Читать книгу "Повседневная жизнь Японии в эпоху Мэйдзи - Луи Фредерик"

После 1872 года государство упразднило традиционную территориальную организацию, и новые административные единицы не принимали в расчет организовываемые самими жителями общества, которые хотя и действовали достаточно эффективно в деревнях, но легально больше не существовали. Гонин гуми и дзюнин гуми также исчезли довольно быстро, в то время как общества взаимопомощи, добровольно создаваемые крестьянами на время проведения совместных работ, продолжали существовать еще в течение некоторого времени.

С ростом населения и особенно с появлением большей личной свободы деревенская молодежь не могла противостоять притяжению городов и возможности путешествовать, сводя, таким образом, к нулю результаты деятельности дзюнин гуми и прочих групп, связанных круговой порукой. Появление в деревне новых товаров и продуктов привело к тому, что крестьяне перестали заниматься исключительно ремеслом и производством продуктов питания. Как в городе, так и в деревне перед жителями вставали самые разнообразные задачи, требующие скорейшего решения, и значительная часть крестьянских объединений претерпела изменения. Остался лишь своего рода «дух группы», заставляющий крестьян, приезжавших в незнакомый город из одного региона, держаться вместе либо в пределах квартала, либо в пределах «рабочего коллектива». Родителям, остававшимся в деревне, время от времени отправлялись деньги или подарки, а как только представлялся подходящий случай, работавшие в городе крестьяне приезжали в родную деревню, чтобы погрузиться в знакомую атмосферу, которая, несмотря на все искушения новой жизни, сильно притягивала их.

Промышленники, открывавшие заводы вблизи крупных городов или в самих городах, часто были вынуждены нанимать рабочих в отдаленных деревнях, пользуясь для этого услугами специальных агентов. При этом они отдавали предпочтение выходцам из тех регионов, откуда сами были родом. Крестьяне, обедневшие в результате прироста населения и увеличения собственных потребностей, не слишком протестовали, если их дочери или сыновья, не успевшие обзавестись семьей, отправлялись на заработки в город. Часто те, кому удавалось более или менее сносно там устроиться, вызывали из деревни своих братьев и сестер. Но поскольку работодатель и рабочие не подписывали никакого соглашения, то последние были вынуждены заниматься крайне тяжелым трудом за смехотворную зарплату, едва покрывающую расходы на пищу и жалкое жилище.

Приток людей из деревни в город и обратно не прекращался, рабочие, осознав, что реальное положение дел не соответствует их надеждам, нередко возвращались обратно к себе домой, и промышленники снова набирали в деревне новых рабочих, заменяя тех, кто, разочаровавшись в городской жизни, уехал в деревню. Последние, впрочем, обнаруживали по возвращении, что и в деревне им уже нечем было заниматься, так как не было земли, чтобы ее обрабатывать. Как правило, они вновь возвращались на завод. Несмотря на ужасающие условия труда, некоторым удавалось худо-бедно приспособиться к новой жизни.

Не всем выпадало работать на заводе. Некоторым везло больше: они становились полицейскими, рикшами, носильщиками, уличными торговцами, чистильщиками обуви, слугами, иногда строителями. Что касается молодых девушек, то большинство пыталось устроиться служанками. Появились агентства по найму, которые нещадно эксплуатировали девушек до тех пор, пока в 1903 году не вышел указ, положивший конец этой работорговле. Но в то же время, поскольку работодатели нанимали своих соплеменников из родной деревни или префектуры, то они старались не быть слишком жестокими по отношению к ним, чтобы не вызвать порицания со стороны общественности.

Одна из причин, приведшая к значительному обеднению крестьян в эпоху Мэйдзи, — ревизия земельных налогов. Согласно новому постановлению земли, принадлежащие крестьянской общине и занятые лесом — на них рубили деревья на дрова, срезали камыши, чтобы складывать из них крышу, или собирали листья для компоста, — должны были быть распределены между крестьянами, с которых взималась пошлина за пользование землей. Большинство крестьян отказались платить и передали землю государству или местным властям. Эти земли перепродавались богатым собственникам или предприятиям, и теперь уже они перепродавали камыш, сухие листья или хворост крестьянам, которым раньше все это доставалось задаром. Новые достижения техники позволяли использовать химические удобрения, и крестьянам приходилось обращаться к специализирующимся на их изготовлении фирмам, которые зависели уже не от деревни, а от промышленных центров. В конечном счете покупка этой продукции выливалась в сумму, большую, чем пошлина, которую нужно было платить за пользование общественной землей. Этот новый земельный закон, способствующий созданию многочисленных коммерческих предприятий, практически разорил крестьян, которым пришлось отказаться от независимого образа жизни. Потомки старинных семей самураев после отмены пенсий были вынуждены зарабатывать на хлеб и, считая унизительной работу на заводе или на хозяина, старались создать собственные предприятия. Некоторые в этом преуспели, в то время как другие потерпели крах из-за недостатка смекалки и опыта, необходимых для торговли. Те, кто сумел найти себя в традиционных отраслях промышленности, таких как разведение лошадей, выращивание чая, изготовление татами и тому подобное, сохранили свою независимость в неустойчивый период становления новой экономики. Но те, кто занялся, например, шелководством, оказались разорены из-за массового производства хлопковой ткани; те, кто открыл мастерские по окраске тканей, должны были отказаться от своей затеи после того, как в Японию из Германии стали привозить искусственные красители. Производство сахара из сахарного тростника пришло в упадок, когда начался импорт этого продукта из тропических стран и из Соединенных Штатов. Определенное число мелких местных правителей, пытавшихся стать промышленниками, потеряли все свое состояние из-за того, что не принимали во внимание международные экономические условия. Одни из них с головой окунались в политику, другие занимались банковскими операциями, не слишком благоразумно перенимая западные ценности и образ жизни и часто растрачивая семейное состояние. Иногда им приходилось оставлять дом, где жили все их предки, и наниматься на работу младшими административными сотрудниками. Другие, потерпев неудачу в городе, возвращались в деревню к крестьянам, но их запросы уже значительно отличались от запросов последних. Катаяма Сэн писал: «Многочисленные самурайские семьи возвращаются в деревню, чтобы жить среди крестьян. Но их вкусы уже изменились. В то время как простые крестьяне трудились день и ночь, самураи не занимались никакой полезной деятельностью и предпочитали потреблять, а не производить. Они красиво одевались и любили развлечения, что производило впечатление на крестьян, нарушая их спокойную, размеренную жизнь. Но в то же время они не могли не признавать, что самураи оказывали благотворное влияние на деревенский быт, в частности в области образования. Самураи несли что-то вроде цивилизации в крестьянскую общину, что позволило многим из фермеров лучше понять грядущие реформы Реставрации…»

Торговцы, приходившие из городов и селившиеся в деревнях, открывали офисы ростовщиков. Положение крестьян, которых нещадно обирали и притесняли, ухудшалось день ото дня, и им ничего не оставалось делать, кроме как искать работу в городе или посылать своих детей к не слишком щепетильным работодателям. К этому времени удалось преодолеть тенденцию к опустению деревень благодаря приросту населения и тем многочисленным крестьянам, которые не рвались в город за синей птицей счастья, а ограничивались обработкой своих земель.