Читать книгу "Клад адмирала - Валерий Привалихин"

– Ладно, – согласился Нетесов. – Жди. Сам позвоню…

Ответный звонок из Пихтового раздался скоро. Сергей переговорил с Лестнеговым. Никаких лесных угодий ни прежде, ни теперь там, где копал приезжий из Пскова, не было и нет. Огромный кочковатый луг. На кабинетских землях.

– Жаль! – Зимин с досадой цокнул языком.

– А ты чего разволновался? – спросил Нетесов.

– Да просто. Как там у вас, успокоились после находки у церкви? Клад больше не ищут?

– Вроде теперь тихо. Недавно, правда, кадр тут один объявлялся. Серьезный на вид мужик, не чайник. Говорил, возле дома его деда золото Колчака копать нужно.

– А дом деда где?

– Километрах в двадцати от станции.

– Да нет. Я имею в виду: не на лесной даче?

– Сдались тебе эти дачи. Кто их так теперь называет. В Вереевском бору, на кордоне.

– Дед этот лесником был?

– Вроде. Давай кончать об этом. Будто говорить больше не о чем.

– Встретимся – поговорим.

– Теперь когда еще…

– Скоро. Ты повестку в суд мне организовать можешь? Липу. Свидетелем по этому делу, где Жало, Крот…

– Это зачем еще?

– С работы чтобы отпустили. Приехать хочу.

– Кончай дурью маяться, Андрей. Новый кладоискатель нарисовался. Думаешь, я не спросил Лестнегова, что за скелеты и кто этот Британс?

– Ты что, против, чтобы я приехал?

– Я против, чтоб ты на кладе свихнулся, как тут один кочегар из котельной.

– Не бойся… Так можешь повестку организовать?

– Могу, конечно. Если тебе деньги девать некуда.

– На институтский адрес повестку пошли, хорошо?

– Ладно, сделаем.

– За неделю сделаешь?

– Завтра вышлю. Адрес диктуй скорей, куда повестку посылать, кладоискатель…

Часть вторая

Опять, как в первый, двухмесячной давности, приезд Зимина в Пихтовый, втроем сидели за накрытым столом – Зимин, Сергей и Полина. Только теперь сидели не во дворе под старой черемухой, а на утепленной к зиме веранде. Золотились в электрическом свете спадающие по бревенчатой стене тяжелые длинные луковичные косы, серебром отливал связанный в пучки чеснок, малахитово зеленели метелки укропа и петрушки.

С удовольствием вдыхая смесь царивших на веранде тонких запахов, Зимин внимательно слушал рассказ Сергея о том, какая мощная волна кладоискательства прокатилась по Пихтовому после того, как вместе с револьвером, уроненным в церковный колодец пьяным охранником железнодорожных складов Холмогоровым, пожарные вытащили из колодца и чугунок с монетами и бумажными деньгами, имевшими хождение при царе. Один откопал на своем картофельном земельном наделе провалившуюся надгробную гранитную плиту. Плита, как гласила надпись на ней, была установлена на могиле скончавшегося в Пихтовом от ран летом 1919 года драгунского генерала. С досады ли, что вот такая ничтожная находка, и ничего кроме, или же от заскорузлой дубовой практичности владелец земельного надела не удумал лучшего, как затолкнуть плиту в фундамент возводимого возле собственного дома гаража для «Жигулей»… Другой нашел под крышей баньки берестяную пластинку с непонятными какими‑то обозначениями. Для него как Божий день ясно: это зашифрованная карта колчаковского клада. Носится как курица с яйцом по городу с берестянкой. Объявил: половина клада тому, кто шифр разгадает… Третий, кочегар из техникумовской котельной – Нетесов упоминал о нем в телефонном разговоре, – вообще во всю ширь развернулся: скатал то ли в Новосибирск, то ли в Омск, привез оттуда лозоходца или как там – оператора биолокации, народного академика. Платит ему каждодневно сумасшедшие деньги. Разъезжают по городу и окрестностям. Биолокаторщик с помощью какой‑то рамки исследует места, «заглядывает» глубоко в землю, где кочегар пальцем ткнет. Понятно, результат нулевой…

– А тот, который к тебе приходил, говорил, что нужно около дома его деда искать колчаковский клад? – спросил Зимин.

