Читать книгу "В ту же реку - Николай Дронт"

— Юноша, шо ви скажете за такую вещь?

— Шоб я так жил! — воскликнул я от неожиданности, но вспомнив о своём корякском происхождении, добавил — Однако.

Рита не поняла моего восторга, даже когда подержала аппарат в руках. Тяжёлая камера под пластинки, ещё с мехами, формат 9 на 12. Что тут хорошего? Она с горящими от восхищения глазами рассматривает Хассельблад, но реально ничего не понимает в фототехнике. Linhof Super Technika V, формат 4 на 5 дюймов. С четырьмя объективами Super-Angulon 90/8, Sironar N 150/5,6, Symmar 210/5,6, Nikkor M 300/9. С кучей кассет под пластинки и парой переходников под плёнки. Со штативом Gitzo. Экспонометр, ручку, всякие бленды и тросики я не учитываю. Даже в 21 веке такая модель ещё продавалась с рук, а, главное, покупалась фотографами.

— Можно спросить, к примеру, сколько стоит такое счастье?

— Почему нельзя? Мы же с вами не сорились. Только сядьте, шоб не упасть. 1900 рублей денег и ви уходите отсюда с чемоданом.

— Однако! За такую цену чемодан должен быть из настоящего золота!

— А шо ви хотите? Вещь почти новая, прослужит всю жизнь. Дешевле нельзя.

— Я не торгуюсь! Я рыдаю!

В кармане шуршит пакаван четвертных, требует его растрепать, но борюсь с искушением. Аппарат для профи, коим я не являюсь. Но коварный продавец продолжает давить:

— Юноша, мой вам совет — не исполняйте хор больных и бедных, я вижу клиента. Берите сейчас. Потом будете грызть ногти на ногах, что упустили.

— Ой! Только не надо меня уговаривать, я уже и так согласен.

На глазах изумлённой Риты… Человек носит в кармане стоимость автомобиля!.. Достаю деньги и отдаю почти всю пачку. Пришлось нести тяжеленный чемодан на почту, упаковывать в деревянный ящик и отправлять авиапочтой домой.

Весь следующий день посвятил прогулке по Туапсе и посещению магазина Альбатрос. В наш питерский ещё попаду, а ассортимент сравнить надо. Разница между обычным магазином и Альбатросом была огромная. Западные сигареты лежали за пятнадцать-двадцать копеек за пачку, голландский джин по два рубля за бутылку, пиво в жестяных банках по тридцать пять копеек. Так! Резко ушёл! На это буду тратить, если ничего другого не куплю. Ага, не куплю… Колготки западные по рублю. Самых шикарных фасонов. Они были второй вещью, которую женщины просили меня привезти из загранкомандировки. Первой были не джинсы, нет. Бюстгальтеры! Я одним взглядом определяю размеры бюста любой женщины в западных мерках. Они ещё прикидывают, а я точно говорю размер. Накаркал! Вот знакомые по Венгрии темно-красные коробочки, на которых белой линией нарисована маленькая девочка, одевшая мамин бюстгальтер на попку. Два рубля! Так уходим, уходим… Стоп! Что такое? Висит и никто не рвётся купить! Темно-синяя куртка, капюшон обшитый белым мехом, алая подкладка, карманы на молниях… Настоящая аляска! Легендарная куртка, таких в посёлке две и ещё три в райцентре. Цена всего 14 рублей! Что?! Не понял! Кожаный пиджак? Чёрный? А! Это такой очень темно-темно синий… Сколько стоит? 16? Беру и то, и то! Тут что? Джинсовый костюм? Нет? Понял, не разбираюсь. Джинсы голубые, а не чёрные. Дешёвка, рабочая одежда для работы в саду. ГДР, фирма ЮМО, Юношеская МОда. Почём? 12 рублей? Только за брюки? Ага! Брюки, жилет и куртка. Если взять ковбойку и синтетическую рубашку чёрного цвета, то на сдачу с двух книжек можно купить пакет с парусником. Нет! Хватает на два! Именно купить, целлофановые пакеты у нас в магазинах просто так не дают.

Ещё день внимательно и вдумчиво, с карандашом в руке, читал тетрадку. Не обманывают меня соседи. С ними можно иметь дело. Хотя альтернативы всё едино нет.

