Читать книгу "Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми"

Естественно, я доложил об этом в Службу безопасности. После этого Давид Бартов рассказал мне, что сотрудники Службы безопасности доложили главе правительства, что такая слежка была установлена из-за того, что я вывез Тору. Мы посмеялись над этими выдумками. Видимо, привычка представлять вещи так, как тебе удобнее, и спихивать вину на других все еще была сильна. Но понять, как можно лгать главе правительства, я так и не смог.

Я попросил наших сотрудников, чтобы они полностью игнорировали слежку. Не пытаться уходить от них, не хитрить и не пытаться вступить в контакт. Я сказал, что нам нечего прятать. Если они хотят знать, с кем мы встречаемся, – пожалуйста. Не раз со слежкой происходили забавные ситуации. Когда мы работали в Москве, то должны были раз в неделю летать в Вену, поскольку секретная дипломатическая почта приходила только туда. Для передачи нашей почты мы пользовались услугами голландского посольства, но никому бы и в голову не пришло передавать через них секретные материалы, поэтому мы не могли получить их в Москве, да и хранить их в Москве у нас не было возможности. Поэтому еженедельно кто-то вылетал в Вену на 48 часов и там, в израильском посольстве, вскрывал почту, отправлял, читал, писал отчеты, отправлял отчеты других сотрудников. Обычные материалы привозили в Москву, секретные приходилось запоминать.

Как-то я привез из Вены кое-какие материалы, но не хотел их читать в посольстве. Материал не был особо секретным, но довольно интересным. Я поехал в машине к Московскому университету, там есть огромная аллея, уселся где-то посередине на скамейку, чтобы иметь круговой обзор на несколько сотен метров, и никто не мог бы ко мне незаметно приблизиться. Сидел, читал, поглядывая за машиной наружного наблюдения в конце аллеи напротив меня. Закончив чтение, по привычке решил прогуляться. Я люблю думать во время ходьбы. Я обошел аллею, приближаясь к машине «наружки». В ней сидели парень и девушка и пылко целовались. Краем глаза я заметил, что, как только я прошел мимо этой машины, девушка оттолкнула парня. Я сказал про себя: «Я вас повеселю!» Я прошел двадцать метров, развернулся и пошел обратно. Когда они увидели, что я приближаюсь к машине, они вынуждены были вернуться к поцелуям. Я специально пошел медленно и обратил внимание, что парню это очень нравится. Так я ходил туда и обратно возле этой машины минут тридцать. Я думаю, что парень был бы рад поблагодарить меня, а девушка была готова разорвать меня на части. «Чего только не сделаешь на благо Родины, – шел и думал я. – Раз уж выбрали такую работу, работайте. Не все и не всегда обязаны получать удовольствие от работы».

Однажды, когда я шел на очередную встречу с евреями, то, приближаясь к зданию, заметил, что на углах стоят люди КГБ, но не из той группы, которая постоянно следила за мной. «Ну, сейчас два управления КГБ столкнутся», – подумал я. Ведь евреями занималось Пятое управление, в функции которого входила борьба с идеологической диверсией, а наблюдением за нами – Второе Главное управление, занимающееся контрразведкой и наблюдением за иностранными представительствами. Я нарочно сделал круг и прямо за поворотом появился перед работниками из Пятого управления. Они в замешательстве переглянулись, и тут появился мой «эскорт» из Второго Главного управления. Было интересно наблюдать, как они столкнулись. Они начали выяснять отношения, полномочия и делить работу. Я стоял у входа в дом и наблюдал за ними, пока они не заняли каждый свою позицию, а потом поднялся наверх. Все группы остались внизу, каждая – поджидая своих «подопечных».

Однажды я возвращался из Вены в Москву, и офицер безопасности нашей делегации приехал встречать меня в аэропорт. Когда я вышел к нему, он спросил, почему я полетел «Аэрофлотом», ведь нам запрещено летать советскими самолетами. Я подтвердил, что знаю об этом запрете, и разъяснил ему, что причина запрета в том, что нам нельзя находиться на советской территории, которой является также самолет «Аэрофлота». Но мы же все время находимся на территории СССР, и еще два часа в самолете «Аэрофлота» не играют никакой роли. Я подчеркнул, что для нас соблюдать это правило нереально, ведь по Советскому Союзу мы все равно не летаем на самолетах иностранных авиакомпаний. Я добавил, что если бы причиной было техническое состояние самолетов, то еще можно было понять этот запрет. Работник Службы безопасности задумался над моими словами, а потом сказал, что в них есть логика и что он доложит руководству Службы безопасности просьбу разрешить представителям в Москве летать за рубеж советской авиакомпанией, если нет других вариантов. Прошла пара недель, он пришел ко мне с вытянутой и смущенной физиономией и сказал: «Я подал просьбу, но ответ отрицательный. Невозможно нарушить инструкции».

Однако тупое упрямство не было исключительной привилегией сотрудников Службы безопасности Израиля. Моссад преуспевал в этом не меньше. Через несколько лет в России и в Израиле были назначены представители Моссада и Службы внешней разведки России. Представитель Моссада в Москве сопровождал директора СВР, когда тот приехал с визитом в Израиль. Высокий гость разместился в гостинице «Шератон» в Тель-Авиве как раз напротив посольства России. Когда представитель Моссада в Москве заехал утром за делегацией, чтобы отвезти ее на встречу, глава СВР сказал, что должен на несколько минут заскочить в посольство, и израильский представитель зашел с ним. После завершения визита его вызвали на разбор к начальнику отдела безопасности Моссада, поскольку он нарушил инструкции работников разведывательного сообщества и вошел на территорию российского посольства, не получив предварительного разрешения на это. Тот поинтересовался, а в чем проблема. Ему объяснили, что посольство является территорией России, работникам Моссада запрещено появляться на территории России без получения предварительного разрешения Отдела безопасности Моссада. Немного ошалевший, он напомнил своему собеседнику, что служит в России и постоянно находится на ее территории. Это не помогло, и он получил выговор за нарушение инструкций по безопасности.

30

В одну из пятниц в декабре 1988 года я, как обычно, работал в своем кабинете в Тель-Авиве, когда вдруг мне позвонили и сообщили о происшествии, видимо, уголовном, которое произошло в СССР на Северном Кавказе. Преступники то ли вместе с заложниками, то ли без них летят на самолете по направлению к Израилю. Вместе с одним из работников «Натива» я тут же выехал в аэропорт Бен-Гурион. В аэропорту мы быстро нашли место, где находилась группа, занимавшаяся этой проблемой. Когда я вошел в комнату, то увидел там представителей армии, полиции и Службы безопасности. Во главе стола сидел Эхуд Барак, который координировал все действия. Увидев меня, Барак сказал без лишних предисловий: «Яша, ты присоединяешься к профессору Ариэлю Мрари. Вы будете группой по переговорам с угонщиками». Я много слышал о Мрари. Он был одним из самых уважаемых психологов, и не только в Израиле, и часто отвечал за переговоры с террористами. Присутствующим, которые не были знакомы со мной, Барак объяснил: «Яша лучше всех знает русских». Посоветовавшись между собой, мы с Мрари подготовили план переговоров с угонщиками. По информации, полученной от советской стороны, на борту самолета не было заложников, только экипаж и угонщики. Для меня, для «Натива», для Израиля было важно убедиться, что угон и его участники не имели никакого отношения к евреям. Хоть и прошло много времени, но еще было свежо в памяти «ленинградское самолетное дело», попытка угона самолета евреями, которая закончилась известным Ленинградским процессом. Поэтому было необходимо убедиться, имеет ли этот угон отношение к евреям вообще или к евреям, желающим выехать в Израиль. И если нет сомнений, что дело исключительно уголовное, то дело будет решено на государственном уровне.