Читать книгу ""Тигр" охотится ночью - Виктория Дьякова"

– Вынуждена согласиться с тобой, Джилл. Как бы это ни было прискорбно. Вот, держи, – Маренн поставила перед дочерью чашку с кофе, взяла вторую, для себя, и снова села за стол.

– Спасибо, мама. Теперь я воочию увидела вьетнамцев, о которых раньше только слышала. И убедилась, что они отнюдь не такие несчастные, какими их выставляют для мировой общественности профсоюзные и коммунистические активисты. Уинстон поступил правильно, поддержав Эйзенхауэра. Мне хватило поприсутствовать на нескольких допросах, чтобы понять: вьетнамцы – это настолько агрессивная и фанатичная нация, что дай им с китайцами волю, и не мы их, а они забомбят нас в каменный век, из которого мы уже никогда не выберемся. Вместе с нашими Бетховеном, Брамсом, Леонардо и Боттичелли, на которых им наплевать. Вьетконговцы лишь прикрываются коммунизмом, мама, чтобы качать деньги из Советов и иметь поддержку со стороны Китая. Коммунизм – это вообще величайший обман! Это тот самый «шестой набор», о котором сегодня говорил Билл Смит. Непонятно, что на самом деле собой представляет, но искоренять его нужно безжалостно и беспощадно. До полного уничтожения. Я заметила, мама, что ВК нисколько не озабочены независимостью своей родины, но нас, белых людей, они при этом ненавидят. Американцев, французов, немцев – всех в равной степени. Им наши национальности без разницы. Ненавидят просто за то, что мы не такие, как они. За то, что мы белые, а они желтые. И в их понимании белое должно исчезнуть, уступив место только желтому. Так что война идет не на жизнь, а на смерть, и Вьетнамом она не закончится. Потому что по большому счету – теперь я уверена в этом, мама! – война идет за гуманизм. За его право на существование вообще. Гуманизм же присущ только людям белой расы. А азиаты лишены его природы. Они звери, мама. Ими движет инстинкт диких животных.

– Инстинкт расправы над чужаком? – уточнила Маренн. И тяжело вздохнула. – Если бы только над чужаком, Джилл. К сожалению, ненависть к белым людям заставляет ВК убивать даже собственных детей. Тех, которым американские врачи сделали необходимые прививки. А Натали рассказывала, что если в какой-нибудь деревне, куда она заходила с отрядом Тома, кто-то из местных жителей осмеливался позволить себе проявление хотя бы намека на симпатию к американцам, того потом зверским способом убивали, а саму деревню сжигали. Вставшие под знамена коммунистов ВК угнетают соотечественников неизмеримо больше, нежели угнетали когда-то их самих плантаторы-французы. Те хотя бы давали своим рабам образование, старались приобщить их к европейской культуре. А эти запугивают, свирепствуют и отнимают все до последней крошки, обрекая мирных жителей на голод. С теми, кто осмелится проявить недовольство, не церемонятся – кишки наружу, и весь разговор. В наш госпиталь привозили нескольких таких вьетнамцев. С распоротыми животами и полностью отсутствующими внутренностями. Самое страшное, что помочь такому человеку уже ничем нельзя, а умирает он не сразу. Еще долго и мучительно корчится от нестерпимых болей… Столь изощренному азиатскому зверству позавидовал бы, пожалуй, даже мой давний оппонент доктор Менгеле. А уж с женщинами ВК вытворяют такие мерзости, что о них и говорить-то страшно. Особенно же ненавидят учительниц. Жившие здесь раньше французы часто посылали молодых вьетнамок в колледжи, чтобы они потом преподавали разные науки в родных селах. Вот с этими-то учительницами вьетконговцы и расправились в первую очередь, когда дорвались до власти. Из чего следует, что знание – главный враг для ВК. Потому они и выжигают его прямо на корню…

– Мама, но что же с нами будет, если они одержат верх?!

– Если они и одержат верх, то лишь благодаря поддержке России и Китая. Вот те и стараются подорвать авторитет Штатов, развернув в мире невероятную по масштабам пропаганду. Рисуют американцев насильниками и агрессорами, скрывая истинное лицо вьетнамцев и представляя их исключительно жертвами. Коммунисты это умеют. Особенно те, что живут в Советском Союзе. Эти уже давно научились обманывать весь мир, ловко скрывая то, что происходит в их собственной стране. А после крушения рейха они получили такое влияние в мире, о котором прежде и мечтать не могли. На руинах рейха они обрели могущество, провозгласили себя самой сильной державой и теперь диктуют миру свои желания. И если Америка потерпит во Вьетнаме поражение, это сильно пошатнет ее позиции в мировом сообществе. От войны она ослабеет, а коммунизм, напротив, окрепнет. И тогда нам с тобой, Джилл, придется бежать из Парижа, как когда-то из Берлина. Ибо из Франции нас просто вышвырнут какие-нибудь активисты вроде Мориса Тореза. А судя по тому, что былой боевой дух американцев постепенно угасает, мы снова приближаемся к обстановке апреля сорок пятого года. Но на этот раз вал пирующих победу коммунистов сметет нас окончательно. Если они победят, конечно. Но ведь мы с тобой не сдадимся, верно? Помнишь слова, которые мы твердили как молитву в Берлине, когда русские стреляли прямой наводкой по правительственному кварталу? – Маренн встала, подошла к дочери, обняла, прижала ее голову к себе. – «Мы выстоим, и нас не сломают». Вспомнила? – Джилл грустно кивнула. – А раз они нас не сломают, значит, рано или поздно сломаются сами. – Маренн добавила голосу оптимизма: – Они непременно сломаются, Джилл! Даже если мы проиграем им Вьетнам. Мы выстоим, и наша стойкость когда-нибудь сломает им хребет. Даже если они утроят свои силы.

– Уинстон тоже говорит: «Что нас не сломает, то сделает нас сильнее». – Джилл подняла голову, улыбнулась.

– Он знает, что говорит. И я ему верю.

– Я тоже, мама. Я верю и ему, и тебе, и Биллу Смиту, и всем десантникам из «Тигриной стаи». И готова отдать за нашу победу хоть всю кровь, хоть даже жизнь. И я рада, что мы снова вместе. И что противостоим одному противнику. Который каждой своей победой на самом деле приближает собственный конец. Потому что зло само себя уничтожает. Так ведь, мама?

– Так, Джилл, так. Это вечная правда жизни. И мы все на нее уповаем. И по мере сил и возможностей за нее боремся… Что же касается Пятой колонны, – Маренн снова вздохнула, – то ее нынешняя деятельность напоминает мне действия коммунистов разных стран в Первую мировую. Они тогда сновали по всем окопам, разваливая фронт и подталкивая собственные страны к поражению. Они в совершенстве овладели наукой призывов к братаниям, к борьбе против генералитета и эксплуататоров, к сдаче городов и целых стран. А потом грели руки на чужих бедах и нищете. И я сейчас как никог да понимаю своего отца, маршала Фоша. Тот момент из его жизни, когда он приказал развернуть пушки и расстрелять эту самую Пятую колонну, невзирая на то, что она состояла из его собственных солдат. Зато Франция тогда победила. Признаться, я и сама сейчас с удовольствием расстреляла бы всех, кто занимается в армии провокационной коммунистической агитацией. Всех тех, кто вынуждает солдат, исполняющих свой долг и приказы командиров, чувствовать себя убийцами и ублюдками, а дезертиров и предателей возносит до небес…

46

– Как считаете, мэм, мы не заблудились? – Старший санинструктор Стивен Клайд пошатнулся, оступившись, и Наталья поддержала его под локоть.

– Осторожнее, Стивен. Я думаю, что нет.

– Мы идем уже так долго, что, наверное, давно дошли до Лаоса.