Читать книгу "Куджо. Цикл оборотня (сборник) - Стивен Кинг"

Приехала еще одна полицейская машина. Вышедший из нее человек в форме что-то сказал полицейским, которые ждали Вика. Один из них подошел к нему:

– Мистер Трентон, я думаю, нам пора. Квентин сказал, что сюда едут репортеры. Вряд ли вы захотите сейчас видеть их.

– Да, – сказал Вик, поднимаясь с места. В этот миг он заметил что-то желтое на сиденье Тэда. Листок бумаги. Он развернул его и увидел Слова от монстров, которые сам сочинил, чтобы успокоить Тэда. Листок был смят и пропитался потом; слова читались с трудом:

Монстры, уходите отсюда!

Вам нечего здесь делать.

Уходите, монстры, из-под кровати Тэда!

Вы не сможете там спрятаться.

Уходите, монстры, из шкафа Тэда!

Он слишком мал для вас.

Уходите, монстры, от окна Тэда!

Вам не на чем там висеть.

Уходите, вампиры, и оборотни, и…

Дальше читать он не мог. Его душили слезы. Он скомкал листок и бросил его в сторону мертвого пса. Сентиментальная ложь, фальшивая, как клубничный оттенок этой проклятой каши. Все ложь. Мир полон монстров, и они всегда, в любую минуту, могут наброситься на безвинных и беспомощных.

Он позволил усадить себя в машину. Его увезли, как до того увезли Джорджа Баннермэна, Тэда Трентона и Донну Трентон. Через некоторое время на грузовике приехала ветеринарша. Она взглянула на мертвого пса, натянула длинные резиновые перчатки и ловко отпилила голову собаки небольшой циркулярной пилой. Полицейские отвернулись.

Голову она сунула в белый пластиковый мешок. Позже ее отвезли для исследования в Государственную инспекцию.

Так не стало Куджо.

Без четверти четыре того же дня Холли позвала Черити к телефону. Она выглядела очень встревоженной.

– Кажется, это какой-то начальник, – сказала она.

Полчаса назад Бретт повел своего малолетнего кузена в парк, слушая по дороге его бесконечную болтовню. Поэтому в доме было тихо, слышались только голоса двух женщин, вспоминающих доброе старое время. Время, когда их отец в своей широкополой шляпе возил сено (однако они не вспоминали, как он нещадно лупил их за каждую провинность, действительную или мнимую); когда они бегали в кино в Лисбон смотреть молодого Элвиса; когда они возвращались из школы и Ред Тимминс все пытался поцеловать Холли. Они не вспоминали и то, что Ред в шестьдесят втором году лишился руки, оторванной его же собственным трактором. Прошлое, как и шкаф: не следует залезать слишком глубоко. Там всегда может прятаться монстр, готовый укусить тебя.

Черити дважды пыталась сказать Холли, что им с Бреттом нужно уехать, но так и не смогла придумать, как сделать это так, чтобы не обидеть хозяйку.

Теперь все это забылось. Она взяла трубку, чувствуя легкую тревогу – всякие неожиданные звонки во время отпуска вселяют тревогу, особенно официальные.

– Алло? – сказала она.

Холли видела, как лицо сестры белеет, и слышала, как та говорит:

– Что? Что? Нет… нет. Это какая-то ошибка. Я говорю вам, это…

Она замолчала, слушая. Что-то ужасное случилось в Мэне. Холли видела это по лицу сестры, хотя не слышала ничего, кроме неразборчивого бормотания на другом конце провода.

Плохие новости из Мэна. Для нее это было привычно. Хорошо было сидеть с Черити в нагретой солнцем кухне, пить чай и говорить о том, как они когда-то бегали в кино. Хорошо, но это не меняло осознания того, что с тех пор случилось очень много плохого. Как она однажды разорвала юбку и как одноклассницы смеялись. Как чистила картошку до помутнения в глазах. Как Ред Тимминс – они избегали говорить о его руке, и Холли никогда не признавалась, что обрадовалась, когда с ним это случилось, – как он швырнул в нее зеленым яблоком и разбил нос, как она плакала, а он гоготал. Она помнила гнусный запах возле их дома в жаркие дни. Пахло дерьмом.

Плохие новости из Мэна. И она почему-то всегда знала, что Черити обречена на такую жизнь до конца своих дней. Они не виделись шесть лет, но казалось, что прошло шестнадцать. Лицо ее покрылось морщинами. Груди отвисли, это было заметно даже под лифчиком. Взгляд стал каким-то безысходным. И хуже всего, что она смирилась с такой жизнью и для своего сына. Холли с горечью думала, что для туристов Мэн – чудесный край отпусков. Но для тех, кто там родился, каждый день – это плохая новость. Вот еще какие-то подоспели. Черити наконец повесила трубку. Она сидела, глядя прямо перед собой.

– Джо умер, – сказала она вдруг.

У Холли перехватило дыхание. Зачем ты приехала? – хотелось ей крикнуть. Зачем ты привезла все это с собой?

Вместо этого она промямлила:

– Ох, дорогая, что ты говоришь?

– Это звонил какой-то Мэсен из Огасты. Из департамента юстиции.

– Это… Это какая-то катастрофа?

Черити взглянула прямо на нее, и Холли была шокирована; казалось, что ее сестра только что услышала хорошую новость. Даже морщины у нее на лице разгладились.

Если бы она увидела лицо Черити Кэмбер, когда она выиграла в лотерею, то она бы все поняла.

– Черити!

– Это пес, – сказала Черити. – Это Куджо.

– Пес? – Сначала Холли не могла уловить никакой связи между псом Кэмберов и смертью Джо. Потом догадалась, вспомнив раздробленную руку Реда Тимминса. – Как пес?

Прежде чем Черити успела ответить, на дворе послышались веселые голоса: высокий, захлебывающийся Джима-младшего и более низкий, снисходительный – Бретта. И теперь лицо Черити наконец изменилось.

– Бретт, – проговорила она. – О господи, Холли… Как мне сказать ему, что его отец мертв?

Холли не отвечала. Она только беспомощно смотрела на сестру.

«Бешеный пес убил четырех человек. Трехдневное царство кошмара», – гласил заголовок в вечерней портлендской «Ивнинг экспресс». Ниже, мелким шрифтом: «Единственный выживший находится в тяжелом состоянии». На следующий день в «Пресс геральд»: «Отец рассказывает об отчаянной борьбе матери за жизнь сына». И в других газетах: «Врачи опасаются за здоровье миссис Трентон»; «Псу не делали прививки». Через три дня сообщения переместились на другие страницы: «Врачи обвиняют взбесившуюся лисицу или енота». Все завершилось сообщением, что Вик Трентон не намерен возбуждать иск в отношении оставшихся членов семьи Кэмберов, которые, как было сказано, «пребывают в состоянии шока». Вскоре история забылась.

Вспышки бешенства в Центральном Мэне, которой опасались специалисты, так и не произошло. В отчетах случившееся фигурировало как «прискорбный, но единичный случай в Касл-Роке».

Донна Трентон пролежала в больнице почти четыре недели. Она прошла курс лечения без особых затруднений, но из-за серьезности болезни – и из-за глубокой депрессии – ее долго не хотели выписывать.