Читать книгу "Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин"

Прохаживавшийся по площади блюститель порядка посматривал на компанию с нескрываемым подозрением.

— Вот что, — решил Белых. — Сейчас расходимся, на площади остается Карел. Через десять минут, его меняет Змей, потом — мы с Фро. Надо дождаться этого барона и хорошенько рассмотреть: как подъезжает, из какой двери выходят, где расставлены телохранители — короче, весь расклад.

— А как мы опознаем его экипаж?

— Вы невнимательно слушали нашего гостя, мон шер. — Фро мило улыбнулась Змею. — Господин Ламарский ясно сказал — «ездит на карете с гербом на двери". Помните герб на письме?

— Птица, вроде стервятника, лев, рука с пучком стрел, в середине — блямба на красном поле.

Женщина серебристо засмеялась.

— Это обворожительно! Слышал бы вас петербургский приятель моего покойного супруга, член Герольдмейстерской коллегии! Его бы удар хватил…

— Короче, вопросов нет. — подытожил Белых. — Расходимся. Связь по рациям, стволы под рукой и не отсвечиваем.

* * *

— Вы не ответили, милый Жорж. Чем вам не угодил мсье Ротшильд? Ладно бы, если бы выслеживали начальника парижской полиции или какого-нибудь генерала. Но — банкира?

Вы недооцениваете этого господина, милая Фро, — усмехнулся спецназовец. — Император, если до этого дойдет, отдаст за него половину своих генералов, в придачу с начальником полиции. Джеймс Ротшильд — самый влиятельный человек во Франции после самого Наполеона Третьего. А куром франка он вертит с сороковых годов, когда доставлял национальному банку золото для покрытия новых банкнот.

Ефросинья Георгиевна с удивлением взглянула на спутника.

— Никогда бы не подумала, Жорж, что вы разбираетесь в финансах. Моему покойному супругу это всегда казалось до ужаса скучным, и в нашем доме о деньгах, если и говорили, то лишь по поводу карточных долгов или залога за имение.

— Да я не очень-то и разбираюсь, — признал Белых. — просто Велесов накачивал на эту тему перед высадкой в Сицилии.

— То-то вы заставляли меня скучать в постели! — уголки ее губ тронула улыбка. — А вы, значит, обсуждали денежные дела?

— Не только. Но о господах Ротшильдах говорили немало. У нас считалось, что финансами всего мира заправляют две семейки: Ротшильды и Рокфеллеры. Этих, правда, еще нет, они американцы, составят состояние в конце века, на нефти. А вот пятеро сыновей Майера Ротшильда уже при делах и крутят половиной финансов Европы. Соломон — в Австрии, Амшель во Франкфурте, Натан — за Ла-Маншем, а Калмар занимается финансами Королевства Обеих Сицилий. Но влиятельнее всех Джеймс, недаром они сами прозвали его Великим Бароном. Если его не убрать, затея Великого князя и Велесова изначально обречена на неудачу. Эта семейка наверняка вынудит принца Наполеона действовать заодно с Англией и австрияками.

Брови Фро поползли вверх.

— Так вы полагаете, что Ротшильды виноваты в войне? Не слишком ли это… экстравагантно?

— У нас многие уверены, что именно они мутят европейскую политику и все время против России. Эти чайники надо давить, пока они не стали паровозами.

— Что-о? Какие чайники?

— Это байка такая, потом расскажу. Сейчас главное — не дать лишить Ротшильдов влияния на императора Франции. К том уже, это убийство наверняка всколыхнет Париж, а здесь и без того неспокойно.

— Как это сложно, Жорж… — повела плечиком Фро. — Знаете, мон шер ами, меня всегда восхищали мужчины, которые могут похвастаться не только храбростью на поле брани и мужской силой, но и мощью разума. Велесов вас недооценивает: уверена, вам уготовано великое будущее!

Белых расплылся в улыбке. Он пытался придумать ответ (в меру скромный, но демонстрирующий его мудрость) — когда в кармане пиликнула рация. Образ «государственного мужа» мигом уступил место командиру боевых пловцов с позывным «Снарк».

— Снарк, это Карел. Клиент на месте. Охраны нет, два марамоя в ливреях. Если надо — могу положить хоть сейчас.

— Отставить! — встревожился Белых. — Последи, куда отъедет карета и вали оттуда. Змей, Гринго, Карел, Ганс — сбор на базе. Все, побежали!

Позывным «Ганс» спецназовцы наградили кайзеровского подводника. А что? Коротко и ясно, и ни с кем не перепутаешь.

— Гринго, это Снарк, как слышишь?

Снайпер остался охранять конспиративную квартиру группы — особняк в квартале Марэ.

— Гринго, я Снарк. Будем через тридцать минут. Собирай манатки, меняем хату.

IV

Кде-то в Париже

— Ты, Гринго, маньяк. — устало произнес Белых. — ты что, собрался стрелять по джихад-мобилю? Тебе мало «Винтореза», чтобы завалить интеллигентного еврея с полутора сотен метров?

С тех пор, как командир отряда объявил о цели предстоящей охоты, снайпер вспоминал о своей любимице, тяжелой снайперской винтовке 6С8. Ее, как и крупнокалиберный «Корд», оставили на «Морском быке» — Белых предпочел обойтись оружием полегче.

Гринго и сам понимал, что на парижских улочках, где дальность прямого выстрела редко превышает две сотни метров, а об антиснайперской борьбе не услышат еще лет сто, крупнокалиберная винтовка стала бы обузой. В отличие от компактной, легкой ВСС, которую он и разбирал сейчас, готовясь к завтрашней вылазке.

Сменив квартиру (Фро и Лютйоганн, сняли три особняка и пять квартир в разных концах Парижа), Белых сел за разработку операции. Ничего не мешало сделать дело хоть на следующий день, но капитан-лейтенант настоял на том, чтобы дождаться уберется петербургский знакомый Фро. Три дни они наблюдали за особняком Джеймса Ротшильда, пока не составили точный график его передвижений. Одновременно, Гринго и Змей нашли и оборудовали на крышах окрестных домов стрелковые позиции — основную и две запасные позиции. Белых уже был готов отдать приказ действовать, но «объект» вдруг попал, а вечерние газеты сообщили: барон Джеймс Майер Ротшильд отбыл по делам банка в Брюссель, и вернется в Париж через пять дней, к дню рождения племянницы.

Приходилось ждать, распихивать помаленьку остатки тиража «Наполеона Малого», да наблюдать за тем, как город из галантной столицы Европы превращается в бурлящий котел мятежа.

На третий день ожидания пар вырвался из под крышки: официальная «La Gazette» вышла с очерком о разгроме англо-французской эскадры, отправленной к Одессе. Очерк сопровождался дагерротипами — броненосные батареи «Девастасьон» и «Тоннат» в доках, на марсельском рейде, строй эскадры, вытягивающейся в пролив Золотые Ворота. Из семнадцати кораблей вернулись три — два вооруженных парохода и фрегат «Леандр», все британские. Парижане пришли в ярость — около шестисот французских моряков погибли или оказались в плену, в дополнение к тем, кого Наполеон III отослал на убой в Крым. Впрочем, в кофейнях давно шептались, что попавшие в плен армейцы и моряки присягнули принцу Наполеону; что кузен нынешнего императора открыто обвинил того в трусости, предательстве интересов Франции и корыстном союзе с извечным врагом. Ждали, когда он, подобно великому предку, высадиться в бухте Жуан и двинется на Париж, а южные провинции уже готовятся встречать «Корпус Свободы»