страшно.

– Рад, что ты выжил, – кивнул наварх, усаживаясь рядом на повозку, – твоя голова мне еще пригодится. Чем это ты занят?

– Я нашел на берегу подходящий камень. И уже отшлифовал из него собственную линзу, чтобы проверить идею, которую вы мне подсказали, – с гордостью возвестил алхимик. – Мне даже удалось достичь большой прозрачности, чем у того камня, что дали мне вы. Смотрите сами, вот сейчас я наверняка смогу поймать луч и поджечь этот пучок травы.

– Ну, давай посмотрим, – согласился наварх, – только поторопись, времени у меня мало. Скоро начнется штурм.

Темпей поворошил горку сухой травы на дне повозки и направил на нее свою линзу. Гисандр собственными глазами увидел, как солнечный свет, проходя сквозь отшлифованный почти до прозрачности камень, сжался в один луч, и солома вскоре начала потрескивать. Затем появился легкий дымок, а спустя недолгое время на дне повозки вспыхнуло небольшое пламя. Вернее, огонек, который быстро стал пожирать солому и сухие листья.

– Вот! – возопил счастливый Темпей. – Вы видели! Боги даровали мне силу солнца, о которой вы говорили! Вы же видите, господин Гисандр?

Впечатленный наварх смотрел на разгоравшийся огонек и вдруг заметил, что дыма стало заметно больше. Он присмотрелся и увидел, что алхимик рассыпал свою сухую траву для эксперимента прямо на какие-то длинные скрученные стебли, очень похожие на им же изобретенные запалы для горшков со взрывчатой смесью. И один из них, пропитанный смолистой жидкостью, занялся. Более того, столбик дыма уже пополз под холстину.

– Вижу, – ответил он, наконец, – а что это у тебя за стебли? Это, случайно, не запалы для горшков?

Темпей мельком посмотрел на дно телеги и кивнул, как ни в чем не бывало:

– Да, они. Но вы только подумайте, господин Гисандр, – боги даровали мне силу солнца!!! Это же чудо.

Подозрения Гисандра между тем окрепли настолько, что он сдернул холстину и увидел под ней несколько горшков. Это были именно они, горшки со взрывчатой смесью, подготовленные для атаки на Спарту. И подведенный к одному из них запал уже почти прогорел. До взрыва оставалось буквально мгновение.

Ничего не объясняя, наварх сбросил Темпея с телеги, пинком отправив подальше. А сам схватил горшок, отбежал на несколько шагов и с размаху выбросил его за пределы лагеря. Туда, где начиналось небольшое болото. А сам едва успел упасть на землю перед телегой, крикнув остальным: