Читать книгу "Чингисхан. Имперская идея - А. Мелехин"

Использую сложившуюся ситуацию, тангуды стали готовиться к войне с монголами еще более активно, а в октябре 1225 года договорились с чжурчжэнями о предоставлении им военной помощи в грядущей войне. Когда в ноябре того же года Чингисхан узнал об этом, дабы отвести надвигающуюся угрозу, он объявил войну тангудскому правителю Ли-Дэ-вану и «лично повел войска покарать» его.

«Конечно, не одно только упрямство и не простая жажда мести руководили им в этом новом военном предприятии. Чингисхан умел в случае надобности сдерживать свои личные порывы и был слишком тонким политиком, чтобы основывать на них одних дела государственного значения. Он отлично понимал, что без окончательного подчинения Тангуда нельзя рассчитывать на прочные успехи в деле покорения… государств Цзинь и Сун, особенно последнего, так как враждебное тангудское войско всегда могло явиться угрозой для фланга и тыла оперирующих на китайской равнине монгольских армий»[124].

Тем более что без подкрепления и поддержки основных сил монгольской армии с юго-запада у командующего монгольским корпусом в Северном Китае Бора не было возможности развивать наступление против чжурчжэней. И когда окончательный крах Тангудского царства стал очевиден, Чингисхан с большей частью своей армии вторгся на западные окраины чжурчжэньской территории. Это была последняя попытка Чингисхана пробиться к столице Алтан-хана, Нанжину, и действовал он по тщательно продуманному плану. Однако состояние его здоровья резко ухудшилось, но, будучи даже при смерти, Чингисхан, как свидетельствует «Юань ши», «обратившись к окружающим», поведал им свой замысел окончательного разгрома державы Алтан-хана, который впоследствии был осуществлен его преемником, сыном Угэдэем.

Отправляясь в поход на Тангудское царство, Чингисхан предчувствовал свою кончину и поэтому сказал своим сыновьям: «О дети, остающиеся после меня, знайте, что приблизилось время моего путешествия в загробный мир и кончины! Я для вас, сыновей, силою господнею (Всевышнего Тэнгри. – А.М.) и вспоможением небесным завоевал и приготовил обширное и пространное государство, от центра которого в каждую сторону один год пути. Теперь мое вам завещание следующее: будьте единого мнения и единодушны в отражении врагов и возвышении друзей, дабы вы проводили жизнь в неге и довольстве и обрели наслаждение властью… Я не хочу, чтобы моя кончина случилась дома, и я ухожу за именем и славой». Если Чингисхан, как свидетельствует Рашид ад-дин, действительно говорил эти слова, то они были сказаны им отнюдь не ради красного словца. Чингисхану было что завещать своим потомкам. Он «объединил всех «войлочностенных» – монгольских и тюркских кочевников, разбросанных по бескрайним просторам Внутренней и Центральной Азии в Великую Империю кочевников и приступил к укреплению в ней мира и порядка. По мере установления отношений с многочисленными народами у Чингисхана появилось неукротимое стремление объединить под своей властью все государства, находившиеся под Всемогущим Вечным Небом, которому Чингисхан поклонялся и исполнителем воли которого он себя считал. Опираясь на исключительную мобильность, характерную только для кочевых народов, им были предприняты широкомасштабные походы, в результате которых были заложены основы создания невиданной прежде мировой империи евразийских кочевников…

Чингисхан умер, когда реализация его религиозно-политической доктрины тэнгэризма была в самом разгаре. Продолжая осуществление его политики, «золотородные» потомки Чингисхана не только увеличили масштабы монгольской экспансии, но и развили сформулированную их великим предком доктрину: была поставлена цель «тэнгэризации», т. е. придания тэнгэризму характера глобальной идеологии объединения под властью монголов всех стран и народов мира. Есть все основания считать, что эта идеология не была пустыми мечтами, но являлась реальным отражением политического и военного господства монголов в мире в ту эпоху»[125].

1223–1224 годы

Китаи и тангуды, воспользовавшись его (Чингисхана. – А.М.) отсутствием, стали проявлять своенравие и колебались между покорностью и мятежом.

Ата-Мелик Джувейни, «История Завоевателя мира», с. 94.

Зимой, в десятой луне (7–23 ноября 1223 г. – А.М.), цзиньский государь Сюнь умер, на престол взошел его сын Шоу-сюй (Ай-цзун. – А.М.) …

«Юань ши», с. 474.

В десятый месяц (1223 г. – А.М.) Ли-Дэ-ван, владетель княжества Ся, прислал посла (к Алтан-хану Ай-цзуну. – А.М.) просить мира.

«История династии Цзинь»[126].

…В девятый месяц (1224 г. – А.М.) (Алтан-хан. – А.М.) заключил мир с царством Ся на следующих условиях:

1. Государя царства Цзинь считать старшим братом.

2. То и другое государство вправе употреблять собственное название лет правления.

3. Государь царства Ся, посылая послов, в представляемых через них бумагах именуется младшим братом.

После сего Ай-цзун отправил в царство Ся президента палаты обрядов Ао-дун-лян-би и других и в бумагах назвал себя старшим братом. Ай-цзун, призвав Вань-янь Сулань и Чэнь-гуя, говорил им: «Прежде, когда сунцы свободно делали набеги на наши границы, мы отправляли легкое войско и отражали их; по усмирении их заключали с ними мир, через что мы доставляли спокойствие народу. Государь царства Ся прежде считался вассалом нашего двора, а теперь, назвавшись младшим братом, пожелал примириться со мной. Я не счел сего для себя позором и заключил с ним мир, чтобы таким образом доставить спокойствие своему народу. Еще ли начинать по-пустому войну? Вельможи! Вы должны внушить мои мысли всем».

«История династии Цзинь».

Тангудское правительство не смогло распознать истинные намерения Алтан-хана. Достигнутые между ними договоренности были всего лишь дипломатической уловкой правителя империи Цзинь; он вовсе не собирался совместно с тангудами тотчас начать наступление на монголов; главное для него было выиграть время: пока тангуды из последних сил воевали бы с монголами, чжурчжэни хотели пополнить и отмобилизовать свою армию…

Ж. Бор[127]

В тангудо-чжурчжэньских отношениях произошел коренной перелом: было заключено тайное антимонгольское соглашение и прекращена война, которая продолжалась 10 лет. Эти события явились ощутимым ударом по стратегической политике Чингисхана. Предчувствуя надвигающуюся опасность для своего тыла, Чингисхан приказал военачальнику Бору, сыну умершего Мухулая, напасть на тангудов…