– Не ко мне – к Мамонтову приходит Бражников, – поправил Сергей. – Рассказывал: Тютрюмов нагрянул к его деду, лесообъездчику, среди ночи и предупредил, чтобы сматывался немедленно, утром приедут его арестовывать. За то, что служил у белых. Ну и дед бражниковский, тогда ему тридцати не было, с семьей, с грудными детьми мигом снялся и смылся на многие годы куда подальше.

– Только поэтому и надо клад там искать? – спросил разочарованно Зимин.

– А ты думал, что‑то из ряда вон? С девятнадцатого года – одна тысяча девятьсот девятнадцатая версия… По его словам, Тютрюмов специально так сделал. Чтобы остаться на кордоне в доме без свидетелей и зарыть золото.

– Что ж Бражников сам тогда не искал?

– Искал. Только без толку. А вообще, пока здесь кладоискатели суетились, Медведкин Иван всем нос утер. Без всякого золота озолотился…

История с Медведкиным, по словам Сергея, была опять‑таки напрямую связана с событиями времен гражданской – отступлением колчаковцев и стремительным натиском красных войск. Сотни вагонов белых застряли на рельсах недалеко от Пихтовой, на разъезде Ботьино. Чувствуя, что выбраться из пробки до подхода противника не удастся, белые, по ситуации – кто пересаживался на гужевой транспорт и устремлялся по таежным проселкам, по тракту на восток, кто уходил пешком. Вагоны бросали. Хотя, рассчитывая, надеясь, что поражение не окончательное, соберутся с силами и вернутся, кто‑то наиболее ценное прятал. Ходили слухи, будто колчаковцы выгрузили, схоронили до звездных своих дней десятки мешков омских и романовских банкнот и тюки военного обмундирования где‑то около разъезда. Их поперву искали. Не так, конечно, как пихтовский золотой клад. Но все же. И больше не устаревшие дензнаки, а одежду. Слухи оказались не на пустом месте. В лесу, не так далеко от Ботьино, есть невысокая скала, и в ней – довольно крупная глубокая пещера. Там и были запрятаны деньги и обмундирование. Их нашли и увезли куда‑то еще в середине двадцатых. Никто тогда и не задумался, почему отступающие колчаковцы забили пещеру именно обмундированием и стремительно обесценивающимися банкнотами. При том, что в вагонах полно было добра в десятки и сотни раз ценнее.

Находка не ахти какая была. О ней скоро прочно забыли. И вот Иван Медведкин нынче заставил вспомнить стародавнее. Охотился; ливень загнал его в эту пещеру. Не в первый раз он там бывал. Развел костерок обсушиться, отвара чаги попить. В ожидании, пока вода закипит в котелке, оглядывался и вдруг заметил глубокую трещину в стенке пещеры. Ковырнул топориком, камень упал под ноги. Посветил в образовавшуюся дыру фонариком и понял, что стоит перед замурованным входом в ответвление пещеры. Какие‑то поставленные в несколько рядов темные ящики мелькнули в луче фонарика. У Медведкина сердце екнуло. Подумал, что нашел тот самый золотой клад. Отсек был заложен камнями на растворе искусно, прямо‑таки виртуозно. Если бы не трещина – никогда бы не отличил, где кладка, где природная скальная поверхность… Разобрал вход, а там, кроме ящиков, чемоданы, пишмашины, сейф, телеграфные и телефонные аппараты. Даже печатный станок с клише агитационной антибольшевистской открытки. И самих открыток стопка… В ящиках, к разочарованию Медведкина, не золото – сплошные бумаги. Штабные документы воинского подразделения белых времен гражданской войны. Как понял, глянув в несколько бумаг, – документы штаба Екатеринбургской группы войск адмирала Колчака. Оперативные карты дислокации войск за девятнадцатый год, папки с донесениями, приказами, рапортами, удостоверения… Сейф был закрыт на ключ. Медведкин был уверен: золото – там. Открыть хоть и проблема для него, но разрешимая. Смолоду и до пенсии в локомотивном депо слесарем проработал. Быстро на «Запорожце» сгонял под дождем домой за инструментом. Пропотев несколько часов кряду, добрался до содержимого сейфа фирмы «Сан‑Галли» образца 1896 года. И повторно разочаровался: вместо ожидаемых слитков и монет увидел, как и в ящиках, бумаги с грифами «Секретно». Вдобавок – несколько крестов Георгиевских и медалей «За храбрость», печати и штампы, забытая, видно, кем‑то из штабистов колода игральных карт. И – как в насмешку – закатившиеся в самый угол сейфа царский полурублевик и гривенник. Шестьдесят копеек серебром.