Читать книгу "Проданная замуж - Хамфри Прайс"

Наконец мы разомкнули объятия. Пока мы вытирали слезы, Мена сказала:

— Будь осторожна и заботься о моем любимом племяннике. А еще постарайся как-нибудь связаться со мной. — Она помолчала. — Нет, не надо. Просто позаботься о себе. — Сестра взглянула на меня, и слезы снова навернулись ей на глаза. — Не верю, что это происходит.

— Я люблю тебя, Мена.

— Я тоже тебя люблю.

На следующее утро я встала и приготовила всем завтрак. Перед уходом Мена зашла в кухню, обняла меня и шепнула:

— Я буду скучать по тебе. Я люблю тебя, — а потом взяла на руки Азмира и крепко прижала к себе. — Я хочу, чтобы ты вернулся, когда подрастешь. И не смей меня забывать. Я люблю тебя больше всех на свете.

Я попыталась проглотить комок, застрявший в горле, когда Мена остановилась на пороге кухни и оглянулась, чтобы последний раз взглянуть на нас.

— Прощай, — одними губами сказала я. — Я люблю тебя.

И Мена ушла.

Я услышала, как выехал со двора фургон Манца. Пока все шло хорошо. Я забрала Азмира в спальню, чтобы он не повторил при Танвир чего-нибудь из прощальных слов Мены. Я рассказала сыну сказку, руками изображая героев, а в конце пощекотала его, заставив рассмеяться.

Наконец Танвир зашла к нам в комнату.

— Я ухожу. Через час должна вернуться.

— Хорошо, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Надеюсь, Шэма подлечат.

Несколько секунд спустя захлопнулась входная дверь. Я бросилась к окну и выглянула во двор, ожидая, чтобы Танвир и Шэм ушли достаточно далеко. Удостоверившись, что они не намерены возвращаться, я кинулась в соседнюю комнату за чемоданом.

В один-единственный чемодан должно было поместиться все, что я хотела забрать, поэтому я аккуратно складывала вещи, хотя было искушение просто побросать туда все без разбора. Несколько шальвар-камиз для меня, старый бюстгальтер, две пары туфель и кое-что из украшений; паспорт с ненужной теперь визой на въезд в Пакистан. Оставшееся в чемодане место я заполнила одеждой Азмира.

Азмир решил, что это забавная игра, и принялся вытаскивать вещи из чемодана почти с той же скоростью, с какой я их туда складывала. В другой ситуации я бы поиграла с ним, но сегодня просто не было времени.

— Азмир, не надо! Пожалуйста, не надо, солнышко, нужно собрать этот чемодан, — журила я сына, но не слишком строго. — Просто посиди тихонько и понаблюдай, как мама это делает. Сегодня мы покатаемся на поезде, будет весело, правда?

Я старалась говорить радостно, не показывая, как сильно нервничаю.

Наконец чемодан был собран. Я застегнула на нем молнию и поставила у порога. Потом прошлась по квартире. Чемодан Осгара был в его комнате, и я поставила его рядом со своим. Мне вовсе не было грустно покидать эту квартиру, я не ощущала, что это мой дом. Затем я пошла в кухню и приготовила Азмиру гренки. Не лишним будет перекусить — на случай если мне не скоро удастся снова покормить малыша.

Не успела я смахнуть крошки со щек Азмира, как раздался стук в дверь. Несмотря на то что я ожидала увидеть Осгара, кровь стучала у меня в ушах, когда я шла открывать. Бросив мимолетный взгляд в глазок, я убедилась, что пришел тот, кого я ждала. Я с облегчением вздохнула, но сердце по-прежнему бешено колотилось в груди. В конце концов, я ведь убегала из дому. Я еще не называла так свой поступок, а теперь, когда назвала, у меня тут же вспотели ладони. Я осознала, что мне еще никогда не было так страшно.

Я открыла дверь. Наши взгляды встретились, но мы оба были слишком напряжены, чтобы улыбаться.

