Читать книгу "Династии, кланы и семьи в России. От Ленина до Путина - Леонид Млечин"

Всевластие аппарата — не чисто российское явление. Американский президент Джон Кеннеди, выслушав интересную идею, озабоченно говорил:

— Это отличная мысль. Нужно подумать, как нам получить согласие аппарата на ее принятие.

Но в нашей ситуации даже готовность аппарата помогать хозяину мало что решает. Существующая система управления позволяет кого угодно закатать в асфальт и что угодно снести. Но она не предназначена для того, чтобы взращивать и поощрять, создавать условия для развития и модернизации. И это ставит крест на благих начинаниях. На работу в аппарат приходят не разрешать, а запрещать.

Когда президент с высокой трибуны призывает развивать современные технологии, двигать страну вперед, сидящие в зале думают: это же он не всерьез, это предназначено для иностранцев и для журналистов… Аплодируют, преданно смотрят ему в глаза, но делать ничего не собираются.

Обслуживание на высшем уровне

Один из ленинградских чекистов вспоминал, как в позднесоветские времена к ним в райотдел приехал заместитель начальника областного управления госбезопасности Анатолий Алексеевич Курков. Вскоре он станет генералом и возглавит управление, под его руководством начинали многие видные ныне члены питерской команды. Собрали оперативных работников. Каждый отчитывался об успехах. Один поспешил порадовать начальство:

— Появилась возможность отслеживать обстановку в райкоме партии. Получена первичная информация об аморальном поведении и стяжательстве отдельных работников партийного аппарата.

Курков остановил его:

— Кто дал вам право заниматься этим?

— Характер нашей работы, — неуверенно ответил молодой оперативник, — ведь враг, как нас учили на курсах, ориентируется именно на таких людей.

— Органы государственной безопасности, — веско объяснил ему Курков, — это вам не полиция нравов, а партийные органы — не объект нашего контрразведывательного внимания. Я вам приказываю эту вашу задумку немедленно выбросить из головы и прекратить сбор такого рода информации, а начальнику райотдела завтра мне лично доложить, что у вас отсутствуют такие возможности в райкоме.

Молодой и неопытный оперативник не понимал, что столь деликатные темы, конечно же, обсуждаются не на совещаниях, а в разговорах один на один за закрытыми дверями. И у начальника не оставалось иного выхода, кроме как громким голосом произнести такую тираду.

Отношения между властью и чекистами складывались сложно.

Еще в двадцатых годах восторжествовала принципиальная линия: госбезопасность не подчиняется местным органам власти — только центру. Партийным секретарям не нравилось, что рядом существует тайная сила, которая исполняет только команды из Москвы, не дает им отчета в своей деятельности и даже присматривает за ними. Но попытки местного начальства обрести власть над чекистами не удавались.

Сменявшие друг друга хозяева страны понимали цену органам госбезопасности как инструмента контроля. Установилась практика получения партийными органами документальных справок на назначаемых работников. Без санкции ведомства госбезопасности на заметные должности не назначали и за границу не выпускали.

Чекистам, конечно, втолковывали, что они не смеют ставить себя выше партийного аппарата. Но они видели, что госбезопасностью лично руководит Сталин. Сотрудники органов пренебрежительно относились к партийным и советским организациям на местах, считали себя выше их. Хотя вождь демонстративно дистанцировался от исполнителей его страстных желаний.

20 декабря 1937 года в Большом театре пышно отмечалось двадцатилетие органов. Сталин не пришел. Приветствовать чекистов поручил не второму человеку в стране главе правительства Вячеславу Молотову, а одному из его заместителей — Анастасу Микояну.

Вожди сознавали специфику деятельности ведомства, понимали, что не всякий за такую работу возьмется. В 1973 году Леонид Брежнев на пленуме ЦК напомнил, каково приходится председателю КГБ Юрию Андропову:

— Это вам не так чтобы… с чистенькими ручками.

Формально собирать материалы на партийных работников высокого ранга они не имели права. Но если выяснялось, что, исполняя инструкцию, чекист уничтожил дело оперативного учета на партсекретаря, которого вдруг посадили, то это расценивалось как попытка скрыть враждебную деятельность врага народа. И чекист оказывался в соседней камере. Поскольку в сталинские годы никто не знал, кого завтра велят посадить и расстрелять, то материалы собирали на всех. Не дай бог попасть впросак, когда хозяин спросит: а что есть на такого-то? Выбивали из арестованных нужные показания и копили компромат на высших руководителей страны.

Скажем, после поездки члена политбюро по стране составлялся подробный рапорт службы охраны, а в нем такие детали, которые легко могли стать поводом для освобождения от должности. Партийные руководители тоже люди: вдали от дома и бдительного ока коллег, расслабившись, что-то себе позволяли, а сотрудники охраны заботливо все фиксировали.

Ни первый секретарь обкома, ни секретарь ЦК республики не были гарантированы от внезапного ареста. Боялись местного чекистского начальника. Не знали, что именно начальник областного управления или республиканский министр сообщает в Москву. И партийный аппарат осознал, что неприкасаемых в стране нет и не будет.

Когда летом 1953 года арестовывали Берию, новый глава правительства Георгий Максимилианович Маленков, воспринимавшийся как наследник Сталина, объявил, что органы госбезопасности будут поставлены под контроль партии, дабы исключить повторение прежних преступлений:

— Органы занимают такое место в системе государственного аппарата, где имеется наибольшая возможность злоупотребить властью. Получилось, что товарищ Берия с этого поста контролирует и партию, и правительство… Возникла разобщенность, все делаем с оглядкой, настраиваемся друг против друга. А нужен монолитный коллектив!.. Управление охраны подчинить ЦК, а то и шагу не сделаешь без контроля… ЦК должен проверить организацию прослушивания, товарищи не уверены, кто и кого прослушивает.

Хрущев, став главой партии, запретил проводить оперативные мероприятия в отношении партийных работников, то есть вести за ними наружное наблюдение, прослушивать их телефонные разговоры. Членов партии к негласному сотрудничеству можно было привлекать только в особых случаях. Но, как говорили чекисты, источнику рот не заткнешь. Оперативная информация о том, кто чем занимается, копилась в сейфах.

Генерал Валерий Павлович Воротников, который возглавлял Свердловское областное, затем Красноярское краевое управление КГБ, рассказывал:

— Нам не рекомендовали собирать информацию, касающуюся партийного руководства. Но такая информация все равно к нам попадала, и таить ее мы не имели права. Мы ее сообщали в центр. А мелкую информацию старались не вытаскивать на свет божий.

— Но на местах руководители были уверены, что вы о каждом их шаге докладываете в Москву.