Читать книгу "Асы против асов. В борьбе за небесное господство. 1941–1945 - Олег Смыслов"

Бомбардировщик, разворачиваясь влево, пошел вниз. «Этому достаточно», — подумал я. Развернул свой самолет на правый фланг группы. Делаю горку для атаки сверху... И тут оцепенел: на крыльях звезды...» Далее Александр Иванович откровенно писал: «Стыд и позор жгли сердце. Мелькнула шальная мысль сделать переворот и — к земле... стараясь не попадаться на глаза летчикам, направился на командный пункт. Предстал перед Ивановым. Стою, молчу. Командир глядит на меня, и в глазах гнев и боль.

— Ну что, герой, отличился. Как тебя угораздило сбить свой Су-2?

— Не спрашивайте. Самому тошно. Зашел против солнца и на камуфлированной окраске не заметил звезд. Хотел после этого врезаться в землю.

— Ты что? Сдурел? Разве ты один в этом виноват? Не кидайся сломя голову, пока не разобрался, кто перед тобой.

— Группа уже была рядом с аэродромом, думал, немцы, решил быстрее атаковать, не дать сбросить бомбы. В общем, как злой пес сорвался с цепи!

— Ладно, успокойся. В другое время прокурор задал бы тебе другие вопросы... Подбитый самолет сел на вынужденную. Жаль, что штурмана ранил. Технику восстановят...»

Маршал авиации Герой Советского Союза И. Пстыго несколько лет назад рассказал продолжение этой истории. «У нас до войны самолеты засекретили так, что в одной и той же дивизии истребители не знали бомбардировщиков, особенно Су-2, а мы напрочь не знали новых «мигов» и «яков». В конце июня 41-го в Молдавии две девятки наших самолетов пошли бомбить переправу. Я вел свое штатное звено. Мне в воздухе штурман докладывает: «Истребители прикрытия подошли, теперь веселее пойдем!» Тут один «миг» развернулся и врезал по моему командиру эскадрильи — Гудзенко Михаилу Ивановичу. Су-2 задымился и пошел вниз. В «миге» летел Покрышкин, тогда капитан. Мы отбомбились, вернулись. Командир полка приказал мне на По-2 лететь на место падения. Командир был жив, а у штурмана три пули в сердце. Выкопали могилу, дали из пистолета салют.

Этот случай долго оставался тайной. В 1956 г. в нашей группе академии Генштаба, где учился и Покрышкин, я рассказал эту историю. Покрышкин говорит: «Внесу поправку в летную книжку». Я ему: «Саня, зачем это тебе нужно?» Вся группа была против. Но он настоял на своем».

На следующий день войны, выполняя разведку переправ через Прут и отбивая атаку на ведомого, Александр Иванович на выходе из пикирования короткими очередями зажег одного из пятерки Me-109. Однако сам попал под удар «мессера», наблюдая за падением жертвы. Правда, в этот раз ему удалось посадить поврежденную машину. Собственно, с этой победы и началось восхождение выдающегося советского аса Великой Отечественной войны.

Но 3 июля ему не повезло. Подбитый огнем зенитной артиллерии над Прутом, он приземлился налесной опушке и попал в санчасть. Там он принялся за создание своей «науки побеждать» и написал «Тактику истребителей в бою».

Пятого октября Покрышкина подбили в третий раз, но, приземлившись в поле и оказавшись в окружении, он все же вышел с боями к своим. Вернувшись в полк, Александр Иванович стал переучивать молодое пополнение с «ишачка» на МиГ-3 и знакомил их со своими тактическими находками: разомкнутым боевым порядком, соколиным ударом, с прицельной атакой сверху на большой скорости, с эшелонированием по высоте.

До вывода полка на переформирование в конце декабря 1942 г. А. И. Покрышкин только на «яке» сбил не менее семи самолетов противника (пять «мессеров» и два «юнкерса»), всего к тому времени совершив около 400 боевых вылетов и уничтожив 20 самолетов противника. Но до этого, весной 1943-го, Александру Ивановичу пришлось «повоевать» с командиром полка Н. Исаевым, который, завидуя бегущей впереди его славе капитана, решил отомстить ему. Покрышкина исключили из партии, а дело направили в трибунал. Спасителем будущего трижды Героя оказался комиссар полка М. Погребной. А раньше заслуживал Александр Иванович и нерасположение командира дивизии Осипенко. «Почему ты растерял вчера свою группу?» — задал ему вопрос генерал. «Группа рассыпалась при возвращении с задания ночью. В этих условиях оторвалось звено Фигичева и, не найдя в темноте своего аэродрома, село вынужденно», — попытался объяснить обстановку. «Какая ночь?.. Иванов! Что он говорит? Сумерки путает с ночью». — «При грозовой облачности темнота наступает почти на полчаса раньше. Об этом хорошо знает каждый летчик и метеоролог. Когда нам приказали вылететь на задание, этого не учли», — ответил я, стараясь отвести удар от Иванова. «Это ты знаешь!.. А как наш Су-2 сбил, не помнишь?» — «В этом я виноват! Но за этот проступок уже рассчитался шестью сбитыми вражескими самолетами». Разговор дальше пошел, как говорят, вкрутую. Я не сдержался, заговорил о неразумном использовании истребителей, о распылении сил. Вызвал нарекания командира соединения. «Иванов! Эскадрилью ему доверять нельзя. Подготовь приказ о снятии его с комэска!» — сделал вывод Осипенко. «Он заместитель. До возвращения Соколова исполнял обязанности командира», — пояснил Иванов. «И с заместителя надо снять. Понизить до командира звена. Пусть сначала научится управлять звеном!»

Когда Покрышкина спросили, чем закончился разговор, он с присущим ему юмором ответил: «Осипенко остался командиром дивизии, а я стал командиром звена».

Генерал-майор Александр Степанович Осипенко был старше Покрышкина всего на три года. Все его заслуги заключались в нескольких воздушных победах в Испании, за которые он стал Героем Советского Союза. Надменный и малообразованный комдив удивлял своими «глубокими знаниями» многих известных летчиков. Так, генерал-лейтенант авиации А. Ф. Ковачевич рассказывал мне про Осипенко следующее: «Я приведу пример большого генерала, который провожал нас на Брянский фронт. Я уже собрал летный состав, но в предпоследнюю минуту, когда надо лететь, вдруг начштаба кричит: «Подожди, Аркадий Федорович, летит Осипенко!» Вот ждем его. Прилетел. Подходит к одному летчику и говорит: «Как ты с «мессером» будешь воевать? На какой высоте? На 2000 м на «Миг-3»?» Тот отвечает: «Потяну его на высоту 4000 м. Я там бог! Потому что на 2000 м «мигу» делать нечего».

Осипенко говорит: «Да не бог, а дурак!» Потом он второму задает такой же вопрос. Мы уже навоевались, слава богу. «Я на высоту 4000 м, мне оттуда лучше будет воевать». «Ну и дурак, вот полетите на фронт и «мессера» научат вас, как воевать!» Я не выдержал, скомандовал: «Кругом! По самолетам». Он на меня смотрит: ну, мол, ты даешь. Садимся на аэродроме дозаправки в Малино. Комбат ко мне подбегает: «Товарищ капитан...» Я ему: «Были звонки из Москвы?» «Не было». «Ну тогда так. Быстрее заправляй и на фронт. Там он меня не поймает». Вот такое отношение. Это 42-й год, когда уже было ясно, что такое скорость, высота, скорость. Это главный выигрыш в бою. А он этих летчиков оскорбляет. Или вот еще случай. Сижу на аэродроме в Донбассе, по-моему, идет дивизия. Первый, второй, третий, потом садится управление дивизии. Из самолета Ли-2 выходит Осипенко. Я спрашиваю: «А вы куда это собрались?» «Вот мы тут вам своей дивизией голубое небо сделаем!» «Дай бог, дай бог!» Через две недели летит обратно. Дивизия разбитая, расколоченная. Выходит Осипенко. Я говорю: «Товарищ генерал, что-то голубого неба не видно?» После этих слов Аркадий Федорович смеется...»