— Готовы? — спросил Осгар.

— Да. Вот чемоданы. Отнеси их в такси, а я заберу Азмира.

Пока Осгар укладывал чемоданы в багажник машины, я взяла сына на руки и пошла к выходу. К тому времени Осгар успел вернуться и придержал дверь, чтобы я прошла.

— Все взяли? — спросил он.

Я кивнула, и он закрыл дверь. Я не оглядывалась, шагая по дорожке к такси. Было 17 ноября 1987 года, когда я наконец покинула дом.

— Центральный вокзал, пожалуйста, — обратился к водителю Осгар. А мне сказал: — Я купил билеты перед тем, как заехать за вами. Поезд отправляется через двадцать минут.

Я не могла говорить. Азмир сидел у меня на коленях, смотрел в окно и показывал пальцем на то, что привлекало его внимание. Я дрожала, когда мы вошли в здание вокзала. Я крепко держала Азмира за руку, а Осгар катил мой огромный и свой маленький чемоданы.

— У нас восьмая платформа, — сказал Осгар.

Мы быстро вышли на платформу, Азмир, запыхавшись, семенил рядом. Я взяла сына на руки, зашла с ним в вагон и отыскала наши места, тогда как Осгар заносил чемоданы. Когда мы расселись, я принялась выглядывать из окна, боясь увидеть Манца или еще кого-нибудь из родни. Поскорее бы отправился поезд! Еще десять минут. Все что угодно могло произойти за эти десять минут. От страха мне мерещились всякие ужасы, но, понимая, что это глупо, я ничего не говорила Осгару.

Что, если Танвир вернулась домой, обнаружила, что нас нет, и связалась с Манцем? Он уже мог быть в пути.

Он мог быть на станции.

Прямо сейчас он мог садиться в поезд, готовый схватить меня за волосы и утащить прочь. Мое сердце так быстро и сильно билось, что я слышала его стук.

— Куда мы едем, мама? — спросил Азмир.

— Мы едем путешествовать на поезде, «чух-чух», хороший мой, — ответила я, прижимая сына к себе. — Ш-ш. Смотри в окно, скажешь мне, когда поедем.

— Все будет хорошо, — сказал Осгар, стараясь меня успокоить; он сидел напротив. — Мы должны добраться до Манчестера через четыре часа. Я позвоню другу, когда приедем.

А потом вагон резко дернулся.

— Мы поехали, мамочка!

Азмир был прав. Поезд наконец тронулся.

— Да, поехали, — сказала я, обнимая малыша.

Когда состав отошел от платформы, на душе стало спокойнее. Плечи расслабились, а сердце перестало бешено колотиться.

Теперь Манц не мог нас схватить. Не мог больше причинить нам вреда. Мы были в безопасности.

Большую часть пути мы развлекали Азмира. Осгар вместе с малышом хохотал над моей глупенькой историей о двух непослушных мальчиках, подшучивавших над пассажирами в поезде. Я придумывала новые истории про Кэннок Чейз и гоблинов, которые обитали в лесах.

Азмир поднял на меня взгляд и невинно поинтересовался:

— Твоя мать была там?

В голове тут же возникла картинка: нет, это была не мать, а тетушка Пегги.

— Нет, нет, она там не бывала, — ответила я сыну.

Малыш отвернулся и принялся снова смотреть в окно, весело сообщая, мимо чего пролетает поезд. Я крепко сжала руку Осгара, осознав то, о чем, наверное, всегда знала: может, мать и родила меня, но она почти не заботилась обо мне, а тем более не любила. А женщиной, которая меня воспитала, дарила мне любовь, учила быть сильной, приобщила к общечеловеческим ценностям, была тетушка Пегги, и именно ее лицо возникло у меня перед глазами. Я не была дочерью тетушки Пегги, но она была мне роднее собственной матери. У меня пересохло в горле, и Осгар принес воды.