Читать книгу "Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи - Жан Флори"

Не вызовет удивления, например, тот факт, что ни «Деяния», ни Тудебод не вспоминают об обращении к отшельнику на Масличной (Елеонской) горе, который в воскресенье 12 июня приказал (скорее, нежели посоветовал) крестоносцам штурмовать Иерусалим на следующий день. Это был провал, о котором тем не менее упоминается в некоторых манускриптах Раймунда Ажильского, а также у Роберта Канского, Альберта Ахенского и в «Истории священной войны», которая в данном случае, вероятно, основывается на текстах[539].

Более важны для нас расхождения, найденные в тексте Тудебода и «Деяний франков». Так, автор «Деяний» вкратце упоминает о решении, принятом епископами и священниками перед штурмом: армия должна совершить крестный ход вокруг стен Иерусалима. Тудебод пространно описывает его, замечая, что сарацины забавы ради тоже совершили «крестный ход» в пределах укрепления, понося крест. Раймунд Ажильский и Альберт Ахенский поведали об этом эпизоде в сходных выражениях, что еще не означает заимствования: каждый рассказал о нем в своей манере[540]. Раймунд подчеркивает, что к процессии призвал сам Адемар Пюиский, явившийся Петру Дидье и возвестивший, что город будет взят на девятый день, если все последуют его наставлениям. За это видение поручился брат Адемара, и предводители крестоносцев, посовещавшись, велели совершить крестный ход[541]. Автор «Деяний франков», бесспорно, счел, что этот эпизод слишком возвеличивает лагерь Раймунда Тулузского, а потому исказил его, сократив до простого упоминания.

Тудебод (но не норманнский Аноним) описал и процессию, отправившуюся вслед за Арнульфом на Масличную гору, в ходе которой скончался его брат Петр Тудебод. Затем следует короткий рассказ о пленении соглядатая-сарацина, которого крестоносцы, допросив через переводчика, захотели отправить обратно в город, перебросив через стены при помощи баллисты[542]. Эти детали мог добавить в текст «Деяний франков» (или в их общий источник) священник из Сивре, но возможно и то, что из «Деяний» они были изъяты в той мере, в какой Альберт Ахенский и Раймунд Ажильский их сохранили[543].

К тому же в других случаях исключение или искажение норманнским Анонимом фрагментов текста Тудебода (или их общего источника) кажется наиболее правдоподобной гипотезой. Так, согласно Тудебоду, во время победоносного штурма христиане взяли в плен в Храме множество народа, мужчин и женщин; «они убивали их или оставляли в живых, как им того хотелось». Затем, после разграбления города, «Танкред велел объявить, что все должны отправиться в Храм, чтобы уничтожить сарацин»[544]; последовала страшная резня. Автор «Деяний франков» представляет сходный рассказ, но снимает с Танкреда ответственность за это избиение. По его словам, «много язычников обоего пола пытались укрыться на кровле храма Соломонова; Танкред и Гастон Беарнский передавали им свои знамена». Затем он описывает резню, произошедшую на следующий день, в тех же выражениях, что и Тудебод, но добавляет: «Увидев это, Танкред был очень зол». Здесь Танкред представлен человеком терпимым, сокрушавшимся из-за того, что ему не удалось защитить сарацин[545].

Альберт Ахенский представляет еще одну версию этого эпизода, способную прояснить, что могло оказать влияние на интерпретации двух предшествующих источников. Как и Рауль Канский, Альберт уточняет, что Танкред был первым, кто проник в город и ворвался в мечеть на Храмовой горе. Далее он рассказывает, как Танкред, «ведомый своей алчностью», захватил хранившиеся в ней сокровища, золото и серебро, которыми были покрыты ее стены. Он пощадил лишь чашу, в которой хранилась драгоценная реликвия, золотой фиал, заключавший в себе кровь Христову (именно он воспламенит воображение тех, кто впоследствии увидит в нем Священный Грааль)[546]. В это время Раймунд Тулузский, тоже «ведомый своей алчностью», получил от сарацин, укрывшихся в захваченной им Башне Давида, огромные суммы серебра, которые они предложили ему в награду за покровительство. Другие сарацины, преследуя ту же цель, спрятались на крыше мечети Аль-Акса; в знак защиты Танкред передал им свое знамя. Однако крестоносцы, возмущенные такими обещаниями, перебили их.

Реакция Танкреда, по словам Альберта, была очень живой: «Танкред, этот славный рыцарь (miles gloriosus), был объят яростным гневом из-за нанесенного ему бесчестья (iniuria)». Он жаждал мести. Наконец князья и «мудрые мужи» усмирили его, объяснив «политическую обоснованность» такой резни. Иерусалим, говорили они, был завоеван с великим трудом, ценой многочисленных потерь; «позаботимся же о том, чтобы алчность, лень или жалость к врагам нашим не заставили нас потерять осторожность, щадя пленников и других неверных, еще остающихся в городе»[547]. Ибо город, утверждали они, вот-вот будет осажден египтянами; не следует рисковать, чтобы вновь не оказаться, как в Антиохии, во внешнем и внутреннем кольце вражеской осады. Значит, нужно убить всех пленников, независимо от того, обещали они выкуп или нет. Это мнение было одобрено на совете князей, огласивших свое решение. Приказ Танкреда уничтожить сарацин в Храме, упомянутый одним лишь Тудебодом, является логичным следствием этого постановления. Но слишком немногословный рассказ этого хрониста бессвязен и противоречив. Возможно, он просто был сокращен.

Повествование Альберта Ахенского, напротив, прекрасно объясняет поведение Танкреда и тот образ действий, что отражен в источниках. К тому времени, вероятно, Танкреда, как и Раймунда, подталкивала к действиям не пресловутая «толерантность», а обычная жадность: племянник Боэмунда хотел оказать покровительство (по крайней мере на время) сарацинам, взамен получив от них крупные суммы, как это было сделано в предыдущем случае. Возмущение Танкреда и его жажда мщения (кому?) вызваны и обидой, ударившей по его самолюбию, и невозможностью «заработать» вследствие массового избиения пленников[548]. В конечном счете, он принял сторону предводителей и даже отдал соответствующий приказ, о котором упоминает, что любопытно, Тудебод, но упоминание это, лишенное данного контекста, почти не имеет смысла.