Читать книгу "Лик Сатаны - Георгий Ланской"

— Ой, да ничего особенного, если честно, но они необходимы для моей кандидатской работы. Ирина Львовна как-то обмолвилась, что у Федора Анатольевича имелась большая подборка материалов по переселенцам в Сибирь, — торопливо сказала Анна и добавила с надеждой: — Не обязательно оригиналы, меня и копии устроят, иначе придется ехать в Центральный архив, а это, понимаете, время, деньги и все такое. Мне всего-то нужен проект циркуляра Берии о направлении так называемых семей пособников фашистов из западных областей Украины в Сибирь.

— К сожалению, ничем не могу помочь! Все дедушкины бумаги исчезли, вероятно, он их уничтожил перед смертью.

— Что вы говорите? — всплеснула руками Недвольская. — Какая беда! Неужели все, до последней бумажки?

— В квартире ничего не осталось! Может, что-то на даче сохранилось, — пожала плечами Саша. — Раньше он там частенько работал. Но не думаю, что циркуляр Берии он возил с собой. Так что никаких гарантий!

— А мы не могли бы на дачу съездить? Далеко она от города?

— Километров тридцать отсюда! Бывшие обкомовские дачи, не слышали? Но не думаю, что получится в ближайшее время, — нахмурилась Саша. — Оставьте телефон, перезвоню вам, если сумею выбраться. Но, повторяю, это бесполезное дело!

— Что ж, нет так нет! — удрученно вздохнула Анна. — Придется обращаться в Москву.

— А не проще ли поискать в Интернете? — удивилась Саша. — Сейчас многие документы находятся в открытом доступе.

— Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом, — с задумчивым видом произнесла Недвольская. — Как мне раньше не приходило в голову?

И улыбнулась, явив свету заметную щель между зубами.

Саша мигом почувствовала к Недвольской неприязнь.

— Мне нужно идти! Рада была познакомиться! — Глазки Недвольской сочились счастьем.

— Взаимно, — вежливо улыбнулась Саша и проводила взглядом ее неуклюжую фигуру.

Недвольская и впрямь смахивала со спины на переодетого мужчину. Саша тотчас вспомнила комментарии Быстровой по этому поводу. Язва, конечно, но как верно все подметила!

Она направилась к подъезду и, пока поднималась в лифте, никак не могла отделаться от странного чувства — то ли беспокойства, то ли страха, которое вдруг возникло после разговора с Недвольской. Ее интересовал архив, а значит, какие-то документы и, вполне вероятно, не только циркуляр Берии. Самое странное, что Анна — научный работник, но будто не подозревала о поиске в Интернете. Или это предлог, чтобы узнать нечто важное? Может, удостовериться, что архив и вправду исчез? Нет, нужно срочно посоветоваться с Никитой!

Саша вышла из лифта, достала телефон и тут же вернула его в сумку. Прежде надобно все хорошенько обдумать, чтобы он не счел ее звонок за попытку снова заманить его в постель.

В квартире все напоминало о Никите: грязные кофейные чашки на столике, пустая тарелка из-под бутербродов. На душе и вовсе стало тоскливо. Захотелось включить музыку — глубокую и трепетную, вроде той, что исполнял любимый Никитой Джо Бонамасса.

Саша поежилась, прошла в гостиную, взяла с полки ноутбук, присела с ним на диван и вдруг, поддавшись необъяснимому порыву, набрала в поиске «проект циркуляра Лаврентия Берии о ссыльнопоселенцах». Гугл моментально выдал кучу ссылок, тогда она забила в поисковую строку «Анна Недвольская», но здесь успех был менее значительным. Вернее, вывалилась масса Недвольских, но среди огромного количества девушек, женщин и даже старушек с подобной фамилией не было ни одной с именем Анна. Но Саша не отступала, пробежалась по десятку страниц. Анны Недвольской, увы, не обнаружила, кроме разве десятилетней Анюты, завоевавшей призовое место на спортивных соревнованиях в Удмуртии.

Это было более чем странно, если учесть, что Недвольская преподавала в университете, занималась научной работой, наверняка печаталась в каких-то журналах… Саша задумалась, но решила больше не морочить себе голову. Сдалась ей эта Недвольская, можно подумать, других забот нет! А вот профессор Арсенич… О нем она знала крайне мало, помимо того, что он учился с бабушкой на одном курсе…

Результаты поиска превзошли все ожидания. Профессор Киевского университета Евгений Ярославович Арсенич засветился где только можно: и на сайтах научных библиотек с множеством написанных им книг, и на страницах всяческих конференций, конгрессов и съездов. Кроме того, она обнаружила массу его фотографий и видеозаписей выступлений на телевидении и на тех же научных форумах.

Но более всего ее удивило и многое объяснило одно немаловажное обстоятельство: Арсенич оказался лютым русофобом. Саша просмотрела несколько видеороликов и ужаснулась, сколько мутной ненависти лилось из уст внешне благообразного, холеного старичка в дорогих очках.

Телевизионные новости Саша обычно не смотрела и в политике почти не ориентировалась. Все заслонило собственное горе. Конечно, о событиях на Майдане она знала, но относилась к ним сдержанно-скептически, вести с Украины воспринимала отстраненно, в перепалки по этому поводу не вступала и обсуждать избегала, поэтому увиденное стало для нее неприятным откровением.

Украину лихорадило уже не первый год. Там то и дело свергали президентов, бунтовали против олигархов, отправляли в отставку министров и в мусорные баки — чиновников. Майдан, затянутый дымом горящих покрышек и желто-голубыми флагами, скакал, выкрикивал лозунги, бился в истерике, избивал полицейских, строил баррикады и сносил ворота богатых особняков. В Раду лезли все новые и новые претенденты на министерские портфели, порой из тех, кого давно разыскивал Интерпол или по ком скучала психушка. Политики обещали народу новый виток демократии и полную независимость от угнетавшей страну соседней империи, вступление в европейскую зону, гигантские зарплаты и пенсии. Народ ликовал.

И повсюду в этом мороке мелькал профессор Арсенич, необыкновенно бодрый для своего возраста. Он выступал на Майдане и в Раде, ожесточенно спорил во время телевизионных дебатов и был непременным участником всяческих ток-шоу, где с пеной у рта вещал о величии украинской нации и ущербности москалей.

Саше стало откровенно жутко. Теперь она поняла, почему бабушка перестала общаться со своим однокурсником. И все же, как бы ей ни было противно окунуться в эту волну дикой злобы и тотальной ненависти, она просмотрела еще несколько видеороликов на YouTube и отметила для себя нечто интересное. Практически все время рядом с профессором находился Олег Треуш — лидер ультрареволюционной партии «Правый берег», с пышным оселедцем на бритой голове, длинными запорожскими усами и в непременной вышиванке — жестокий, психически неуравновешенный, с неадекватными заявлениями по поводу России и ее президента. Но при всем при том с ангельским лицом. Этакий зеленокрылый херувим с пасхальной открытки.

— Только я! Я один способен поднять Украину с колен и вернуть ей былое величие! — верещал Треуш. — Мой род, род Олексия Довбуша, триста лет назад благословил господь на борьбу против оккупантов и поработителей! Через меня с вами говорит не только Олекса, но и бог!