Читать книгу "Загадки афганской войны - Виктор Меримский"

Конечно, командир полка, допускающий такие грубейшие просчеты, а точнее безответственность в бою не должен командовать полком».

Что бы наказать подполковника Рохлина по «заслугам» у меня не хватало власти. Но мне хотелось, что бы мой разговор оказал какое-то влияние на пробуждение у него совести. И если ему через какое-то время придется снова командовать полком, то этот случай должен быть для него суровым, но справедливым уроком. Подполковник Рохлин был снят с должности командира полка.

Приведу еще один случай безответственности командира за врученные ему судьбы людей. В районе ущелья Ниджраб и 10–12 км северо-восточнее населенного пункта Сураби, восточнее г. Кабул, проводилась крупномасштабная операция с целью разгрома крупных вооруженных формирований мятежников, которые совершали нападения на автоколонны, обеспечивали доставку вооружения в ущелье Панджшер и угрожали г. Кабул с востока. Для ее проведения привлекалось пять мотострелковых и парашютно-десантных полков (11 батальонов) и два полка афганской армии (4 батальона). Руководил операцией командующий 40-ой армией генерал-лейтенант Леонид Евстафьевич Генералов.

Мои взаимоотношения с Леонидом Евстафьевичем были весьма доброжелательными. Знали мы друг друга еще по совместной службе в Прикарпатье. Несмотря на давнее знакомство, каждый из нас понимал свое положение и место которое он занимал. Мне было понятно его состояние, когда «над душой» стоит генерал вышестоящей инстанции и поэтому я старался не вмешиваться в его деятельность. Но когда это было необходимо, то делал это весьма корректно, не затрагивая его самолюбия, и недоразумений между нами не возникало.

Из всех командармов-40, с которыми мне приходилось работать (их было четыре), он был самым «воюющим». Многими операциями он руководил лично. Такие люди как Леонид Евстафьевич в тяжелой обстановке и сами не дрогнут и подчиненных заставят держаться до последнего.

Находясь на командном пункте армии меня все время беспокоила обстановка в полосе наступления 191-го мотострелкового полка. Донесения, которые поступали от его командира подполковника В. Я. Голунова были весьма противоречивы.

Я уже дважды встречался с подполковником В. Я. Голуновым. В ходе этими встреч он не проявил способностей, свойственных военному человеку.

Я обратился к генералу Л. Е. Генералову:

— Леонид Евстафьевич, давайте слетаем на пункт управления командира 191-го полка и разберемся с обстановкой. Что-то он меня беспокоит.

— Виктор Аркадьевич, я сам хотел предложить Вам такую поездку и пару вертолетов уже подготовил. Можем сразу же ехать на площадку для посадки — ответил Генералов.

Когда мы прилетели в район боевых действий 191-го мотострелкового полка и взабрались на высоту где был пункт управления командира, то перед нами предстала безотрадная картина. Кроме командира полка здесь находились начальник связи, три радиста с переносной радиостанцией и командир взвода разведки артиллерийского дивизиона. Конечно, в таком составе управлять полком весьма сложно.

В бою все друг за друга в ответе. Как бы связаны единой цепочкой, командир обязан принять все зависящие от него меры, чтобы эта цепочка не порвалась. А рвется она в наиболее слабом звене. И этим звеном в данной ситуации был пункт управления командира полка. Я обратился к командиру полка: — «Товарищ подполковник, разверните карту и доложите обстановку». Подполковнтик Голунов карту развернул, но на ней обстановка не была нанесена.

— Вы можете доложить обстановку, Вам она известна? — вновь спросил я.

— Товарищ генерал, я обстановку знаю. Разрешите докладывать? Получив разрешение, командир полка продолжал:

— После высадки с вертолетов полк уничтожил прикрытие противника и вышел вот на этот рубеж (он указал на местности). Я обратил внимание на цепь мотострелков, которая лежала впереди метрах в 600 от нас и вела редкую ружейно-пулеметную перестрелку. Командир полка продолжил:

— На этом рубеже противник остановил наше продвижение сильным огнем из стрелкового оружия.

— А где противник? Где его позиции, какой состав? — спросил я.

— Противник располагается на скатах высот. Эти высоты видны, до них примерно 2500–3000 м — ответил подполковник Голунов.

— Но если противник от вас в 3 км, товарищ Голунов, то по кому же ведется огонь из автоматов? Сколько времени полк находится на этом рубеже? Какая у вас ведется разведка? Действуют ли боевые разведывательные дозоры, наблюдательные пункты полка и батальонов? — спросил я.

Командир полка не смог ответить на поставленные мною вопросы, кроме одного — полк находится на занимаемом рубеже уже несколько часов. Я не буду больше приводить содержание нашего диалога, но после него у меня сложилось впечатление, что подполковник Голунов смирился с ходом событий, покорно шел у них на поводу и не оказывал ни какого влияния своим вмешательством на изменение обстановки. У него явно не хватало чего-то нужного, что позволило бы разумно и решительно действовать. Только этим можно было объяснить, что полк в течение дня активных боевых действий не вел.

Имеющиеся в расположении командира полка вертолеты огневой поддержки, минометы, автоматические гранатометы для поражения противника не привлекались. Только одна минометная батарея была развернута на огневой позиции, а остальные расчеты лежали.

Разведка противника организована не была и поэтому, вполне естественно, командир не только не знал какой перед ним противник, какие позиции он занимает и места расположения его огневых средств.

Мы на вертолетах из бронегруппы привезли заместителя начальника штаба, начальника разведки, начальника артиллерии полка и авианаводчика и таким образом укомплектовали пункт управления командира.

Организовали разведку, развернули на позициях огневые средства, уточнили задачи батальонов, организовали взаимодействие, вызвали боевые вертолеты и после огневого поражения противника полк начал продвигаться вперед.

Улетая из полка, я не был уверен, что подполковник Голунов справится с поставленной ему задачей и попросил командарма держать его на личном контроле.

На следующий день, в первой половине, подполковник Голунов доложил, что полк задачу выполнил, противник частично уничтожен и рассеян. В заданном районе его нет. В действительности это было не совсем так.

Когда началась переброска полка в другой район вертолетами, то первые рейсы прошли нормально, а последующие уже проходили под обстрелом «уничтоженного и рассеянного» противника.

Когда я увидел подполковника Голунова на командном пункте армии, то облегченно вздохнул и спросил его:

— Ну как, Владимир Евгеньевич, все выбрались? Эвакуация закончена? А почему вы здесь, а не в полку?

— Товарищ генерал, там осталась моя группа управления — ответил он.

— Где там? В полку что ли? — уточнил я.

— Нет не в полку, а в бывшем районе боевых действий.

— А как же вы могли бросить группу и улететь? — возмущенно спросил я. Ничего внятного в ответ я не услышал.