Читать книгу "Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами - Виктор Пелевин"

* * *

Разумеется, попытки объяснить все нынешние беды России излишним энтузиазмом одного пожилого эфэсбэшника выглядят не слишком-то убедительно. Подобные спекуляции, наверно, призваны сделать книгу более интересной – но, на наш взгляд, именно эти страницы навевают на взыскательного читателя скуку.

Настоящая сила и интеллектуальный блеск Голгофского проявляются в тех пассажах, где он предстает перед нами не как собиратель сплетен, а как историк и лингвист. Это происходит в заключительной части книги.

Дадим слово автору:

История русского масонства не закончилась атомной бомбардировкой. Вольные каменщики Храмлага не исчезли полностью из мира – по той простой причине, что к 1961 году они уже много лет занимали прочные позиции на Большой Земле.

Наверно, после нашего рассказа это утверждение звучит странно. Чтобы объяснить кажущееся противоречие (мы говорили, что последние русские масоны были отправлены в Храмлаг в 1930 году), нам придется вернуться к самому началу нашей истории.

Петербургские и московские масоны, прибывавшие в Храмлаг с начала двадцатых годов прошлого века, не имели шанса покинуть его. А вот уголовники, сделавшиеся «масонами» на Горячей Губе, иногда все-таки попадали в ротацию. Это главным образом происходило, когда из них набирали рабочие бригады на корабли, курсировавшие между Новой Землей и Архангельском.

Ставшие вольными каменщиками зэки попадали в другие лагеря, рассказывали по секрету о своем удивительном опыте – а возможно, и демонстрировали приобретенные в Храмлаге сверхспособности. «Масоны» производили настолько сильное впечатление на уголовный элемент, что сразу же попадали на вершину лагерной иерархии…

Голгофский говорит про сверхспособности – о чем тут речь? Увы, сегодня мы можем лишь гадать. Посланцы Храмлага, возможно, могли видеть будущее. Широко известно ходившее среди блатных пророчество, что Советский Союз кончится, когда генсеки начнут умирать один за другим, а потом на трон «взойдет Меченый». Это предсказание цитируют многие деятели российской культуры, по роду службы соприкасавшиеся с блатным миром и слышавшие все лично.

На похожее предвидение указывает и последнее донесение из Храмлага, сохранившееся в архиве МГБ. Масоны якобы узнали, что скоро на них сбросят чудовищной силы бомбу – и двадцать два старших брата, носители самого высшего и тайного знания, запечатленного в их «колах», отплыли на остров Моржовый…

На острове Моржовый, однако, никаких следов переселенцев не нашли. Все это были просто слухи.

Но, как мы сказали, в этой главе Голгофский – уже не собиратель слухов, а ученый. Для доказательства своей теории он пользуется научными методами – в первую очередь лингвистической археологией. Он прослеживает генезис множества уголовных терминов и убедительно показывает, что большая их часть возникла именно в Храмлаге.

Голофскому помогают донесения, оставшиеся в архиве ГПУ/НКВД.

Самый первый из сохранившихся доносов (написанный агентом «Гавриилом» и датируемый первой половиной двадцатых годов), сообщает об остром конфликте между масонами ново-французского направления и членами ложи «Тайный Закон». «Законников», как их называет агент, было в Храмлаге больше, чем «французов» – просто потому, что значительная часть политического масонства успела выехать за границу сразу после Октября.

Трудно поверить, – пишет Голгофский, – но между этими рафинированными людьми – интеллигентами, дворянами и гуманистами – происходили кровопролитные массовые драки (впрочем, Солженицын и Шаламов утверждают, что в лагере любой человек рано или поздно становится просто лагерником – идентичности под шконкой сохраняются плохо).

Агенты ГПУ объясняют первый конфликт в масонской среде острой неприязнью «законников» к «французам» из-за их «заговора, увлекшего Россию в пропасть».

Как мы уже отмечали, – продолжает Голгофский, – Храмлаг практически не охранялся – поэтому в драки поселенцев никто не вмешивался. Жестоко избитые «французы» были подвергнуты издевательствам и унижениям. Их загоняли под нижние нары в жилых бараках и всячески оскорбляли, называя сначала «шаромыжниками» (от «cher ami»), а потом «петухами» (традиционный галльский символ) – оба выражения прозрачно намекают на связь политических масонов с Великим Востоком Франции. Прижился именно последний термин.

В дальнейшем «петухи» выполняли в Храмлаге всю грязную позорную работу – и их нещадно били ногами (руки масоны берегли для ритуальных священнодействий). В «петухи» принудительно инициировали (с помощью одного из характерных для масонства сексуальных ритуалов) тех новоприбывших, кого элита Храмлага считала негодными для участия в Великом Делании.

Выражения «вор в законе» и «законник», утверждает Голгофский, указывает на ложу «Тайный Закон», которая впервые одержала верх над «петухами» в суровом северном краю; в постоянном ритуальном воспроизведении этой коллизии можно видеть подобие древнеиндийских религиозных танцев, целью которых было как бы вернуть нас к первым дням творения.

Другой информатор ГПУ по кличке «Узиил» проливает свет на происхождение еще одного лагерного термина.

В начале двадцатых годов в Храмлаг попали арестованные члены англофильской петербургской ложи «Parlamentary Russia» (тоже политические масоны). Масонов-англофилов избивали и унижали с особой жестокостью, потому что те не скрывали своей роли в низложении Николая Второго и связей с британской разведкой. В частности, как сообщает Узиил, их заставляли спать вокруг отхожей бочки (подобной судьбы чудом избежал Набоков-старший, по слухам входивший в ложу – есть сведения, что ГПУ собиралось выкрасть бывшего лидера кадетов для отправки в Храмлаг, но пуля настигла его в Германии несколькими днями раньше).

По мнению Голгофского, отхожую бочку стали называть «парашей» именно по названию этой ложи – «Par (lamentary) Russia».

Выражение «держать уровень» означает строго соответствовать моральным и нравственным требованиям своей степени и градуса; «в уровень с кем-то» – значит иметь тот же или более высокий градус.

«Понятия» – то же самое, что «вехи» или «ландмарки». Это слово в подобном значении (как торжественное существительное от глагола «понять») впервые употребил в подобном контексте Иван Перфильевич Елагин еще в 1774 году.

Слово «посоны» («пацаны») – это искаженное за многие десятилетия слово «масоны́», то есть «масоны» с перевранным ударением. И (понятно без объяснений) «братаны» и «брателлы» – это чуть опошленные эпохой масонские братья, те самые, о которых так часто пишет Пушкин:

…свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

На сегодняшнем позднемасонском арго эти строки звучали бы так: «Откинешься с хаты – встретят братаны и дадут плетку…» Вот только термина «примет» применительно к свободе сегодняшние урки и либералы поэту могли бы и не простить, увидев в подобной аллюзии беспросветный экзистенциальный пессимизм.