Читать книгу "Надежда - Светлана Талан"

– Сволочь! – крикнула я так громко, насколько мне позволил голос. – И не надейся на свой триумф! Юра все равно меня найдет!

– Даже за морем? – съязвил Наумов.

– Даже в Турции! Ты хоть девчонку пожалел бы, гадина!

– Ну все, разговор окончен. – Наумов обратился к Андрею Андреевичу, стоявшему у двери: – Приведите ее обложку в порядок и подготовьте фото для отправки. Вам же говорили, что не рожа ее нужна, а тело! Тоже мне, специалист!

– Сейчас все оформим. Не волнуйтесь, Валерий Петрович, сделаю в лучшем виде, – засуетился фотограф и кивнул своим мордоворотам: – Подготовьте объект к съемке. Стоите тут, рты пораскрывали!

Парни схватили меня, один из них, смочив тряпочку спиртом, стал стирать с моего лица следы скотча. Затем они начали меня раздевать. Я закричала и попыталась вырваться. Сильная пощечина заставила меня замолчать, и через пару секунд я стояла перед Наумовым полностью обнаженная. Мои руки громилы растянули в стороны, как на распятии.

– Что смотришь? – Я подняла голову и посмотрела Наумову в глаза.

Он спокойно выдержал мой взгляд и дал команду Андрею Андреевичу снимать. Тот направил на меня луч прожектора, а я, крикнув: «Снимай!», зажмурилась и высунула язык.

– Ты что, играться со мной решила?! – заорал взбешенный Наумов. – Открой глаза сейчас же!

Я отрицательно помотала головой, и тут же сильный удар в грудь заставил меня покачнуться, и на миг мне показалось, что я умираю.

«Лучше смерть, чем такое позорное существование», – мелькнула у меня мысль, и мне все стало безразлично.

– Валерий Петрович, – сквозь шум в голове пробился до моего сознания голос фотографа. – Не надо бы так, нужен же товарный вид. Сегодня ведь ее отправляете?

– Сегодня ночью, на «Аргентине», отходит в два ноль-ноль, – ответил Наумов. – Я приеду и сам прослежу за тем, чтобы товар был отправлен.

– Может, не стоит вам светиться? – спросил Андрей Андреевич. – Мало ли что!

– Я сам прослежу за тем, чтобы товар был отправлен, – чеканя каждое слово, повторил Наумов. – Ясно? Ну что вы стоите, жлобы?! Не можете с одной бабой справиться? За что я вам бабки плачу?

Кто-то вылил мне на голову ведро холодной воды. Я пришла в себя и открыла глаза. От холода я стучала зубами.

– И что теперь делать с ее мокрыми волосами? – спросил Наумов.

– Ничего страшного, поверьте мне, – успокоил его фотограф. – Девушка после душа – это очень даже эротично.

Когда защелкал фотоаппарат, я посмотрела на Наумова. У него было совершенно бесстрастное лицо. Меня развернули лицом к стене, и фотоаппарат снова защелкал.

– Поверните ее ко мне лицом, – скомандовал Наумов.

Он подошел ко мне и стал нагло рассматривать мою грудь.

– Маленькая грудь, но красивой формы, – сказал он. – Надо было мне сначала осмотреть тебя, а потом уже назначать цену. Думаю, я немного продешевил.

– Ты сильно продешевил, Наум, – сказала я и плюнула ему в лицо.

Он достал из кармана носовой платок, аккуратно сложенный вчетверо, не спеша вытер лицо и потянулся рукой к моей груди. Я перестала дрожать от холода и брезгливо передернулась, когда его липкие горячие пальцы больно впились в мою грудь. Он ощупал одну, затем другую и ухмыльнулся:

– Я теперь их хозяин, а не твой сопляк Юра. Может, мне передумать и оставить тебя для своих забав?

– Нет уж, лучше в Турцию! – произнесла я сквозь зубы и отвернулась.

– Оденьте ее и сделайте все, что надо, – сказал Наумов и ушел.

Мне дали одежду, я натянула ее на мокрое тело, и тут же мне опять заклеили скотчем рот и стянули руки. И опять игла вошла в вену на руке. Перед тем как отключиться, я подумала, что надо запомнить название теплохода и время его отплытия. Я вспомнила слова мамы о том, что надо жить надеждой до последнего. И я надеялась, что как-нибудь мне удастся сообщить Юре о том, что меня собираются переправить на теплоходе, и он спасет меня.

Это был не сон

Я лежала на матраце в подвале, в полной темноте, совершенно одна, прислушиваясь к каждому звуку наверху. Порой мне казалось, что дверь вот-вот откроется, и я увижу его, своего любимого Юру. Но время неумолимо бежало вперед, а его все не было. Не знаю, на что я надеялась теперь, когда до отправки теплохода остались считанные часы, но я почему-то была уверена, что меня спасут, хотя и понимала, что у меня очень мало шансов выбраться отсюда. Я безутешно беззвучно плакала, думая о маме. Меня больше беспокоила не моя дальнейшая судьба, а что теперь будет с мамой. Мне было горько осознавать, что она столько для меня сделала, а я не оправдала ее надежд. Я была дурой с большим самомнением, раз так легко попалась в ловушку. Мне не хотелось думать о том, что Юра так никогда и не узнает, что со мной случилось. Пройдет время, его боль утихнет, он встретит другую девушку, и она займет в его жизни мое место.

«Почему он не обыщет все фотоателье в этом районе? – думала я. – Сколько их здесь? Пусть десять, двадцать, но не более. Почему же он до сих пор не нашел меня?»

И тут мне пришла в голову мысль, которая мне показалась удачной. «Когда громилы придут меня кормить, надо попытаться уговорить их позвонить Юре, – подумала я. – Пообещаю им за это большие деньги. Неважно, сколько, – столько, сколько они захотят».

Вскоре отворилась дверь, и, когда мои глаза привыкли к свету, я увидела, что громилы пришли не одни. С ними был вездесущий Андрей Андреевич. Сначала меня охватило отчаяние, но потом я подумала, что не имею права лишать себя надежды на чудесное спасение.

– Поднимайся, – скомандовал взбудораженный Андрей Андреевич.

Меня вывели из подвала, повели наверх. Мы прошли по знакомому мне коридору и вошли в кабинет Андрея Андреевича. Щели в жалюзи позволили мне увидеть, что за окном темно.

– Вон чистое белье и одежда, – кивком указал на стопку одежды на стуле фотограф. – Переодевайся. А вон расческа, приведи свои патлы в порядок.

Один из охранников подошел ко мне и рывком содрал скотч со рта, другой чиркнул ножом по скотчу, которым были стянуты мои онемевшие руки.

– Я могу переодеться без вас? – устало спросила я.

– А то мы твои сиськи не видели! – заржал один из громил.

– Мне отсюда не сбежать, – сказала я.

– Конечно, ты не сбежишь. На окне решетки, а за дверью – мы, – сказал второй охранник.

– Оставьте меня на пять минут одну, – повторила я свою просьбу. – Пожалуйста.

– Даю тебе ровно три минуты, – сказал Андрей Андреевич и постучал пальцем по циферблату своих часов. – Это нарушение всех инструкций, но последнюю просьбу даже приговоренных к смерти принято выполнять.

Охранники дружно заржали.

– Считайте, что я смертница, и прошу у вас самую малость – дать мне не три, а пять минут на переодевание. – Я специально говорила медленно, лихорадочно прокручивая в мозгу каждую деталь внезапно возникшего плана спасения. – Я не прошу вас принести из ресторана мидии под икорным соусом или горячий бифштекс с кровью…