В Москву улетел в понедельник. Остаток командировки посвящу славному городу Калинину, обещал же помочь хорошему человеку.

Октябрь

2-4.10.72

"Золотой Колос" вновь приютил меня. Койку никто не занял, она же оплачена. Где был, почему не ночевал, тоже не спросили. Никому оно не интересно, да и зачем знать. В тот же день, посетил автомагазин и купил "Набор для замены колеса". В брезентовой сумке лежит гидравлический домкрат, рукоять к нему и колёсный ключ. Добавил к ним монтировку, пару больших отвёрток и рабочие рукавицы. На следующий день в шесть утра я на Ленинградском вокзале, а через три часа в Калинине. Раньше бывал здесь по работе в перестройку, в самый разгар демонстраций за возвращение исторического имени Тверь. Запомнился лозунг "У города должна быть не только фамилия, но и имя". Кстати, согласен. Имени города больше восьми веков, а всесоюзного старосту давно никто не вспоминает.

Сразу по прибытии началось с нерадостного предзнаменования. По платформе цепью стояли "кирпичи", солдаты Внутренних Войск. Их так прозвали за цвет погон. Они не давали толпе пройти на другую сторону, где сейчас грузили в поезд этап. Там было всё по-взрослому. Почти бегом загоняемые в вагон заключённые, рвущиеся с поводка и захлёбывающееся лаем собаки, сидящие на корточках зеки, ожидающие своей очереди. Из оцепления прибывшим пассажирам кричали: "Проходите! Быстро! Выход направо!" Нам они ничего сделать не могли, не имели права, потому среди толпы образовывались островки из заплаканных женщин, смотрящих на погрузку. Две из них держали на руках детей. Не грудных, лет по пять-шесть. Почти у выхода стоял бывший сиделец, тощий, с наколками перстней на пальцах, и тоже с тоской разглядывающий этап. Выкриков не было, наблюдатели боялись, что за беспорядок конвой в пути отыграется на этапируемых.

На вокзальной площади меня остановил милиционер проверить документы. Ничего такого, профилактика. Сравнил фотографию, посмотрел южную прописку, спросил:

— Надолго к нам?

— Как получится. Если на вагоноремонтный примут, то до лета.

— Ты на работу устраиваешься что ли?

— Ага. Слесарь я. Инструментальщик. Разряд третий. У нас сезон кончился, отдыхающих нет. Нет людей, нет работы. Клади зубы на полку, заработка тоже нет.

— Это да!

— Пока не устроюсь, где можно пару ночей перекантоваться? Желательно чтобы не слишком дорого.

— Рубль в день нормально?

— Вполне.

— Иди в гостиничку. Вон она, видишь? Спроси Екатерину Петровну, скажи Серёга прислал. Только чтоб без безобразий.

— Да я не пью. Сердечник. Даже в армию не взяли. Написали "Годен к нестроевой во время войны", теперь ни в один приличный техникум не берут.

Мужик с сочувствием посмотрел на меня. В эти времена косить от армии было не модно и таких как я жалели. Отходил, еле подавляя дрожь. Паспорт проверяли уже много раз, но на спине, под одеждой, за пояс был заткнут револьвер. Пришлось взять из наследства, дяди Петин я же сбросил в санатории. На пряжку Кима никто внимания не обращает, наган под тремя слоями одежды вроде не виден, но боязно, однако.

В привокзальной гостинице мест по обычаю нет, однако упоминание милиционера Серёги дало результат. Чтобы не выбиваться из образа башлять на люкс не стал, да и не было его здесь. Сумку с инструментами закинул на плечо и отправился гулять по городу. Одет неброско. Серая кепочка. Не пятиклинка, любимая блатными, не аэродром горячих южных парней, а самая обычная из магазина. Слегка линялый плащ, моды прошлого десятилетия. Потёртый пиджак, под ним тёти Дашина жилетка с документами и деньгами. Старые школьные брюки и грубоватые ботинки. Часы старенький "Полет", выпросил у отчима. Сказал, что мою "Амфибию" могут упереть в гостинице. Её буду носить, когда при параде, а "Полет" на каждый день. Так или похоже, одевалось на будних днях большинство парней из рабочей молодёжи. В толпе я никак не выделялся.