Читать книгу "Большая книга ужасов 72 - Елена Арсеньева"

Сначала из тьмы возникло фосфоресцирующее сияние. Это светились глаза мертвецов. А потом вышли они сами: шагали в ногу, не касаясь земли, хором испуская этот странный, надрывающий душу звук — не то вой, не то пение.

Серега уже различал в толпе знакомые лица: вот баба Нюра в своем замызганном халате и низко надвинутой на лоб косынке, вот белобрысый мальчишка в линялой ситцевой рубахе с кровавым пятном на животе — там, где его пропорол рогом бык.

И монах!

Монах в своей черной рясе, в капюшоне, скрывавшем его лицо…

«Коли увидишь меня в лесу — беги от меня со всех ног! Спасайся! И от всех — от всех других. Всех берегись — знакомых, незнакомых… Понимаешь? Мы все вам чужие. Мы все вам враги…» — вспомнил Серега его слова.

Он и рад был бы последовать этому совету, но мог только стоять и смотреть на приближающиеся жуткие фигуры. У них были белесые, мутные лица, подобные белесым ночным облакам.

Субчики-голубчики со «Скорой» тоже оказались здесь: один с продырявленной головой, другой с простреленной грудью. Рядом с бывшим «врачом» тащилась какая-то бледная до синевы женщина с сильно накрашенным лицом. Вся косметика растеклась; кроме того, на лице был виден отпечаток подошвы не то сапога, не то кроссовки, и Серега понял, что это та самая женщина, на могилу которой наступил «врач». А рядом с шофером… рядом с ним тоже была женщина, но она не шла, а волочилась по земле на переломанных ногах, цеплялась за своего спутника раздавленными руками с нелепо торчащими в разные стороны пальцами.

Серега тихо вскрикнул.

Упыри насторожились и замерли. Потом, словно услышав какую-то команду, они начали расходиться на обочины дороги, а к одиноко стоящему Валентину тем временем приблизились еще несколько упырей.

В середине шел высокий человек с темно-рыжими волосами. Он держал то, что сначала показалось Сереге ярко горящим факелом… но через миг он понял, что это полуистлевшая человеческая рука, источающая то призрачное свечение, которое можно видеть в лесу над гнилушками.

Серега понял, кто был этот человек с рукой мертвеца.

Доктор Краев!

Он шел, приобняв за плечо девчонку с такими же рыжими, как у него, волосами, девчонку с веснушками, которые казались особенно яркими на бледном неживом лице.

Малинка!

Малинка, которая насторожилась, услышав фамилию доктора Краева! Малинка, которой досталась рогатка от деда — такая старая рогатка… Малинка, которая не помнила своего отца, — и теперь с ним встретилась! Сереге стало понятно, почему она могла видеть нежить до полуночи — девочка унаследовала это умение от Краева, который и сам был нежитью.

А с другой стороны от доктора Краева шел еще один упырь.

Это был отец Сереги…

* * *

Папа…

Такой же, как все остальные мертвецы!

С такими же светящимися глазами и белесым неживым лицом.

Серега захлебнулся рыданиями.

Душа его рвалась к отцу, а ноги сами собой попятились, пытаясь унести тело прочь.

— Стой! — крикнул доктор Краев голосом ледяным и пронизывающим, как зимний ветер.

Он уставился на Серегу, и тому показалось, будто кто-то бросил дартс, попавший ему прямо в горло и остановивший дыхание.

— Возьмите его! Ну!!! — скомандовал доктор Краев.

Фигуры Сапожникова, Валентина и Малинки послушно качнулись вперед, но Гаврюша стал так жалобно и вместе с тем отчаянно лаять на них, что они замерли, словно испугались или заколебались.

Тогда к Сереге двинулись баба Нюра и субчики-голубчики с их размазанными, изуродованными женщинами, но на пути встал медведь. Он расшвырял упырей в разные стороны, и они уже не поднялись. Бывшего шофера медведь подбросил вверх, и тот угодил головой в развилку на дереве. Застрял там и повис, вращая глазами и быстро-быстро перебирая ногами, словно пытался убежать.

Но Сереге было не до него, потому что доктор Краев в ярости швырнул своим призрачным факелом в медведя — и шкура зверя вмиг занялась таким же мертвенным пламенем, каким горел факел.

Через миг огонь погас, но медведя на дороге уже не было.

— Взять! — проревел Краев.

И снова жутко завыл Гаврюша, и снова качнулись вперед — и замерли Сапожников, Валентин и Малинка…

Тогда на дорогу вышел мальчишка в линялой рубахе с кровавым пятном на животе. Он шел к Сереге, расставив руки, безжизненно улыбаясь, и от этой улыбки мучительно болела голова и начиналась ломота во всех костях.

«Его зовут Петька, — вспомнил Серега. — Он такой же мальчишка, как и я. Да разве я смогу в него стрелять?!»

Гаврюша бросился на Петьку, но тот сильным пинком отшвырнул голову на обочину.

Голова осталась лежать неподвижно.

— Гаврюша! — в ужасе закричал Серега и вскинул рогатку.

Мальчишка покачнулся, услышав серебряный звон.

— Отда-ай рога-атку-у-у! — громко завыла Малинка.

— Отдай мне! — подхватил доктор Краев.

Петька бросился вперед, руки его, удлиняясь, тянулись к Сереге…

Он выстрелил Петьке в лоб, и упырь свалился наземь, страшно взвыв.

Теперь Серега уже не колебался. Он выпускал монету за монетой, и вдруг с ужасом понял, что у него осталась только одна серебряная пуля.

На счастье, Петька больше не шевелился. Но теперь Малинка, которую толкнул доктор Краев, ринулась к Сереге.

Тот навел на нее рогатку, но в последний миг рука дрогнула, и монетка ударилась о землю под ее ногами.

Малинка с воем отпрыгнула, не удержалась и упала.

Тогда вперед бросился сам доктор Краев.

Серега попятился, но поскользнулся. Его шатнуло на обочину. Он ударился спиной о какое-то дерево, и доктор Краев уже подскочил к нему и протянул к его горлу пальцы, которые показались Сереге невероятно длинными, словно подползающие черви…

Но в это мгновение с закачавшегося дерева свалилась давно уже висевшая там рука мертвеца — и угодила на плечо доктора Краева. И тотчас впилась в его горло! Похоже, этой руке было все равно, кого душить: своих, чужих, живых, мертвых…

Краев пытался оторвать ее от горла.

Серега не стал смотреть, кто победит.

Он вылетел на дорогу и обернулся.

Толпа упырей, лишившись своего предводителя, бестолково топталась на месте, а отец беспомощно поводил головой и руками.

— Папа! — не сдерживая больше слез, заорал Серега, и отец при звуке его голоса вдруг закрыл лицо руками и тоскливо взвыл, а остальные упыри насторожились и медленно, как бы нащупывая ногами дорогу, двинулись к Сереге.

Он стоял тяжело дыша, не в силах убежать от отца.

И вдруг из сдавленного воя упырей, почуявших поживу и жаждущих ее, послышался громкий стон: