Читать книгу "Тень каннибала - Андрей Воронин"

В этом месте Пятый, как обычно, пришел в себя. Лицо длинноногой блондинки расплывалось, никак не желая попасть в фокус. Причина такого странного явления была Пятому хорошо известна: в данный момент у него на примете не было ни одной длинноногой блондинки, которая согласилась бы ехать за тридевять земель, чтобы любить его, Леху Пятнова, на красном от заката пляже. На худой конец сошла бы, пожалуй, и брюнетка, но и с брюнетками сейчас было туго: напуганные людоедом мамаши сразу же по окончании учебного года разослали своих дочерей в разные концы страны, а то, что осталось, никак не вписывалось в представления Пятого о красоте и привлекательности. А что за радость кувыркаться на колючей гальке в обнимку с толстозадым крокодилом?

— Слышь, Пятый, — заискивающим тоном сказал Тюха, — прокатиться-то дашь?

— А ху-ху не хо-хо? — автоматически отреагировал Пятнов, думая о своем.

— Ну, Пятый, это уже западло! — заявил Тюха. — Крутым заделался, что ли? Морда клином, пальцы веером, да?

Пятый спохватился.

— А ты заплачь, — насмешливо сказал он и плаксивым детским голоском продекламировал:

— Забирай свои игрушки и не какай в мой горшок, папа купит мне козу, а я тебе не показу! Катайся, мне не жалко, — сказал он уже обычным тоном. Только сразу подумай, чем расплачиваться будешь, если мотоцикл расковыряешь.

— Да кинься! — радостно воскликнул Тюха, хватая обеими руками свисавший с рукоятки газа второй шлем. — С чего это я стану его расковыривать? Я осторожно, гадом буду! Отвечаю, Пятый!

Пятый пожал кожаными плечами, звякнув пряжкой свободно свисавшего пояса куртки. Он подошел к мотоциклу и кратко проинструктировал Тюху: что крутить, куда нажимать и как переключать передачи. «Да знаю я, знаю», нетерпеливо бормотал во время этой лекции Тюха. Голос его звучал глухо из-за шлема, который он уже успел напялить на голову. Наконец Пятый махнул рукой и, надеясь больше на удачу, чем на Тюхино мастерство, отступил на газон.

Тюха запустил двигатель, выжал сцепление, ногой включил передачу и плавно, как учил Пятый, дал газ. Мотоцикл сорвался с места. Он не ревел и не стрелял глушителем, как отечественные драндулеты, а мягко урчал. Его было почти не слышно, но скорчившаяся за обтекателем фигура Тюхи, похожего в старенькой футболке, линялых джинсах и закрытом черном шлеме на маскарадного космонавта, скрылась из виду с фантастической скоростью.

Пятый немного потоптался на пыльном газоне, посмотрел по сторонам и наконец присел на корточки, чувствуя себя довольно глупо в кожаных доспехах и со шлемом в руке, но без мотоцикла. Он сунул в зубы сигарету, со щелчком откинул крышечку своей латунной «Зиппо», прикурил, еще раз щелкнул крышечкой и некоторое время любовался изображенным на украшавшей зажигалку костяной накладке колючим и клыкастым китайским драконом. Мимо проехало еще несколько машин. Тюхи не было. «Козел, — озабоченно подумал Пятый. — Не дай бог, разобьет мотоцикл — укокошу идиота».

Пантюхин появился через пять минут совсем не с той стороны, в которую уехал, а с противоположной. Похоже было на то, что он обогнул микрорайон по периметру. Пятый прикинул, с какой скоростью ему для этого нужно было ехать, и решил, что давал Тюхе мотоцикл в последний раз. Впрочем, принимая это решение, он точно знал, что обязательно его нарушит: все-таки они с Тюхой были закадычными приятелями, и жадничать или, как они говорили, «жаться», в их компании было не принято. Кроме того, у Пятого вдруг родилась блестящая по своей простоте идея. Если уж обстоятельства сложились так, что подходящей блондинки под рукой не оказалось, то почему бы не пригласить с собой Тюху? Конечно, любить друг друга под шепот ласковых волн они не станут, не та у них ориентация, но не ехать же к черту на кулички одному! Вдвоем веселее, да и Тюха, если вдуматься, во многих отношениях лучше любой блондинки. Он и палатку поставит, и воды принесет, и защитит в случае необходимости. А главное — никаких проблем! Будет смотреть снизу вверх, разинув варежку, и ждать распоряжений. И никаких претензий! Никаких «проблемных дней», никаких «мне скучно», «купи мне мороженое» и, что самое приятное, никаких «ты знаешь, у меня задержка». Не хватало еще, в самом деле, после весело проведенных каникул объясняться со своими и ее родителями, платить за аборт, а то и, чего доброго, жениться!

Пятый представил себе свадьбу: он в черном костюме и при галстуке, с вымученной улыбкой, с шуршащим целлофановым букетом в руках и с дурацким белым цветком в петлице, и она — белое платье с волочащимся по полу шлейфом, заметно выпирающий живот, фата — символ невинности, — отлично с этим животом гармонирующая, великолепные светлые волосы по настоянию мамы завиты в идиотские бараньи кудряшки, в обтянутых длинными белыми перчатками руках еще один букет… Офигеть можно, подумал Пятый и тряхнул головой. Ему почему-то казалось, что это видение гораздо ближе к реальности, чем предыдущая мечта о страстной любви на пустынном галечном пляже. Это называлось «залет» и, по наблюдениям Пятого, в последние годы сделалось едва ли не единственным способом, при помощи которого девушки выходили замуж. А Тюха — свой парень, хоть и дурак. С ним и водочки можно будет выпить, а где водочка, там и девочки… В общем, все удовольствия под рукой и никаких залетов. Красота! Да и не такой уж он дурак, если приглядеться, этот самый Андрюха-Пантюха…

— Слышь, Тюха, — небрежно сказал он, когда Пантюхин слез с мотоцикла и, неуверенно держась на ногах, подошел к нему. — У меня тут возникла гениальная идея. А не махнуть ли нам с тобой верхом на этой зверюге куда-нибудь к морю?

Тюха замер, наполовину стащив с головы шлем. Идея действительно была гениальная. Это была одна из тех сумасшедших идей, которые способны воспламенить даже самое вялое воображение. Перед мысленным взором Тюхи со скоростью света промелькнула вереница заманчивых картин, немногим отличавшихся от тех, которые уже успел нафантазировать себе Пятый. В самом конце этой пестрой красочной ленты, как заставка с надписью «Конец фильма», возникло лицо матери. Заманчивые видения печально испарились, уступив место совсем другим картинкам. Тюха представил себе, как он объяснит матери, что собирается с приятелем отправиться к морю верхом на скоростном импортном мотоцикле, и сразу загрустил. Он словно наяву, во всех малопривлекательных подробностях увидел эту сцену: удивление, непонимание, парочка иронических замечаний и сразу же громкий скандал, плавно переходящий в не слишком болезненную, но весьма унизительную операцию, которую насмешливый Пятый именовал «швабротерапией».

Тюха медленно стащил с головы шлем и так же медленно и неохотно ответил:

— Идея — первый сорт. Ты бы уж сразу взял топор и меня замочил. Мне маманя такую экскурсию устроит… Стоймя ехать придется.

— Блин, — сказал Пятый. — Про твою маман я как-то не подумал… Да, это серьезно. Жалко, елы-палы!

— Погоди, — сказал Тюха. — Дай подумать.

Он сел на теплый бордюрный камень, положил на колени мотоциклетный шлем, обнял его руками, пристроил сверху подбородок и стал думать. Вид у него при этом сделался сонный и тупой, и Пятый, длинно сплюнув в сторону, решил, что Тюха вот-вот заснет. Пятнов не верил, что его приятель додумается до чего-нибудь стоящего, и уже начал прикидывать, кем бы его заменить: отказываться от задуманного путешествия все-таки не хотелось.