Читать книгу "Солнце цвета стали - Дмитрий Казаков"

– Похоже… – проговорил Бузислав спокойно, делая шаг вперед. – Ну что, теперь ты, повелитель джиннов, маридов и ифритов, достаточно удивлен? Или нам нужно еще кого-нибудь прикончить?

Ответный взгляд Сулеймана ибн-Дауда был страшен.

Между ушами коня виднелись простирающиеся вдаль песчаные холмы – привычный пейзаж последнего времени. Барханы освещал месяц, который с прошлой ночи нескольвд потолстел, напоминая сегодня объевшегося светлячков червяка, разлегшегося в черной плоти неба.

Назад Ивару, который со своими воинами возглавлял караван, смотреть не хотелось. Там, за спиной, еще виднелась черная полоса огромного оазиса, над которым высоко возносилась крыша дворца, принадлежащего тому, кто некогда был человеком…

Сулейман ибн-Дауд не посмел нарушить данного им самому себе обета, и, когда истекающая желтым дымом туша марида исчезла из тронного зала, он заскрипел зубами и процедил:

– Все, можете отправляться на все четыре стороны!

– Нам не нужно на все четыре стороны, – бестрепетно покачал головой Бузислав. – Нам нужно в Багдад. Я думаю, тебе известно, как туда добраться кратчайшим путем…

– Пять ночей на восток… – проговорил повелитель джиннов, который, похоже, готов был многое отдать, лишь бы эти люди убрались из его дворца. – Там начнутся горы. В них проложена тропа – точь-в-точь такая же, как та, по которой вы прибыли сюда. По ней вы выйдете в мир людей в десяти днях к северу от Багдада…

Дворец они покидали с гордо поднятыми головами победителей. Кари, плечи и спина которого были сильно обожжены, слегка ежился, но терпел. Целебные руны Ингьяльду пришлось рисовать прямо на ходу.

Бархан впереди вдруг лопнул, отвлекая Ивара от воспоминаний. Из развороченного песка, оставив довольно крупную яму, вылетело нечто круглое и светящееся. Словно огромный слепень, оно стремительно облетело караван и замерло прямо перед конем Ивара. Жеребец от неожиданности всхрапнул и попытался встать на дыбы.

Пока Ивар успокаивал животное, сияние успело оформиться в небольшого джинна, который висел в воздухе головой вниз, скрестив ноги и сложив руки на животе.

– О доблестные воины, красотой подобные алмазам! – заблеяло огненное существо, выглядящее не столь грозно, как его более крупные сородичи. Впрочем, внешний вид тут мог быть обманчив. – Возьмите меня с собой!

– Что ты городишь? – изумился Ивар, нащупывая рукоять меча. – Взять тебя? Куда? Зачем?

– Я скромный Малик ибн-Исмаил, самый ничтожный из нашего рода! – Выронив из глаза светящуюся голубым слезу, которая с шорохом упала на песок и загорелась там крошечным костерком, джинн почти по-человечески всхлипнул. – Жизнь моя в этой пустыне хуже, чем даже в аду, где мучаются души неверных! Нет моих сил больше терпеть издевательства родни! Отвезите Меня в мир людей!

– Вот уж точно – плачет горючими слезами! – усмехнулся Нерейд. – Хотя чего просит этот плакальщик, я так и не понял…

Ивар слегка опешил.

Выручил его подъехавший к голове каравана Мануил.

– Это еще кто? – полюбопытствовал он.

– Джинн, – честно сообщил Ивар, – Малик ибн… эээ… Исмаил! Просит взять с собой в мир людей!

– А что, разве ты сам не способен туда добраться? – поинтересовался посол, без особого воодушевления взирая на светящееся существо. – Вы же, джинны, вроде как исключительно могучи?

– Ты прав, о муж, исполненный многих достоинств! – витиевато согласился ибн-Исмаил. – Но стены нашего мира непроницаемы для нас, если нет на то особенного соизволения нашего повелителя! Нас могут вывести отсюда только люди!

– Ясно… – слегка смутившись, хмыкнул «муж, исполненный многих достоинств». – А твой повелитель, он ведь нас по головке не погладит, если мы тебя с собой возьмем.

– Только когда об этом узнает! – Джинн в волнении полетал туда-сюда, оставляя за собой след из белого пламени. – А если меня хорошенько спрятать, то он ничего не заподозрит! Главное, чтобы наши не заложили! А я вам в пути пригожусь – мало ли что!

– Да, карманный джинн нам не помешает, – сказал подоспевший Бузислав.

– И куда тебя можно спрятать? – все еще сомневаясь, спросил Мануил.

– Если у вас нет кувшина или бутылки, то сойдет и лампа! – радостно воскликнул ибн-Исмаил.

– Лампа? – переспросил Ивар.

– Ну да, такая штука, в которую наливают масло для освещения! – подсказал джинн.

– О, у меня есть факел! – встрял в беседу Нерейд.

Джинн поглядел на него как на идиота. К удивлению Ивара, рыжий викинг смутился.

– Как я понимаю, тебе нужно любое место, где ты будешь скрыт со всех сторон? – помедлив, уточнил Бузислав. – И тогда ни Сулейман ибн-Дауд, ни прочие джинны тебя не увидят?

– Воистину так, о воин, чье сердце тверже гранита! – В славословиях ибн-Исмаил, похоже, знал толк.

– Эй, Лычко, – повернулся старший из русичей к своим дружинникам, – кажется, у нас там оставался пустой мех…

– Был где-то… – отозвался молодой голос. Во дворце Сулеймана ибн-Дауда людям позволили набрать воды, но одну емкость воины Бузислава забыли заполнить. – Сейчас поищем!

Под свет месяца был явлен бурдюк, смахивавший на огромное мохнатое сердце. Когда его открыли, то в нос шибанул крепкий хмельной запах. Но джинн, похоже, ничего не заметил. С радостным воплем он втянулся в отверстие, и изнутри послышался его тонкий, странно исказившийся голос:

– Ой, что это тут у вас было?

– Брага, – ответил Бузислав. – Тебе что, не нравится?

– Почему? – удивился ибн-Исмаил и тут же запел тонко и противно: – Это кара-кара-кара, это кара-кара-кум! Пустыня, жгучее солнце, кара-кум!

– Чего это он? – спросил Гудрёд.

– Уже надрался! – вздохнул Ивар. – Иным и бочонка пива мало, – добавил он, с презрением проигнорировав укоряющий взгляд Нерейда, – а этому, видать, и запаха оказалось достаточно.

– Дайте-ка бурдюк сюда, – попросил Бузислав, – я сам повезу этого юного пропойцу!

– И вовсе я не юный! – обиделся джинн, удобно устроившийся в бурдюке. – Мне две тысячи триста семьдесят пять лет!

Новая его песня оказалась не лучше старой.

– Учкудук, три колодца! – заголосил ибн-Исмаил так, что лошади вздрогнули. – Защити, защити, защити нас от солнца! Ты пустыни спасительный круг, Учкудук!

Бузислав поспешно заткнул пробку, пение стало чуть тише, но полностью заглушить его не удалось. Зрелище было дикое; висящий около седла мех дергался и издавал вполне осмысленные звуки.

Песни, заунывные и однообразные, звучали почти до самого рассвета. Затем джинн, похоже, устал.

– Чем-то не нравится мне это место, – во второй уже раз сказал Бузислав, беспокойно поглаживая рукоять меча.