Читать книгу "Бог пива - Константин Крапивко"

– Не нравится мне он, – сказал Крыс, демонстративно заряжая арбалет, – хамит непрестанно, дерется, да и вообще…

– Ох, и прав ты, внучочек носатенький, – охотно согласился демон, – я и сам себе малость обрыдленький! Мое горюшко я, наказаньице, за грешки окаянные прошлые… К вам вопросишко есть один важненький. Здесь Агушенька вроде бы водится, симпатичненький зверик зубастенький… Как же вышло, что он вас не слопанькал?

– Так и вышло, – с законной гордостью сообщил Маленький Дик. – Дали ему по башке – и в землю!

– Да, зажилен на свете я беленьком, коль творятся такие делишечки, и пора мне уже на погостушко! – расхныкался демон. Обильно полившиеся старческие слезы он размазывал по лицу с помощью бороды, вероятно, за неимением носового платка; в бороду же и сморкался. – Разложились чудовищно нравики, у народца такие манерушки – по башочке чуть что и в землишечку! Погубили зверюшку Агушеньку и теперь злодеяньицем хвастают…

– Молчать! – гаркнул Дик. – Заткнись, сволочь, иначе я за себя не ручаюсь!

– Агушоночек ты ненаглядненький, – вконец расклеившийся демон молчать не собирался, – на кого ж ты покинул нас, родненький, сиротинушек безутешненьких…

– Не надо обобщать! – топнула ногой Елена. – Я лично себя «безутешненькой» не чувствую! И со всеми попавшимися мне Ату и впредь намерена поступать соответственно!

– Геноцидиком что-то повеяло, – демон перестал хныкать и пристально уставился на Елену, – и тотальненьким уничтоженьицем. Их, Агушечек, мало осталося, два десяточка только в природушке. Вымирают бедняжки Агушеньки, а в невольке – не размножаются. Что-то скажет советик наш демонский о намереньях кровожадненьких столь смазливой, но глупой богинюшки?

Задохнувшаяся от возмущения, Елена зашарила руками в поисках чего-нибудь тяжелого. Нащупав серебряную пудреницу, мой подарок, Елена запулила ею в демона. Пудреница с глухим стуком ударила мерзавца в лоб и отскочила, не причинив заметного вреда.

– Нападеньице при свидетелях, – продолжая нагло пялиться на Ленку, глубокомысленно констатировал демон, потирая лоб, – с нанесеньицем тяжких увечьишек. Отягченное трезвым расчетиком и подлючестью бабской циничненькой. На пять годиков Ямушек Черненьких, али восемь, потянет деяньице, ежель выступлю я с заявленьицем и судишка над стервочкой стребую!

– Какое бы на тебя заклятие повесить? – спросил я. – Может, подскажешь, что больше всего не любишь?

– Не хочу твоего я заклятьица, все согласен решить полюбовненько, – замахал руками демон. – Коль согласна на это красавица, заработать есть способ прощеньице, я забуду про лобик зашибленький. Прогуляемся в лесик ближайшенький? Стосковался без ласочки женщинок я за годушки одинокие…

Договорить демону не дали – мужики сочли, что договорился. В воздухе сверкнули меч графа и сабля Дика, обрушиваясь на голову демона, щелкнул, выбрасывая стрелу, арбалет Крыса. Демон с неожиданной для столь почтенного возраста резвостью отскочил назад, уклоняясь от ударов; стрела срикошетила от его лысины вверх, оставив небольшую царапину. Паскудный старикашка непонятно когда подхваченной клюкой ловко выбил занесенный для удара бубен из рук набегающего Касалана, а прыгнувшего Крыса просто пропустил мимо, крутанувшись вокруг себя и подсекая его ноги загнутым концом клюки. Крыс полетел рыбкой и врезался в погнавшихся за демоном Дика и графа, все трое покатились по земле.

– Кончай драться! – сказал я, подбегая и становясь между демоном и вскочившими с земли мужиками. – Во-первых, демоны обожают, когда их колотят, а во-вторых, простым оружием вреда им не причинить. Я с этим сам разберусь, не мешайте только!

– Окаянные гопнички злобные, – сообщил демон, ощупывая лысину и с опаской отходя от меня подальше, – окорябали старцу головушку. Поквитаюся с ними со временем, насладюсь демонической местьюшкой….

– Это хорошо, что окорябали! – перебила Елена, яростно сверкая глазами. – Это отлично! Потому что стрела была отравлена – и отравлена демонской чумкой!

– Некрасивенько дедушке вратенькать, – забеспокоился демон, – нешто ядику я б не почувствовал?..

– А я говорю, – крикнула Елена, – что отравлена!

– Да нет, – хлюпнул носом Крыс, разочарованный столь мизерным результатом своего выстрела, – ни фига она не отравлена. Когда бы я успел яд сварганить? А про демонскую чумку вообще первый раз слышу…

– Отравлена, – проныла Елена противным тоненьким голоском, капризно затопав ножкой, – отравлена, отравлена, отравлена!

– Ну, началось, – возмутился я, – опять раскапризничалась, что ты будешь делать! Умоляю, не надо сцен!

– Ах, так! – Елена запустила в меня тюбиком помады, потом флаконом с духами, за духами последовала тушь для ресниц; я едва успевал уворачиваться. – Тебе лишь бы спорить, предатель! Отравлена, отравлена, отравлена, отравлена! – визжала она, потрясая кулаками и глотая злые слезы. – Отравлена!

– Ай-яй-яй, – сказал демон, на лысине которого, вокруг царапины, быстро начали проступать красные и черные пятна. – Да сожрут вас дракончики злобные, забодают коварные бреиньки – отравительных гадиков подленьких!

Демон исчез.

– Куда он делся, – удивился Дик, – вы же пошутили про яд?

– Ничего не пошутили, – буркнул я, ползая по поляне на четвереньках в поисках разбросанной парфюмерии подруги, – когда Ленке что втемяшится, все одно по ее выйдет…

– Что хочет женщина, то хочет бог, – похвасталась Елена, – ну а я и женщина и бог одновременно.

– И прекрасная женщина! – воскликнул граф.

– И психованная, – добавил я как бы про себя.

– Хам! – возмутилась Елена.

– Сука хама! – в тон, но негромко, чтобы не слышали остальные, отреагировал я.

Елена попыталась обиженно надуться, но, не удержавшись, засмеялась.

– А этот… который демон… он что, помрет теперь? – спросил Крыс, глядя на богиню с нескрываемым восхищением.

– Не помрет, – вздохнула Елена, принимая у меня пудреницу и пудря покрасневшую от недавних переживаний физиономию, – демоны так просто не помирают, к сожалению.

– Жаль, – сказал Маленький Дик, – не помню, чтобы меня кто-нибудь так раздражал, как этот демон!

– Демоны всех раздражают, – сказал я, – стиль жизни такой. Не обращайте внимания.

– Легко сказать – не обращайте, – проворчал Дик, засовывая саблю в ножны. – Касалан, уж на что твердокаменный, и тот не выдержал!

Я посмотрел, как там шаман. Старик уже успел подобрать бубен и снова сидел рядом с Энди.

– Первые Касаланы, – сказал он магу доверительно, – тоже были избранны истинным языком. Со временем мы почти растеряли его, хотя и обрели другое умение… но не оставляем надежды вернуть драгоценный дар.

Энди равнодушно моргнул. Непонятно было, слышал ли он сказанное, но шаман, похоже, воспринял это как поощрение и продолжил: