Читать книгу "Дом под снегом (сборник) - Диана Машкова"

Они лежали, слившись в долгом поцелуе.

— Тебе было хорошо? — Евгений заговорил первым.

— Да.

— Я счастлив. — Он перевернулся на спину и притянул Алису к себе на грудь.

Она лежала неподвижно и не знала, нужно ли что-то сказать в ответ. Евгений постепенно снова становился не только и не столько ее возлюбленным, сколько малопонятным, недосягаемым человеком.

— Почему ты молчишь?

— Я не знаю, о чем говорить. — Она действительно не знала. Можно было, если хватит смелости, разбирать их собственные отношения или, того хуже, перемалывать кости сотрудникам министерства. Но кроме этого в голову Алисе ничего не шло. Волной накатило раздражение.

— Да мало ли. Тебе же наверняка что-то в жизни интересно.

— Ну что нам, Юнга в постели обсуждать? — Алиса ответила неожиданно резко.

— А кто это? — Евгений не обратил внимания на ее тон, но взглянул на девушку с искренним любопытством.

— Ох ты, боже мой, — Алиса удивилась и, сама не зная почему, разозлилась одновременно. — Вам что, философию в МГИМО не читали?

— Читали, — Евгений пожал плечами. — Но это все так давно было.

Он лежал расслабленный, растянувшись во весь рост. Алиса не стала продолжать. Бесполезно. Она просто физически ощутила, как он опустошен и спокоен, — ему ни до чего не было сейчас дела. Ни до работы, ни до нее, ни до их бессмысленной болтовни. Он смог-таки выбросить все из головы и просто отдыхал, пользуясь моментом.

— Можно, я пойду в душ? — Алиса выскользнула из его объятий.

— Иди, конечно, — кивнул он головой и, перевернувшись на бок, прикрыл глаза.

Она залезла в душевую кабинку, открыла кран и направила себе в лицо чересчур жесткие ледяные потоки воды.

Сегодня Евгений никуда не торопился. Он долго возился в ванной комнате после Алисы, потом еще дольше одевался.

— Знаешь, ты иди, — лениво сказал он. — А я тут немного приведу все в порядок и тоже пойду.

Он стоял на пороге, нежно улыбаясь. А Алиса удивлялась, как это он мог снизойти до каких-то там уборок.

— Может, мне все-таки чем-нибудь помочь? — неуверенно спросила она.

— Да нет, я сам, — отмахнулся Евгений. — И выходить все-таки лучше по одному. Кстати, по законам конспирации не стоит встречаться больше трех раз в одном и том же месте.

Евгений крепко прижал Алису к себе, поцеловал в губы, демонстративно застонал от удовольствия и с довольно деланым сожалением подтолкнул ее к двери.

— Ну, иди же, иди. Увидимся завтра.

Завтра они не увиделись. Алиса не выходила из своего кабинета, чтобы случайно себя не выдать. Евгений не звонил. Она металась от стола к окну, пытаясь отвлечься от мыслей о нем. Она ненавидела то себя, то его. Он казался ей то полным недоумком, невеждой, который бог знает каким образом поднялся на такие вершины в жизни, то государственным гением, который до мелочей знает свое дело и потому столько лет держится на плаву. Она то восхищалась и гордилась им, то стыдилась его. В ее голове проносились тучи сконструированных из деталей образов, вереницы выдуманных событий. Она по винтикам разбирала их встречи, силясь понять, где она допустила ошибку, что сделала не так. Ни с кем не смела она обсуждать то, что было. Никому не могла рассказать то, о чем размышляла. Все ее мысли были обращены только к ней самой. Они разъедали ее, мучили, разрушали. Только перед собой была она в ответе за содеянное.

Постепенно, медленно жизнь стала возвращаться на круги своя. Алиса старательно отвлекалась от копания в себе, выдумывая кучу неотложных дел и вопросов. Иногда эти самые дела возникали сами по себе и избавляли ее от ненужной головной боли. Она по-прежнему прислушивалась, сидя за рабочим столом, к тому, что происходит в коридоре, но научилась заставлять себя закрывать дверь и не хвататься каждый раз за пытавшееся выпрыгнуть вон сердце, когда ей слышался голос Евгения.

Вечерами она не позволяла себе оставаться дома одной — покупала билеты то в театр, то в кино или просто бродила по огромным книжным магазинам, старательно прочесывая ряды бесконечных полок. Одна неделя сменяла другую. Лето обернулось осенью, которая старательно раскрасила московские улицы в оранжево-желто-коричневые цвета. Солнце светило днем по-прежнему ярко, но к вечеру торопливо падало за горизонт, словно смертельно устав и стремясь поскорее уснуть. И тогда спускалась непроглядная тьма. Только желтые пятна света, которые бросали фонари на асфальт центральных улиц, не давали городу уснуть.

Евгений не звонил. Не искал с Алисой встреч. Не хватал ее во внезапные тиски, когда пути их вдруг пересекались в укромных уголках министерства, — только подчеркнуто вежливо здоровался. И все. Казалось, он с новой силой принялся за работу и не намерен больше терять ни минуты — в конторе только и говорили о его совершенно неуемной энергии. Новые идеи, новые люди, новые успехи — все это окружило его, захватило, унесло.

Для Алисы все осталось таким же, как было прежде. Только чувство стыда и ощущение собственной никчемности мешали жить. Она вернулась в пучину обыденных дел и утонула в черной меланхолии. Позволила мелким заботам утащить ее в водоворот бессмысленного быта. Единственным напоминанием о том, что она не сошла на какое-то время с ума, выдумав эту никому не нужную историю, были подготовленные ею письма, справки и статьи для СМИ, которые возвращались к ней с его подписью без единого исправления или помарки.

Работа

— Я люблю Бердслея.

— Обри Бердслей? Черт возьми, замечательный выбор. Но вам не кажется, что он излишне сексуален?

Юля уже немного освоилась в обществе этого невысокого усатого толстячка и начала забывать о своих первоначальных страхах. Во всяком случае, она пришла на первое в жизни собеседование с потенциальным работодателем. И кто его знает, какие вопросы принято задавать кандидатам на должность «эксперта по искусству». Она решила не обращать внимания на откровенные выпады Виктора Васильевича и отвечать как положено, по возможности в том же духе.

— Разумеется, сексуален, — Юля чуть поперхнулась на этом слове, — только насчет «излишне», боюсь, вы не правы. Истинное искусство потому и является искусством, что его определяет мера. А сексуальность, — она на секунда замолчала, — у Бердслея она не непривлекательно-обнаженная, а украшенная массой трогательных деталей и ситуаций.

— Знаете, Юлечка, мне нравится ход ваших мыслей, — Виктор Васильевич откинулся в своем кресле и, прищурившись, разглядывал девушку, — вы не пробовали всерьез заняться изобразительным искусством?

— Живописью? — Юля улыбнулась. — Как раз сейчас я и пытаюсь это делать. Но вы же понимаете, найти действительно творческую и хорошо оплачиваемую работу очень-очень сложно.

— Ну, допустим, к нам вы обратились по адресу. — Виктор Васильевич только теперь взял в руки Юлино резюме и, сняв очки, погрузился в чтение. Юля вежливо молчала и терпеливо ждала, когда он закончит.