Читать книгу "Логотерапия и экзистенциальный анализ. Статьи и лекции - Виктор Франкл"

Риттер фон Байер однажды сказал: «Психология должна противодействовать тенденции овеществления, присущей современной медицине. Под силу ли ей это? Определенно, лишь в ограниченной мере. Психология как таковая представляет собой лишь еще один способ овеществления человеческого существования, противопоставляемый физиологии. Пациент чувствует пренебрежение к себе не только в случае, когда врача интересуют только лишь телесные функции, но и в ситуациях, когда он осознает себя как объект психологического исследования и манипуляций. Возможно, в последнем случае болезнь гнездится даже глубже, чем при обычном телесном врачевании, так как терапевт затрагивает и кусками вырывает наружу самое сокровенное. Существует не только холодный объективизм естественнонаучной медицины, но и холодный объективизм психологии, а также объективизм медицины, пропитанной психологией» (13).

Речь в защиту гуманизации

Теперь вы поймете, почему я выступаю скорее за психологизацию медицины с целью ее гуманизации. Почему я не считаю, что все больше врачей должны «вырывать» из все новых пациентов их комплексы, по выражению фон Байер. Гораздо более необходимо, чтобы мы, врачи, избавились от устаревшего представления о человеке, в рамках которого его душа рассматривается как «аппарат» или «механизм» либо считается, что мы должны нечто отремонтировать в больной душе, как в машине. Тот, кто ведет себя как «врач-техник», лишь доказывает, что он видит в больном «человеко-машину». Однако медику-гуманисту ведом «человек страдающий» (14), он способен разглядеть за недугом болящего человека. Ему также известно о наигуманнейшем – о воле к смыслу, о «борьбе за смысл», которая не останавливается и не должна останавливаться перед страданием, ведь мы должны различать страдание и отчаяние. Страдание, недуг могут быть неизлечимы; но пациент отчаивается лишь тогда, когда больше не в силах видеть в страдании смысл. Помочь увидеть такой смысл – в этом и заключается задача врачебного душепопечения.

В некоторых случаях на это требуется немало времени, и Юрген Мольтманн однажды сказал: «В комнате для консультаций сегодня стоят дорогостоящие приборы для диагностики и терапии, которые могут окупиться только при интенсивном использовании. Беседа с пациентом, благодаря которой эта комната по-прежнему может называться "кабинетом для консультаций", при наличии всей этой аппаратуры представляется пустой тратой времени и бесполезным делом» (15).

Но так быть не должно. Ко мне обращается практикующий врач: год назад умерла его жена, которую он невероятно любил, и он никак не может свыкнуться с этой проблемой. Я спрашиваю глубоко удрученного пациента, размышлял ли он о том, что бы произошло, если бы он сам умер раньше жены. «Не могу представить, – отвечал он, – но моя жена бы отчаялась». Тогда я заостряю его внимание на следующем: «Видите, вы уберегли вашу жену от этого, ей не пришлось платить ту цену, которая теперь легла на вас, когда вы ее оплакиваете». В тот же миг страдание обрело для него смысл: смысл жертвы.

Разумеется: можно быть врачом, не беспокоясь об этом; но в таком случае действует принцип, который указывал в аналогичных взаимосвязях Поль Дюбуа: врач отличается от ветеринара только своей клиентурой.

Резюме

Так называемая психосоматическая медицина слишком далеко ушла на зыбкую почву несостоятельных гипотез. Однако следует признать, что даже в случае инфекционных заболеваний состояние иммунитета зависит от аффектации, а аффектация в конечном счете – от мотивации, в особенности от смысловой ориентации. Именно это обстоятельство приобретает особое значение, когда современный человек страдает от общего чувства утраты смысла. Несмотря на материальное благополучие, человек сегодня приходит к экзистенциальной фрустрации, которой можно противодействовать и терапевтическими методами. Это, однако, невозможно в условиях продвигаемой нами дальнейшей психологизации медицины, так как сама психология интерпретируется и практикуется во многом механистически. Мы гораздо больше нуждаемся в регуманизации как медицины, так и психологии.

Литература

1. V. E. Frankl, Theorie und Therapie der Neurosen. München 1983.

2. H. Takashima, Psychosomatic Medicine and Logotherapy. New York 1977.

3. F. MIczoch, Zur Konzeption des Asthma bronchiale. In: Therapiewoche 26, 1976, p. 7630.

4. F. A. Freyhan, Is psychosomatic obsolete? In: Comprehensive Psychiatry 17, 1976, p. 381.

5. V. E. Frankl, Das Leiden am sinnlosen Leben. Freiburg 1985.

6. L. Skolnick, Kinder sind hart im Nehmen. Psychologie heute 5, 1978, S. 44.

7. V. E. Frankl, Die Psychotherapie in der Praxis. München 1986.

8. V. E. Frankl, Trotzdem ja zum Leben sagen. München1986.

9. V. E. Frankl, Der Wille zum Sinn. Bern 1982.

10. V. E. Frankl, Psychologie und Psychiatrie des Konzentrationslagers. In: Psychiatrie der Gegenwart. Berlin 1961.

11. V. E. Frankl, Arztliche Seelsorge. Frankfurt a. M.,1985.

12. J. B. Fabry, Das Ringen um Sinn. Freiburg 1978.

13. W. von Baeyer, Gesundheitsfiirsorge – Gesundheitspolitik 7, 1958, S. 197.

14. V. E. Frankl, Der leidende Mensch. Anthropologische Grundlagen der Psychotherapie. Bern 1984.

15. J. Moltmann, Zeitschrift für Allgemeinmedizin.

16. V. E. Frankl, Die Sinnfrage in der Psychotherapie. München 1985.

9. Встреча индивидуальной психологии с логотерапией

[1984]

Вероятно, вы сможете меня понять, если я скажу, что такая «встреча индивидуальной психологии с логотерапией» представляется мне немного грустной. Разве не прошло уже целых 56 лет с тех пор, как на Третьем международном конгрессе, состоявшемся в 1926 г. в Дюссельдорфе, я выступал с одним из пленарных докладов? Итак, между тем Дюссельдорфским и этим 15-м конгрессом пролегли 56 лет и 12 конгрессов.

Тем временем возникла логотерапия – по ней уже также проведено два международных конгресса, – но и индивидуальная психология за это время не останавливалась в развитии.

Расхождение между двумя этими направлениями наметилось не позднее чем в Дюссельдорфе, где я прочитал доклад под названием «Невроз как проявление и способ». В рамках этого выступления я поделился соображениями против исключительно «приспособленческого» характера невротических симптомов – это мнение кажется мне актуальным до сегодняшнего дня; ведь до сих пор такой видный сторонник индивидуальной психологии, как Михаэль Титце («Цель жизни и стиль жизни», Lebensziel und Lebensstil. München 1979, S. 194), позволяет себе заявлять, что «адлерианцы по-прежнему обобщают невротические симптомы как варианты приспособления» (курсив мой). Напротив, я придерживаюсь мнения, что невроз вполне может быть и непосредственным проявлением и лишь во вторую очередь – способом достижения невротической цели. Среди классиков индивидуальной психологии был Эрвин Вексберг, который в работе «Индивидуальная психология. Систематическое изложение» (Individualpsychologie. Eine Systematische Darstellung) цитировал мою трактовку этой проблемы в положительном ключе. Возможно, в связи с этим я могу упомянуть, что именно ему я сдавал официальный экзамен по индивидуальной психологии, – аттестат у меня, к сожалению, не сохранился, так как в годы войны он попал в руки гестапо (вместе с десятком историй больных, собственноручно записанных Зигмундом Фрейдом, а также вместе с перепиской).