Читать книгу "Генерал-фельдмаршал Голицын - Станислав Десятсков"

Лука Степанович оказался провидцем: шведы три дня провозились на переправе через Березину, а когда двинулись по Белыничской дороге, то встретились с засеками, устроенными командой Чирикова.

* * *

— С кем я воюю, с каким-то Чириковым! — Король с раздражением наблюдал, как его драбанты, цвет шведской армии, словно мужики на лесоповале, растаскивают засечки на дороге. Шведы, привыкшие за день проходить по 30–40 верст, двигались из-за лесных завалов черепашьим шагом, делая 6–8 верст за день. И если в Минске они были уже 7 июня, то следующую после Березины реку Друть перешли только через три недели. И на этой переправе путь им преграждала одна команда Чирикова, солдаты и офицеры которой за эти дни превратились в заправских лесорубов.

— Вот что, поручик, отправляйся-ка немедля к своему фон дер Гольцу или к самому светлейшему и доложи им, что шведы уже через Друть переправились. И удержать я их один боле не в силах. Куда же, черт возьми, девались четыре дивизии нашей доблестной конницы?! Потерялись они, что ли, яко иголка в сене?! — не без злости вопросил Чириков драгуна, но, понимая, что вины младшего офицера в том нет, только рукой махнул. Через час поручик Петухов со своими драгунами уже запылил по Могилевской дороге. А на другой день он разыскал в замке знатного польского пана, князя Радзивилла, весь штаб светлейшего.

* * *

Александр Данилович пребывал в самом тяжелом расположении духа, когда ему доложили о прибытии офицера из команды Чирикова.

Вечор он получил грозное письмо от государя из Санкт-Петербурга, где разгневанный Петр вопрошал: «Отчего знатную переправу на Березине неприятелю без баталии уступили?» И от этого вопроса всю ночь больно ныла у Меншикова спина, памятуя о царской дубинке.

В самом же замке собирался сейчас великий консилиум, на коий прибыли даже царские министры — Головкин и Шафиров — и явился, само собой, фельдмаршал Шереметев со своим штабом. Видеть фельдмаршала светлейший не хотел наособицу, памятуя последние коварные его вопросы: «Каким образом неприятель через Березину столь легко прошел? И отчего один пехотный майор Чириков с малою своею партиею все войско неприятельское должен держать, пока спят господа кавалерийские генералы?»

И самое обидное, что фельдмаршал был прав. Все нанятые за великие деньги кавалерийские генералы-немцы: и Гольц, и Пфлуг, и Инфланд, и Генскин, и принц Дармштадский сначала потеряли шведов, сгрудившись зачем-то в кучу у Борисова, а потом уже не могли их перехватить на пути и пугливо бросились прямо к днепровским переправам. Но от правоты фельдмаршала Александру Даниловичу было не легче, и особливо обидно, что на пути шведов стали не его драгуны, а команда шереметевского адъютанта. Бравого майора Чирикова светлейший клял сейчас не меньше, чем шведского короля. Оттого прибывшего от его офицера Меншиков велел вести прямо к себе, дабы не перехватили царские министры или фельдмаршал.

Дотоле Петухов видел светлейшего на смотрах, где тот летел во всем блеске перед своими полками и положено было кричать ему «Ура-а!».

— Ты-то как, драгунский поручик, к этому свистоплясу Чирикову под команду попал? — с металлом в голосе вопросил Александр Данилович Петухова.

— Отрезан был от своего полка! — задрожал поручик от львиного рыка командующего. — Вот и пришлось стать под команду старшего командира.

— Ты вот что, сие забудь! — Неожиданно для Петухова смешок задрожал в голосе светлейшего. — Коли спросят на совете, отвечай, что я, твой командир, сам приказал тебе вместе с Чириковым к Березе-Сапежинской маршем идти. Понял? — Данилыч грозно воззрился на офицерика.

— Понял! — преданно округлил глаза молоденький поручик, хотя, по правде говоря, ничего не понял. А Меншиков довольно потирал руки после ухода офицера. Теперь он мог сказать на совете, что и его драгуны бились в рядах команды Чирикова.

Тем же вечером на большом консилиуме господ министров и генералов фельдмаршал Шереметев важно вопросил светлейшего:

— Ведаешь ли ты, Александр Данилович, что шведы после Березины и другим знатным пасом, через реку Друть, — овладели? Чириков мне о том доносит…

— Да что чирикает твой Чириков! — взорвался вдруг Александр Данилович яркой петардой. — Ко мне только что мой офицер прискакал, поручик Петухов, и о том же донес. Его драгуны, господин фельдмаршал, все время твоему Чирикову подмогу оказывали. Хотите, я его на совет позову? — И светлейший махнул рукой своему адъютанту.

Так впервые в жизни поручик оказался на совете столь знатных господ. Он поведал господам генералам и министрам, как бились они на Березине, делали затем засеки на Белыничской дороге, удерживали переправу на Друти.

— Чаю, на добрых три недели майор Чириков задержал шведа! — закончил он свой рассказ.

— Не Чириков задержал шведов, а ты вместе с Чириковым! — резко вмешался здесь Александр Данилович. И, обращаясь к членам совета, улыбнулся: — Оно, конечно, поручик еще молод, но офицер отважный, пробился сквозь шведов, сообщил Чирикову, что шведы уже заняли Минск, да и на Березине храбро бился. Думаю, достоин быть ротмистром!

От этой нежданной похвалы и награды светлейшего поручик покраснел — он-то думал, что его ждет жестокий разнос за отрыв от полка. Но и в военной службе встречаются свои метаморфозы, и петушок по воле светлейшего скакнул за свое удачное появление в ставке сразу в ротмистры.

На совете же господа генералы порешили: дать отпор шведу, укрывшись у местечка Головчино за рекой Бабич.

— Бабич — речка, конечно, не чета Березине, ее швед и вброд перейдет, но что делать, ежели все переправы через Березину и Друть драгуны прозевали! А меж тем есть повеление его царского величества биться со шведами на переправах. И та речка Бабич — последняя перед Днепром. Так что возвращай с Днепра свои эскадроны, Александр Данилович. Выполним царскую волю! Дадим шведу баталию, — важно заметил Борис Петрович. Приставленные к ставке министры — Головкин и Шафиров — и посол в Речи Посполитой Григорий Долгорукий одобрительно закивали головами, а Александру Даниловичу деваться было некуда — супротив царской воли не пойдешь!

— К тому же, — как бы успокаивая светлейшего, продолжил фельдмаршал, — Левенгаупт, по всем донесениям, с королем еще не соединился, грабит Курляндию и Литву, тако что резервной силы у шведов нет, а у нас ныне все пятьдесят тысяч супротив его тридцати пяти наберется. Авось, — Борис Петрович перекрестился на святой угол, — и раздавим супостата множеством. — На том на генеральном консилиуме и порешили.

Добрый знак при Добром

Известие о поражении дивизии Репнина и конницы фон дер Гольца под Головчином застало Петра I в пути, кода он несся в своей двуколке в действующую армию.

На постоялом дворе возле Смоленска царь повстречал майора Девиера, спешившего в Петербург с печальным известием о неудаче под Головчином. Правда, доклад господ генералов, написанный по просьбе Шереметева и Меншикова вице-канцлером Шафировым, был составлен так ловко, что вроде никакого поражения и не было, а так, выдала, мол, под Головчином частная стычка, после чего русские войска с согласия фельдмаршала и господ генералов в стройном порядке отступили за Днепр и стали лагерем в селе Горке на крепкой позиции.